Фантастика и Детективы, 2013 № 10

— Скажите, Лариса говорила, что собирается уехать? — пауза.

— Нет, в последнее время мы с ней мало общались. Я старался не тревожить их, а она, верно, не смела обеспокоить меня, ну вы понимаете, — долгая пауза. — Но да, она говорила, что профессор хочет уехать из страны, как и когда, не уточняла. Но, знаете, Лара говорила это так, будто утешала меня. Ведь отчасти она права, немного легче. Ведь я останусь при себе, а она… Скажите, а она правда уехала?

Я закурил, огляделся. Все комнаты следователей похожи друг на друга, и все пытаются отличаться. Но даже отличаясь, стараются не выбиваться из ряда. Следовать уставу. Это как мода — всякий должен ей следовать или игнорировать. Можно еще противиться, но это тоже будет мода. Как игнорирование. Для всего свой фасон. Важно только помнить, где ты, среди каких образцов человеков.

К чему это я? Сам не знаю.

Олег снова встречал на улице, сидел на лавочке, вглядываясь в сквер. Завидев, помахал рукой, будто боялся, что не опознаю. Поздоровались, я ждал прежнего ритуала с чаем и вареньем, нет, молодой человек не двинулся с места. Ему вчера звонили из компании, убедительно просили в ближайшее время не уезжать из города. Они в ближайшее время озвучат какое-то предложение. Олег решил, что наш вчерашний разговор был записан, после чего и последовал звонок. Поэтому он и звонил мне с улицы, и поговорить хотел здесь же. Я напомнил ему про СОРМ, объяснил, что это.

— Как же мне с вами связываться тогда? А сейчас, мобильник отключить? А то вдруг он… — хотелось пояснить: даже выключенный он продолжает работать, указывая свое местонахождение, но прослушивать, нет, не будет. Ограничился второй частью фразы. Олег немного успокоился.

— Да, — спохватился тут же, усаживая меня на лавку, — я про карманы хотел рассказать, мне кажется, это важно. Понимаете, их ведь для себя собираются использовать люди нашего спонсора, — я ему сам это рассказывал, но Олег успел позабыть. — Все подготовительные этапы готовы, ну начерно, конечно. Но что там — осталось дочистить данные, поставить ряд проверочных опытов, накопить положительную статистику. На все про все уйдет месяца четыре, полгода от силы. И можно ставить производство карманов на поток.

— А сейчас сколько ваша лаборатория их может делать? — не задумавшись, ответил, два-три в день. Даже на нашем генераторе, вот только после взрыва лучше не рисковать, хватит и одного. Каждый на двух человек или на какое-то оборудование весом в полтораста килограммов максимум, тут ведь надо учитывать вплоть до грамма, плюс-минус дает дни, а то и недели разницы, в зависимости от срока отправки.

— А сейчас они мне звонили и, кажется, даже угрожали. И ладно бы я один, но у меня девушка есть, понимаете. Я за нее переживаю. Ведь совершенно непонятно, что будет. А у нас отношения довольно сложные.

Немного распогодилось, заморосивший утром дождь, давно перестал, уже и лужи подсохли. Надо будет позвонить в гостиницу, пообщаться с Андреем Семеновичем, он, язва, все видел. Выйти на отдел, где работала Лариса. Я перебирал в уме вопросы, которые задам тому или иному человеку, удивляясь, не понимая — что делаю? Зачем? Я не ищу Короткова или Ларису. Пытаюсь понять другое — что они обрели.

Придя домой, загрузил телефон пятью тысячами. Стукнулся в тюменскую гостиницу, выискал горничную, обслуживавшую их номера. Официантку, приносившую им обед и ужин. Портье, встречавшего и вызвавшего такси. Им не завидовали, это называлось иначе. Из всех лишь мои двое знакомых исходили желчью, может трое, я ведь не знаю, Владислава. Остальные отмалчивались, но молчание было понятней слов.

Снова родичи, друзья-подруги, родичи друзей и друзья родичей. Я запутался в них. Сам не понимая, зачем спрашиваю.

Вечером слушал Козина.

Утром позвонила Женька, дрожавшим голосом сообщила — найден автомобиль Короткова, в сотне километров от города.

— Его нашли?

— Нет.

— А ее?

— Не сказали. Наверное, тоже нет. У машины новый владелец, он клянется, что купил авто у Стаса на той неделе.

— А что полиция?

— Не знаю. Влад сказал, вроде честно, но надо все узнать, — Женька отстранилась, пристально вглядываясь в глаза. — Я не понимаю, он что же… что с ним? Что может быть? Хоть ты скажи, — попытался снова обнять, не далась. — Нет, ты скажи, что ты нашел? Ведь что-то искал все эти дни?

