Немцы в городе (СИ)

Из сумбурного потока слов Стасу удаётся понять, что эти двое пришли по делу, но не нашли никого, с кем бы могли поговорить.

— Я — начальник отдела продаж, а Диана и Оливер — мои друзья. Теперь Ваша очередь представляться.

Двое непонятливо переглядываются, и вскоре один из них решается на спич:

— Мы от господина Орлова. Лысый и девка знают, о ком речь. Короче, Кречетов с выборной гонки отвалился — а значит, свою часть договора вы выполнили. Остальное — не наше дело. Босс только просил передать, что за предприятие своё можете быть спокойны, да и в ваш регион он больше не ездок. А что насчёт генерала... то он сейчас отдыхает у нашего босса на даче, и будет долго отдыхать. Возможно даже всегда! — говорящий гогочет, как подстреленная гагара, и его гогот разносится по тихой пустынной стоянке каким-то чужеродным раскатом.

— Под яблоней! — добавляет второй и присоединяется к гоготанию товарища.

Они уже идут к КПП, пролезают под шлагбаумом, напрочь игнорируя имеющуюся возле калитку, садятся в белый внедорожник с номерами какого-то сибирского региона и уезжают, чтобы не возвращаться никогда.

Опершись задницей о капот своего авто, Стас закуривает. Что это было? Кто такой Орлов? Наверняка Ридель в курсе. Интересно, как они там?

У шлагбаума возникают две фигуры — Машка и Ландерс возвращаются в офис с объёмными пакетами из ближайшего супермаркета. Завидев логотип продуктового магазина, Стас внезапно понимает, насколько же он голоден.

— Эй! — он машет друзьям, и те машут в ответ.

Линдеманн поручил отправить на внеочередные оплачивемые выходные всех сотрудников предприятия, кроме охранников. В приёмной тихо. Пенсионеров пришлось разбудить — к завтраку, так сказать. Стас знакомится с родителями Дианы и ловит себя на мысли, что он рад, что его матери за её нелёгкую жизнь не довелось пережить ничего подобного тому, что случилось с ними. От Машки он узнаёт, что пилот уже выехал на условленное место, чтобы забрать вертолёт и направить его к Управлению.

— А пилот — это кто? — интересуется парень, дожёвывая вчерашний круассан с плавленным сыром, больше напоминающим пластилин, и запивая его крепким сладким чаем.

— Как кто? — хохочет Машка. — Володька, конечно. Слава ВэВээС, йоу!

— Если Володька не подлетит сейчас же и не доставит нас прямо в “Арарат”, я умру с голоду, — Флаке по-прежнему дежурит у окна. Жалюзи решили не поднимать, и Лоренц, встав на цыпочки, выглядывает в зазор между самыми верхними полосками, высматривая на небосклоне долгожданный вертолёт.

Проголодался не только он. В здании полно кулеров, так что умереть от жажды налётчикам не грозит, но вот буфета в учреждении нет. Из всех собравшихся в кабинете относительно неплохо чувствует себя только Диана — она не спала, поэтому и утренняя тошнота её не мучает, а бутылка воды и несколько пачек сухих закусок позволили пережить ночь без потерь. Тилль многозначительно помалкивает — он тоже голоден, но ещё сильнее он хочет спать. Крупный организм выматывается быстрее, ведь и обмен веществ у него быстрее, а значит запасы энергии чаще требуют пополнения. Заклевав носом в очередной раз, он представил себя выпадающим из вертолёта и тут же проснулся, подскочив на месте, как это всегда бывает во снах: земля уходит из-под ног, и вот ты снова в своей кровати. Тилль не возвращается в кресло — он идёт в туалет: умыться, а заодно и помочь Риделю. Риделя, кажется, не берёт ни усталость, ни голод, ни жажда. Он выглядит так же, как и всегда. Лицо, на котором редко читаются эмоции, сейчас омрачено лишь тёмными тенями под глазами. Олли не зевает, не трёт веки, Олли — биоробот. Если бы Диана знала его десять, а то и пятнадцать лет назад, она бы распознала в своём мужчине вампира. Олли не только не устаёт, но и не стареет. С тех пор, как вдоволь напереживавшись из-за проблемы раннего выпадения волос, он был вынужден сменить ирокез на стильную лысину, Ридель не менялся. Бородка по-прежнему черна, как уголь, а со временем канули в небытие и комплексы по поводу блестящей черепушки. По молодости Олли думал, что девушки не любят его именно из-за лысины, но позже и вовсе перестал задаваться этим вопросом. И если даже ему бы кто-то и объяснил — почему, Олли бы всё равно не понял. Пока коллеги напряжённо вслушиваются в звуки за окном, тщетно стараясь выловить рокот работающих лопастей из полутишины субботнего утра, замешанной на щебетании птиц и возгласах собравшейся под окнами уставшей толпы, Олли по одному выводит заложников на утренние процедуры. Усыплённые начали просыпаться и, один за другим, впадать в закономерное безумие. Пришлось даже подключить троих охранников, не попавших под действие снотворного — им развязали ноги, чтобы они, бродя между дёргающимися в непонятках коллегами, увещевали их сохранять спокойствие. Вскоре произошло второе закономерное событие: проснувшиеся, как первоклассники на чересчур затянувшейся школьной линейке, запросились в туалет. Ридель водил их туда по одному, с сожалением наблюдая, как те взахлёб упивались водой из-под крана: сушняк — типичное последствие действия снотворного. Весь рейд занял время, но кроме Тилля помочь безотказному Оливеру было некому. И вот уже вдвоём они возвращаются в кабинет, таща под руки ещё слабого, не до конца отошедшего от наркотического сна охранника — на этот раз последнего.

