Созвездие Девы, или Фортуна бьет наотмашь

– Поехали, – сказала она, насупившись еще больше. – Только если мы опять на метро, то вы за меня заплатите, потому что на последнюю десятку я себе сейчас сигарет куплю. Курить охота – уши пухнут!

Я подумала, не сказать ли этому великовозрастному ребенку дежурную фразу о вреде курения, и решила не подрывать в ее глазах свою и без того уже подмоченную репутацию.

– Куда едем? – осведомилась я.

– В ночой клуб. «Голубой топаз», слышали о таком?

– Нет. Я не любительница разгуливать по ночным клубам.

– Оно и видно, – съязвила малолетка.

До метро мы дошли молча. Даша курила одну сигарету за другой и даже не смотрела в мою сторону. Ни единого слова не было сказано ею, пока мы спускались на экскалаторе и тряслись в разболтанном вагоне. Но когда мы вынырнули из подземки и после давящего шума и тесноты вдруг оказались в спокойных и даже как будто сонных в этот час Сокольниках, она вдруг разговорилась. Правда, начала я.

– Интересно, – сказала я, словно бы для того, чтобы нарушить молчание, которое давно напрягало нас обеих, – интересно, как бывает в жизни: парень хочет жениться на красивой женщине, имеет квартиру, которая могла бы стать, так сказать, основой их семейного гнезда. Люди подают заявление в ЗАГС, у них наступает самая сладкая, самая золотая пора – пора романтической лихорадки, когда влюбленными руководят только чувства, когда они просто жить не могут друг без друга, когда не насмотрятся, не надышатся… И вдруг молодой человек вот в эту самую пору уходит жить «в другое место», предоставляя собственную квартиру в полное распоряжение будущей невесты, которая – что тоже странно! – не нашла для нее другого применения, кроме как пригласить подружку и вместе с ней предаваться в ней самому обычному бытовому пьянству, и, кто знает, может быть, и разврату!

– Это почему это разврату? – вскинулась Даша. – Вы что себе позволяете-то?! Вы вообще меня ловили на этом разврате? Или Катьку?!

– Свечку я, конечно, не держала, – не удержалась я от того, чтобы не сказать банальность, – но обстановка в квартире была такая, что вы уж извините…

– Ну какая, какая?! Ну, погуляли вчера с ребятами, ну и что?!

– Ага! – уличила я ее. – С ребятами! А ведь Екатерина собирается замуж – до ребят ли ей должно теперь быть?

– Да у нас ничего такого не было вчера, – пошла на попятную Даша. – Так, попойка. Дружеская.

– Все равно, странно это, вот странно, и вы даже не спорьте.

– Охота была спорить! Нет такого закона, чтобы за гулянки в каталажку сажать!

Этим словом «гулянки», которое она произнесла с внезапно вырвавшимся наружу мягким южным Г, она выдала себя с головой. Мне и раньше казалось, что в говоре девушки есть что-то такое, не московское; но, поскольку Москва в последние годы давно уже напоминает столицу мира, это меня не удивляло. И к тому же Даша сама призналась, что приехала «только в гости». Но теперь мои мысли приняли новое направление.

– А ведь ты не из России, – заметила я.

Она воинственно вскинула голову:

– Ну и что?

– С Украины? Или из Белоруссии?

– С Украйны! С Житомира. И что?

– Да ничего. Паспорт у тебя, значит, фальшивый. Кто сделал?

– Не скажу я вам больше ничего!

– Как хочешь. А вот еще такой вопрос: чем может заниматься по ночам в Москве, в начале учебного года, девушка из Житомира, которая нигде не работает и не учится, а, Даша?

– А с чего вы взяли, что я нигде не работаю и не учусь?! И что по ночам я чем-то занимаюсь, а?

– А с того, что я подняла тебя с постели, хотя на часах было ровно восемнадцать тридцать. Ну, что?

– А что?

– Я задала тебе вопрос.

– Иди к черту!

