Алло, вы ошиблись номером

А эти его выдумки насчет Генри! Все это выдумки, и она заставит Генри сделать так, чтобы доктор ответил за них. Это выдумки! Она больна. Генри любит ее и хочет помочь ей. Это должно быть только так. Иначе это быть просто не может. Не может!

Она отбросила в сторону покрывало, опустила на пол одну ногу, потом вторую, встала, сдерживая дыхание, шагнула к окну. Сердце ее бешено билось. Она прижала руку к груди, словно пытаясь умерить его биение.

И снова зазвонил телефон. Это было уже слишком. Она бросилась ничком на кровать, задыхаясь от рыданий.

- Лжецы! - кричала она. - Лжецы, лжецы, лжецы!..

Телефон продолжал звонить, и она повернула к нему свое искаженное болью лицо:

- Я не желаю ни с кем разговаривать! Я ненавижу всех вас!

22.30

- Миссис Стивенсон? На этот раз она без труда узнала его.

- Да, мистер Эванс, это я.

- Мистер Стивенсон еще не пришел?

- Нет, не пришел. Он будет завтра, - нервно сказала она и вдруг взорвалась: - Мистер Эванс, будьте так добры, пожалуйста, объясните мне, что происходит? Почему вы звоните ему каждые пять минут?

- Мне очень жаль, - извиняющимся голосом сказал Эванс - Я не хотел беспокоить вас.

- Вы меня уже обеспокоили! - закричала она. - Я настаиваю, чтобы вы...

- Понимаете, момент довольно опасный для мистера Стивенсона, - мрачно сказал Эванс. - Я подумал, что, если бы вы передали ему...

- Я ничего не могу передать! - перебила его Леона. - Я ничего не могу слушать!

- Боюсь, что вам придется попытаться, миссис Стивенсон. Это очень важно.

- Какое вы имеете право... - начала она, но Эванс невозмутимо продолжал'.

- Пожалуйста, передайте мистеру Стивенсону, что дом на Данхэм-террас, 20 сгорел. Сго-рел. Я сжег его сегодня.

- Что? О чем вы? - закричала она изумленно.

- Передайте также мистеру Стивенсону, - спокойно продолжал он, - что мистер Морано, Мо-ра-но, по-моему, вряд ли мог выдать нас полиции, потому что его самого уже арестовали. Доставать деньги больше необходимости нет...

- А... кто этот Морано? - спросила потрясенная Леона, но Эванс не обратил внимания на ее вопрос.

- В-третьих, передайте, пожалуйста, мистеру Стивенсону, что я сбежал и нахожусь сейчас на Манхэттене. Если он до полуночи не разыщет меня, пусть звонит по телефону: Каледония, 5-11-33. Будьте добры, запишите: Каледония, 5-11-33.

- Но... Что все это значит?

- Вот, пожалуй, и все, - мягко сказал Эванс. - А теперь будьте добры, повторите все это мне,

- Повторить все? И не подумаю!! - взвизгнула она. - Вы отдаете себе отчет в том, что я тяжело больна? Я... я не могу больше выдерживать этой пытки!

Налет жалости был в усталом голосе Эванса, когда он ответил:

- Я очень хорошо знаю о вашем несчастье. И вообще с некоторых пор я знаю о вас почти все.

- Знаете обо мне? Но я никогда в жизни ничего не слышала о вас!

Помедлив немного, Эванс сказал:

- Мне очень жаль, миссис Стивенсон. Но могу вас заверить, что во всем случившемся виноват не только мистер Стивенсон.

- Бога ради, перестаньте говорить загадками!

- Ну что ж, - сказал Эванс, - может быть, действительно лучше рассказать вам, прежде чем вмешается полиция.

- Полиция?

- У вас есть под рукой карандаш, миссис Стивенсон?..

22.35

- Я начну с того вечера, когда я впервые встретился с мистером Стивенсоном, - сказал Эванс. - Это было на фабрике вашего отца в Цицеро, штат Иллинойс. Время было довольно напряженное, и я задержался в своей лаборатории, чтобы проверить записи кое-каких формул. Я почувствовал вдруг, что кто-то наблюдает за мной сквозь стеклянную дверь. Я не успел оглянуться, как в комнату вошел ваш муж.

- Добрый вечер, - сказал он. - Вот зашел полюбопытствовать. Впервые выдался случай все осмотреть...

Лаборатория у меня была отличная. Я располагал наилучшим оборудованием, все у меня сверкало, сияло, было в идеальном порядке.

- Вы интересуетесь чем-то конкретным? - спросил я его.

- Нет, просто любопытствую, чем вы здесь занимаетесь.

