Убийца среди нас (СИ)

Он и крикливый, довольные, хохотнули:

-- Значит, краля Петуха нас еще благодарить должна. Мы ей, выходит, удовольствие сотворили.

-- Кто творил, а кто просто рядом стоял, -- заметил Козлобаев.

-- Зато денежки платил, -- не остался в долгу Мишкин дружок.

-- Да заткнись ты, мурло! Сколько можно граммофонить, услышат же.

-- Не услышат. А если кто и услышит, сам хвастался, что у папаши везде заметано.

-- Дур-рак! Все, хватит, расходимся...

"Гады, мрази, подонки! -- скрипел зубами Красавин -- Бахвалятся, кто бил, кто насиловал, а кто рядышком стоял! Какого же каждый заслуживает наказания? И он это сделает сам. Нет и не будет ни капли жалости к этим козлам, получат, что заслужили... -- Почувствовал, как заломило в голове. Сам-то не долечился. -- Два чеченца и Мишка Козлобаев... Проклятое совпадение. И именно это совпадение принесло ему и Алене страшную боль..."

-- Так ты завтра куда? -- спросил Мишку тот, что бил Алену.

-- Завтра кручусь с отцом дома, а послезавтра еду в Каменогорск.

Мишка пошел открывать ворота. Дружки еще раз закурили и пошли по домам. Они Петра пока не интересовали, но он узнал главное: кто и в чем повинен. Вначале надо расквитаться с Мишкой. Для этого есть возможность -- Козлобаев едет в Каменогорск. Там-то он его и встретит...

XVII

Красавин спешил. Надо все обмозговать, а времени -- в обрез, в его распоряжении всего один день. Небольшие сомнения все-таки были: Парамошкин его действия не одобрил бы. Учитель требовал ни с кем не связываться и не "светиться". Но Мишка же будет в Каменогорске! Когда еще появится такая возможность, и появится ли вообще? А на него никто и не подумает. В самом деле: уедет в Каменогорск раньше, о поездке Мишки, естественно, знать не мог. Только надо разложить все по полочкам...

Утром сказал матери, что еще до обеда уедет. Мать повздыхала, всплакнула и попросила зайти к Алене. Как будто он сам не знает! Зайдет, конечно, только после военкомата. А из больницы сразу к автобусной остановке -- пусть все увидят, что он уехал.

Мать вчера спросила Петра, любит он Алену или нет? Сказал, что нравится, что еще ни одна девчонка не была так по душе. А переживаешь, что она тут без тебя остается? -- надоедливо приставала мать. Петр пожал плечами. Мать его молчание расценила по-своему:

-- Нет, не в меня пошел, в отца. Тот никогда этих тонкостей не понимал. Ему все бабы были одинаковы.

Петр знал, что Алена матери нравится. Из простой семьи, не избалованная и жизнь понимает. "Не гулена какая-то и тебе, сынок, будет предана".

-- Ты, мам, целую лекцию прочитала, -- улыбнулся Петр. -- Я ее что, обидел хоть раз? Нет, и не обижу. И другим не дам обижать. Беда случилась, сама видишь, сразу приехал.

-- Потому и говорю, что она мне не безразлична. За два года стала как дочь родная. Прибежит, поможет, да все с лаской, по-доброму. Ты ей голову не морочь, не та девушка. И учти...

-- Ну хватит! -- вспылил Петр. -- Можно подумать, что завтра свадьба!

Так ни до чего и не договорились. Петр не любил, когда его учат, пусть даже и мать. А вчерашний вечер оказался особым. Чего стоят только откровения Мишки Козлобаева.

Позавтракав, спустился в подвал. Решил взять с собой кое-какой инструмент. Лампочки, как всегда, не было, хорошо, что прихватил фонарик. Все, что пригодится для ремонта машин, сложил в сумку. Задумался, глядя на два остро отточенных еще отцом топора: один побольше, другой поменьше. Зачем они ему? Но потом взял тот, что поменьше, и положил в сумку. Так, на всякий случай. Топор легкий, удобный, авось пригодится. Сумка набилась приличная. От гостинцев, кроме куска соленого сала да двух банок варенья, отказался. Не хотелось тащить картошку, банки с соленьями, постное масло, яйца. Сейчас не до этого, как-нибудь в другой раз возьмет. Мать обиделась, хотя масло и яйца сама покупала.

Прощание с матерью всегда было тягостным.

