Смерть ходит рядом

Ирина Зарубина

Смерть ходит рядом

ГЛАВА 1

— Блестяще раскрытое дело о заказном убийстве актера Севастьянова — заслуга следователей нашей прокуратуры Клавдии Дежкиной, Ирины Калашниковой и Игоря Порогина…

Клавдия вздрогнула, услышав собственную фамилию.

Ирина как раз рассказывала ей анекдот с густым украинским акцентом, и Клавдия только было собралась тихонько засмеяться, а тут — на тебе, хвалят.

Прокурор Малютов закончил фразу и победоносно посмотрел в зал.

Зал понял этот взгляд как призыв к аплодисментам и разразился громкими хлопками.

У Клавдии появилось два противоречивых желания: вскочить и раскланяться или, наоборот, провалиться сквозь землю. Второе было куда сильнее, потому что народ дружно повернулся в ее сторону.

Клавдия и Ирина скромно покивали головами и уставились на сцену, всем своим видом показывая, что очень внимательно слушают доклад.

Если бы Дежкиной дали слово, она бы сказала, что дело о заказном убийстве считает не раскрытым, а блестяще проваленным.

— Ну, Ириша, готовь дырочку на погонах, — сказала Клавдия, когда аплодисменты стихли и Малютов продолжил свою речь.

Обе следовательницы сидели в красивой синей форме, правда, у Клавдии регалий было побольше.

Калашникова презрительно фыркнула, но Клавдия видела, что она гордится.

Совещания теперь проходили чуть не еженедельно. Клавдия их ненавидела. Ей все время казалось, что она бездарно теряет время, в чем была абсолютно права. Она пробовала брать в зал дела, но что это за работа? Вязать она не умела, спать с открытыми глазами, как это делал, скажем, Левинсон, тоже. Вот они и перешептывались с Ириной.

— …что вокруг прокуратуры сложилась нездоровая обстановка. Я сначала думал, что это дурное влияние окружения мэра, но потом понял, что и сам мэр не доверяет прокуратуре…

Клавдия вздохнула.

Ну сколько можно? Любит их мэр или не любит? Чего отмываться пламенными речами? Нет, видать Малютова сильно припекло, если он с упорством, достойным лучшего применения, поет и поет «жалобы турка».

— Уходим по одному, — шепнула она Ирине, — и огородами к Котовскому.

Она рассчитала, что совещание минут через двадцать закончится, а двадцать минут для дела очень немало.

— Встречаемся на конспиративной квартире, — поддержала Ирина. — Если придут с обыском — мы чай пьем.

Клавдия сидела с краю, поэтому никого тревожить ей не пришлось. Но она все-таки согнулась в три погибели, чтобы стать уж совсем незаметной.

Не получилось.

— Клавдия Васильевна, вы куда? — прервал свою речь Малютов.

Клавдия так и застыла в шпионской позе.

«Ну что ему сказать — я в туалет, у меня критические дни… Господи, как в школе».

Клавдия не стала оправдываться. Она повернулась к трибуне и спросила:

— А это еще надолго?

У Малютова от такой наглости дыхание перехватило.

— Вот мы как раз собирались дать вам слово, — тем не менее нашелся он. — Расскажите нам, Дежкина, о перспективах ваших дел.

— Нет, — сказала Клавдия. — Не могу. Следственная тайна.

Действительно, в зале сидели журналисты, но не они заботили Дежкину. Она вообще не любила выступать. А тем более рассказывать о том, что ею, возможно, если сложатся благоприятные условия, будет сделано в ближайшее или отдаленное время.

Малютов выдавил из себя улыбку.

— Ладно, идите.

— Могу?

— Идите, идите.

— Правда? Разрешаете?

— Да, можете идти.

— Ой, спасибо, ой не ожидала! — Клавдию понесло. Она и сама не думала, что ее вдруг прорвет. Еще секунда — и она бы устроила грандиозный скандал. Она бы выложила все, несмотря на журналистов.

— У нас срочный звонок, — вдруг разрядила обстановку Ирина.

Она подхватила Клавдию под руку и вытащила из зала.

— Спасибо, прикрыла, — с облегчением вздохнула Клавдия.

В самом деле она страсть как не любила скандалов, а тем более публичных.