- Пожалуйста, - ответил я, - в этой лаборатории мы получаем алкалоиды из опия. Вы, видимо, знаете, что имеется двадцать четыре опийных алкалоида - морфин, кодеин...

- Отлично, - сказал он, прервав меня. - Наркотики. У вас, должно быть, много наркотиков здесь.

- Конечно, - согласился я.

- А что вы делаете с этими алкалоидами? - спросил мистер Стивенсон.

- Ну они идут в различные продукты фирмы.

- Нет-нет, - сказал он. - Что вы делаете с ними здесь, прежде чем они идут в производство?

Я показал ему тот огромный сейф, в котором хранились наши запасы наркотиков. Это произвело на мистера Стивенсона сильное впечатление.

После этого он заглядывал в лабораторию еще несколько раз, всегда доброжелательный и вежливый. Я показывал ему, как происходят различные процессы. Мне льстило, что столь важный человек так сердечно ко мне относится...

ПОКА ЧТО ТЫ НЕ СКАЗАЛ НИЧЕГО ТАКОГО, ЧЕГО БЫ НЕ ЗНАЛА Я, - подумала Леона. - ГЕНРИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАКОЙ. ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫЙ. ДОТОШНЫЙ. СЧИТАЕТ СВОИМ ДОЛГОМ ВНИКНУТЬ ВО ВСЕ. КАК ПАПА ГОВОРИТ, ВСЮДУ СУНУТЬ СВОЙ НОС. МОЖЕТ БЫТЬ, ПАПА СЛИШКОМ СУРОВ...

- Однажды вечером после работы, примерно, через месяц после нашей первой встречи, - продолжал Эванс, - я стоял под дождем на автобусной остановке возле фабрики. Я чувствовал себя совершенно несчастным. Вдруг великолепный черный "седан" остановился прямо передо мной, и кто-то окликнул меня. Я всмотрелся сквозь пелену дождя и увидел, что это был ваш муж, мистер Стивенсон.

- Прыгайте ко мне, - сказал он. - Подвезу.

- Очень любезно с вашей стороны, - говорю, - но не хотел бы вас утруждать.

- Оставьте это, - сказал мистер Стивенсон. - Я рад подбросить вас до дома. Терпеть не могу ездить один.

Мы плавно покатили по улице, и я не смог не похвалить красавец автомобиль.

- Это моей жены, - сказал в ответ мистер Стивенсон.

- У меня никогда не было собственного автомобиля, - сказал я ему. Лично я предпочел бы пару хороших лошадей и приличный экипаж.

Мистер Стивенсон не остановил меня, и я еще некоторое время распространялся насчет лошадей. Понимаете, я рос среди них. В графстве Сар-рей 'это было. И, я полагаю, это у каждого остается в крови.

- Лошади - замечательные животные, - сказал я. - Такие сильные и в то же время такие смирные. Мне часто хочется, чтобы у меня было много лошадей.

Тут мистер Стивенсон спрашивает:

- Вы не шутите?

- Нет, - говорю я. - Нет ничег9 в мире, чего бы я хотел сильнее. Табун лошадей, небольшую усадьбу, хорошие чистые конюшни, обильные пастбища, и чтобы все это лучшее во всей Англии.

- В Англии? - спросил мистер Стивенсон.

- О да! - говорю я. - Я думаю, что каждый англичанин, живущий за границей, надеется провести остаток своих дней дома.

- Ничего плохого нет в том, чтобы хотеть что-то, - сказал он. - Плохо не делать ничего для этого.

- Легко вам говорить, извините меня за дерзость, - сказал я. - Но не каждый может подкрепить свое желание необходимой энергией, чтобы купить себе королевство. Я получаю удовольствие просто от того, что прикидываю, как бы я все устроил, если бы смог купить это место.

- Вы правы, - сказал он довольно язвительно. - Вы-то никогда не сможете купить его, работая на моего тестя.

Эти слова смутили меня.

- Да, пожалуй, - говорю. А он снова взглянул на меня, миссис Стивенсон, и на этот раз я заметил, что он словно взвешивает, сказать или не сказать мне что-то. То, что он, наконец, сказал, привело меня в замешательство.

- У нас много общего с вами, Эванс...

ФАНТАСТИКА, - подумала Леона. - ГЕНРИ - И ЭТОТ МЯМЛЯ-СТАРИК! ЗАЧЕМ ЕМУ НАДО БЫЛО СВЯЗЫВАТЬСЯ С ЭТИМ УСТАЛЫМ ИШАКОМ? НЕ ПОВРЕДИЛСЯ ЛИ ОН В УМЕ?

Ну вот... А потом мистер Стивенсон и говорит:

- Не думайте ни о чем, Эванс, кроме работы и этой фермы в Англии.