-- Приезжай почаще, -- вздохнула она. -- Чай, теперь своя машина. Погляжу заодно.

-- Как-нибудь приеду. Ты тоже пиши. Алена скоро выйдет из больницы, вот вместе и пишите. У нее вроде все нормально.

-- Дай-то Бог... -- Мать перекрестилась. Потом Петра в дорогу перекрестила, негромко прошептав молитву.

В военкомат в любом случае надо было зайти, чтобы сняться с воинского учета: в Полянск Красавин возвращаться не собирался. Хотя немножко подталкивало и честолюбие -- посмотреть свою фотографию на стенде "Мы ими гордимся". Вошел, поднялся на второй этаж, остановился у стенда. Но сколько ни смотрел, своей фотографии не увидел. Даже чуть расстроился. Неужели мать с Аленой обманывали? Ладно, надо узнать, где тут снимают с учета.

Из кабинета вышел полковник Струков. Петр поприветствовал его. Остановившись, военком прищурился:

-- Что-то личность знакомая. Фамилия?

-- Красавин, товарищ полковник.

-- Тогда все ясно. Это вашу фотографию я постоянно видел на стенде. Да и сын говорил о вас. Стенд, как видите, обновили, а фотографию сняли, уж не взыщите.

Тут же спросил, что за проблемы.

-- Надо сняться с учета.

-- Это куда?

-- В Каменогорске устроился.

-- Зайдите в крайнюю дверь слева, там снимают с учета. -- Внимательно посмотрев, уточнил: -- Значит, насколько я понимаю, других проблем нет?

Красавин, опустив голову, нахмурился.

-- Или есть? Чего молчите?

Петр дернул щекой.

-- Девушку мою недавно изнасиловали. Лежит в больнице. Приезжал навестить.

-- Да-а, слышал, -- вздохнул военком. -- Дикий случай. Одни честно Отечеству служат, а подонки развлекаются.

-- Разрешите идти, товарищ полковник?

-- Не спеши, уйдешь. Я сегодня же позвоню в прокуратуру и в милицию. Так сказать, подтолкну со своей стороны. Сам-то к следователю заходил?

-- Так точно.

-- Что говорит?

-- Ищем, сказал, но нет зацепок.

-- Это как понять?

-- Ее сначала по голове ударили. Она ничего не помнит.

-- Плохо дело. Ладно, обещаю позвонить, можете идти, Красавин.

Военком пошел по лестнице вниз, а Петр завернул в указанный кабинет. Решив свой вопрос, он поспешил в больницу. По дороге думал о разговоре с военкомом. Может, и правда подтолкнет следователя, но ведь за него никто работать не станет. А у следователя настрой более чем оригинальный: мол, девки сами на ребят вешаются, а потом говорят, что их насилуют. Может, есть и такие. Так ведь Алену же били, били!...

Она впервые встретила Петра в коридоре, но была еще слаба... А увидев дорожную сумку, совсем расстроилась.

-- Уже уезжаешь? Так быстро?

-- Да, еду обеденным, пора. А чего ты загрустила? Мы еще встретимся. -- Обнял, приласкал, такую покорную, слабенькую и доверчивую. Вспомнил слова матери -- не обижай, она этого не заслуживает. Да разве можно обидеть такую беспомощную птаху?

Но вот любит ли он ее? Почему больше думает не о ней, а о мести Козлобаеву и его дружкам? А сама Алена? Как быть с ней дальше? Но возможно, месть и есть выражение его любви к ней? Если бы не любил -- не стал бы рисковать...

-- Ты уже ходишь, не рановато?

-- Да нет, врач сказал, что понемножку можно, даже полезно. Когда встретимся?

-- Как мама говорит: на днях или раньше.

-- Шутишь, а я серьезно. У тебя теперь машина, можешь приехать на выходные.

-- Приеду, не волнуйся. -- Подумал, что мать с Аленой словно сговорились. И как теперь выкручиваться с этой машиной?

-- Знаешь, -- сказала Алена, глядя Петру в глаза, -- о нас тут такое говорят.

-- Интересно, какое?

-- Будто у нас с тобой необыкновенная любовь! Как считаешь, хорошо это или нет?

-- Что хорошо?

-- Ну вот, ты думаешь совсем о другом.

-- Не обижайся. В любовь, в нашу с тобой любовь, я верю. Ну подумай сама: приехал бы, если бы не любил? И потом, мне с тобой хорошо. А тебе?