— А? — Тилль чуть не роняет подопечного, вцепившись пальцами в давно не подававший признаков жизни наушник. — Понял!

Все взгляды вновь прикованы к нему.

— Машка соединила меня с Володькой, теперь мы на прямой связи. Он забрал вертолёт с площадки при воинской части и уже летит сюда. Нужно собираться!

Лоренц скептически осматривает толпу сонных заложников. Многие из них и до туалета с трудом добрались — как же их в вертолёт грузить?

— Ждать не будем. Выдвигаемся на крышу прямо сейчас. Пока все дойдём...

— А как же силовики? — вскрикивает Диана. Она права: оцепление вокруг Управления никуда не делось. Оно притихло, заметно подустав, притихли и манифестанты, заполонившие уже всю площадь перед Управлением. Все ждут красочной развязки, домой никто не спешит: ещё бы — впереди чуть ли не самое зрелищное шоу за всю почти тысячелетнюю историю города! — Крыша плоская, там же прямой обзор! А что, если по нам откроют огонь?

О такой вероятности никто из команды и не подумал. С тех пор, как чрезвычайный совет заочно и авансом амнистировал лазутчиков, мысли о возможной перестрелке благополучно покинули их головы. Но что, если существует сговор? Что, если есть приказ стрелять на поражение, а опубликованное на сайте ФСБ сообщение — лишь уловка, чтобы выкурить захватчиков из их укрытия?

— У нас заложники, и мы будем ими прикрываться, — декларирует Лоренц куда-то в пустоту. — Уж извините, ребят, — обращается он к опешившим служакам, испуганно жмущимся к стене.

Пленных выводят в коридор — здесь достаточно места для построения и компоновки. Их вытягивают в колонну по одному, освобождая ноги от пут, а руки сцепляя с руками впереди идущих так, чтобы импровизированные верёвочные спайки можно было при необходимости легко развязать. Тилль идёт на разведку: лифт на крышу не следует, так что приходится снова возвращаться на пожарную лестницу. Целых четыре пролёта — между пятым этажом и крышей есть необжитой чердак, выполняющий роль технического этажа. Люк заперт, но у Линдеманна ключи. Замок настолько заржавел, что на мгновенье босс уже теряет надежду с ним совладать — видно, что на крышу давно не выходили, вертолётной площадкой сто лет не пользовались, и даже снег с крыши не счищали, иначе замок поддавался бы легче. Наконец готово, и дождавшись, когда тяжёлая металлическая крышка люка с грохотом опустится на плоскую поверхность крыши, Тилль сам вылезает наружу. Выпрямившись в полный рост, он оглядывается, отряхивая ржавую крошку со вспотевших ладоней. Втягивает свежий воздух, дивясь его теплу — пахнет так, будто зима уже никогда не вернётся. Затерявшись в простых, приятных каждому человеческому существу ощущениях, он не сразу улавливает назойливый и нарастающий шум откуда-то снизу. Так и есть, с земли его заметили, и своими немолодыми глазами он не может видеть лиц, но точно уверен: все лица на площади — и те, что прячутся за масками амуниционных шлемов, и те, что открыты — обращены на него.