Важный звонок был не совсем вымыслом. Игорь поехал к экспертам, уже должны быть готовы результаты исследования взорванной машины. Правда, он мог позвонить и попозже. Но Клавдия чего-то важного ждала от Игоря. Ждала, что проваленное, как она считала, дело не совсем безнадежно.

Актера Севастьянова убили во время съемок. Режиссер проводил их на улице скрытой камерой, актеры должны были действовать в реальной обстановке. На роль убийцы пригласили друга Севастьянова, бывшего однокашника. И тот Севастьянова убил.

Клавдия и Ирина раскопали, что Севастьянов был не только актером, но и сутенером. В его доме существовал престижный притон. Устроить его Севастьянову помогли двое следователей районной прокуратуры.

И для Севастьянова, и для его убийцы, и для режиссера все кончилось печально. Их убили.

Дежкина и Калашникова нашли виновных, тех самых следователей, Степанова и Чиханкова, но и они были убиты. Степанов, стреляя в преследователей, нечаянно угодил в Чиханкова, а сам через несколько минут, убегая от погони, взорвался в собственной машине. Вот результатов экспертизы по этому делу и ждала Дежкина.

А чай она все-таки поставила.

Но только они с Ириной пригубили пахучий, густой, сладкий напиток, как действительно раздался звонок.

И это был Игорь.

— Клавдия Васильевна, все сделано. Пересказать самое интересное?

— Перескажи.

— Интересного мало. Взрывчатка пластиковая, дистанционное управление, примерно грамм четыреста было заложено.

— Ого, хотели наверняка.

— Да, вот и все, пожалуй.

— А что за «пожалуй»?

— Да так, детали. Пружинку нашли, считают, что от корейского будильника.

— Зачем будильник?

— Часовой механизм.

— Еще и часовой механизм? Дистанционное ж управление!

— Да вот не знаю.

— Ладно, приезжай, подумаем вместе.

Ирина, внимательно слушавшая телефонный разговор, сказала, когда Клавдия положила трубку:

— Что-то уж сильно перестраховались.

— Или перестарались, — сказала Клавдия.

В этот момент дверь тихонько раскрылась и всунулась растрепанная голова Левинсона.

Левинсон был пресс-секретарем прокуратуры и все новости носил на хвосте, как сорока, щедро рассыпая их пополам со сплетнями и анекдотами.

— Дежкина, что было! Ты себе представить не можешь! Когда вы так шумно удалились, Малютов решил поговорить о дисциплине.

— О финансовой? — саркастически улыбнулась Ирина.

— Ох, вы дошутитесь, Калашникова, — полушутливо пригрозил ей пальцем Левинсон.

— Да какие уж тут шутки! Зарплату платят через пень колоду, какие-то проекты с космонавтами затеяли, а за чей счет?

— Космос — это святое, — серьезно сказал Левинсон. — Это дело завтрашнего дня.

— Да, Малютов широко мыслит. Завтра в космосе начнутся преступления, а мы уже там, — сказала Клавдия.

— Как раз поэтому и начнутся.

— Нет, я ничего не слышал, не видел, не понимаю, — закрыл уши Левинсон. — Это какой-то нигилизм. Я к вам даже не заходил.

Он вскочил и выбежал из кабинета, словно в нем случился пожар.

Клавдия не успела улыбнуться, как Левинсон влетел снова и протараторил:

— Самое главное… С вами тут обо всем забудешь! На ковер пожалуйте-с, — и он сделал очень красивый приглашающий жест, словно звал Клавдию не в начальственный кабинет, а на менуэт.

— Мне с вами? — спросила Ирина.

— Да сама уж как-нибудь, — вздохнула Клавдия и пошла к двери.

Она подоспела к Малютову как раз в тот момент, когда он прощался с журналистами и поэтому хотел выглядеть демократом, шутником и обаяшкой.

— Да не ищите вы негативов! Вот вам позитив — отличный следователь, красивая женщина и прекрасная семьянинка. Двое детей. Столько преступлений раскрыла, что вам не на одну статью хватит, на целую книгу.

Журналисты из приличия оглянулись на Клавдию, но позитив их интересовал мало.

— А правда, что вы встречались с лидерами оппозиции?