Маленький воин отвернулся, задрав нос, и зашагал по тротуару, всем своим видом показывая, что не намерен больше вступать со мной ни в какие переговоры. Широко размахнувшись, Даша выкинула за обочину очередной окурок и щелкнула по пачке, выбивая следующую сигарету. Я машинально наблюдала за ее действиями, параллельно соображая: а ведь со мною рядом шла молоденькая, хорошо одетая проститутка. А квартира Катьки из пятого подъезда, как теперь становилось ясно, была обыкновенной «норкой» для встреч, где девушки вроде Даши (да одна ли она там была?) оказывали клиентам сексуальные услуги. Ай да нехорошая квартирка!

Одно только оставалось неясным: зачем Катерине Шатовой, роскошной студентке с четвертым размером бюста, которая, в лучшем случае, сама занимается тем же, а в худшем – является содержательницей этого притона, понадобилось брать дежурства в регистратуре большого московского роддома? Это что еще за новости от тружениц-ударниц сексуального фронта?

«Ладно, разберемся, – мысленно сделала я зарубку в памяти. – Сейчас главное – найти этого Николая… И если это он…»

Это был он.

Я никак не ожидала, что неизвестный мне до сих пор клуб окажется столь фешенебельным, а главное, столь таинственным заведением. Клуб размещался в значительном отдалении от известного всем центра городских развлечений, в небольшом трехэтажном, стильно отделанном здании с куполообразной крышей, по которой то и дело перебегали оживленные разноцветные огоньки подсветки. Вход в «Топаз» был обозначен роскошными, но невысокими, стилизованными под воротца сказочного терема створками.

И они не торопились открываться нам навстречу.

За нашими спинами возникли два дюжих молодца. Было полное ощущение, что они материализовались прямо из воздуха.

– Будьте добры, что вы хотели? – вежливо и почти хором спросили фантомы, как бы невзначай поигрывая мускулами.

– Мы к Лебедянскому, – хмуро сказала Даша. – Срочное дело.

– Не имеем права пускать посторонних. Вход только для членов клуба. Вы члены клуба?

Я хотела сказать, что нет, но Даша перебила меня, сказав только:

– Мы от Шатовой. От Екатерины Шатовой.

Это подействовало. Первый парень, который хотел было преградить нам дорогу, неожиданно замер, видимо, его товарищ подал знак – молчать. Второй молодец помедлил еще с минуту и наконец набрал на замке нужный код. Воротца с тихим мелодичным звоном раскрылись. Пригнувшись, чтобы не удариться о низенький косяк, мы юркнули внутрь.

Большой зал «Голубого топаза», куда нас провел вежливый и немногословный метрдотель, занимал весь второй этаж здания и был заполнен примерно наполовину. Клиенты заведения сидели за круглыми столиками в основном парами. Но часто звучавшие негромкие приветствия и реплики, летавшие от стола к столу, говорили о том, что здесь собирались большей частью постоянные и знакомые друг с другом посетители.

Если до сих пор у меня и не имелось четкого определения понятия «интимный полумрак», то теперь, оглядевшись и слегка свыкнувшись с атмосферой «Голубого топаза», я, пожалуй, смогла бы описать это явление. Приглушенный голубоватый свет, лившийся из конусных плафонов, висевших над столиками, изящно дополнялся мягкой музыкой и настраивал посетителей на лирический лад. А поскольку в центре зала блистал фальшивой позолотой круглый эстрадный помост с шестом посередине, молоденькие пышногрудые и длинноногие официантки были не особенно обременены одеждой, а карта вин предлагала как минимум полусотенный ассортимент «горячительного», легко можно было предположить, что через какое-то время общий «лирический лад» сменялся у посетителей частными и весьма конкретными желаниями.

– Нам сюда, – толкнула меня Даша, указывая глазами на служебный вход, расположенный в самом конце зала.

Глубоко вздохнув, она выбросила окурок в одну из стоявших по углам зала пепельниц, прошла в служебный вход и свернула в один из коридорчиков, по обеим сторонам которых располагались по пять или шесть кабинетиков. Разумеется, я не отставала.

– Коля… То есть Николай Ильич на месте? – отрывисто спросила она у девочки-секретарши, которая сидела за столиком в приемной и со всей силы бабахала по компьютерной клавиатуре.

– На месте – только – к нему нельзя – у него посетители – а вы по какому вопросу – пройдите в соседний кабинет – там идет прием – вас выслушают – вам помогут, – ответила та скороговоркой, даже не подняв на нас глаз.