Их искал. Душевное воплощение, но как это словами объяснить той, которая занозой впилась в сердце и не отпускает.

Женя потащила меня в комнату. Ко мне приехала сама, сколько лет здесь не была, — с тех пор, как звонила и рассказывая, в чем будет, в чем нет, заставляла трепетать в предвкушении. С тех пор, как приходила жить, и уходила, не сумев объясниться. С давних времен, о которых только мифы в дурной памяти. Которая помнит только хорошее, старательно забивая черные дни серым беспамятством.

Я и сейчас вспоминал только первые ее визиты. Не супружество, его будто и не случалось. Для беспамятства этого ей стоило войти, увлечь меня за собой. Посадить на диван, взяв за руки, вглядываться в глаза до одури, до помутнения сознания.

Наконец, обнял и поцеловал. Женька вздрогнула, но не отстранилась. Или так она побуждала меня к словам, застрявшим между сердцем и горлом?

Я молчал. Мнилось странное — Коротков с Ларисой не выезжали из города, засели в частном секторе, изображая отца с дочерью перед хозяевами, нет, Лариса бы не рискнула. Поговорив с десятком друзей-родичей я понял, — она организатор, Коротков воплощал идеи и снабжал финансами. Хороший организатор: все следы терялись, начиная с субботы. Будто в субботу как в черную дыру…

Я медленно поднялся, подошел к мобильному. Вызвонил секретаря.

— Мне говорили у вас ставились эксперименты с утяжелениями для подопытных. Сколько их осталось? А было? — краем глаза увидел, как Женька пружиной вскочила с дивана. — И сколько нашли? И когда? И никого? А система слежения… а ну да, — долго слушал его ставшие сбивчивыми ответы, наконец, установилась тишина.

— Вы полагаете… — наконец, промямлил он, теряя голос, — но это… бессмысленно…

— Дайте телефон вашего спонсора, Владислава. Вы знаете, какого… Тогда пусть позвонит сам, — я уронил телефон, будто он весил два пуда. Женя смотрела, не отрываясь, стоя передо мной. Руки прижаты к горлу, лицо белее снега. Неверное сравнение, снег в городе даже выпадает серым, постоянный смог, темень зимы, неработающие фонари, грязь, разбитые дороги, раздрызганные колеи, ведущие в никуда по свежевыпавшему блеклому холсту, измазанному жирными коричневыми штрихами.

Звонок. Я попал в кнопку с третьего раза.

— Владислав? — сухое «да» человека без возраста. — Это Иволгин, да, вы знаете. У меня есть достаточно точная информация по Станиславу Короткову. И Ларисе Медынич, ведь вам и она нужна.

За несколько минут разговора секретарь, этот ничем не примечательный, ни для кого не значимый человек, в деталях рассказал о том, чего так и не сказали Олег и Андрей Семенович.

Существует три режима работы генератора, для создания малых, средних и больших объемов инфляционных карманов, секретарь называл их пустотами. От сорока до двухсот пятидесяти кубометров внутреннего пространства. И хотя для каждого существует один массовый предел, после которого время в кармане начинает замедляться, но чем больше объем создаваемой пустоты, тем слабее возрастает разница. После взрыва системы охлаждения настройки слетели, компьютер, управляющий генератором, перезапустился в безопасном режиме, так что узнать, какой объем был на нем создан, невозможно. Секретарь предположил, что Коротков сознательно отключил предохранители, чтобы вывести их из строя. И еще: он использовал не только все утяжеления, общей массой почти в двести кило, но и взял с собой двухпудовый сейф с техническими паспортами изделий. Все это в первые дни играло на версию побега. Коротков и бежал, но много дальше Канады. Насколько далеко — с ходу секретарь высчитать не мог, число выходило большим, даже при максимальном объеме. Почти полвека. Зачем так далеко? — да, он взял золото и драгоценности, но и наличные тоже. Или настолько не хотел видеть ни жену, ни близких, ни далеких, ни компанию, ни ассистентов? Не вспомнил о брате… хотя нет, электроника какое-то время автоматически будет утешать его. О семье Ларисы, или для нее нет ни отца, ни матери? Безумный срок, что там? — вряд ли знает даже Коротков. К тому времени кончится нефть, уголь; земля и вода придут в негодность. Если не хаос, то что нас ждет? Термоядерное блаженство? — так ли он верил в человечество? Нет, не верил, я успел убедиться. Все, в кого он верил, отправились с ним. Та, единственная, кому он верил безраздельно.