Смерть ходит рядом

И повезла.

Знаете, это даже мало они берут. Там на каждого ребенка двенадцать человек персонала. Он ни минуты один не бывает. Мать или отец тоже все время при нем. Нельзя разлучать с родителями. Тебя саму там чуть ли не на руках носят. Ну и начали его лечить.

Я думала с ума сойду от радости. Через две недели приступы стали уменьшаться. Сначала было только по разу в день — а это боевая тревога для всей клиники, профессора бегут, врачи, санитары, каталки везут, аппараты… Потом уже раз в два дня, а потом раз в неделю. А потом — все. Никаких приступов. Боже, я увидела, что он улыбаться умеет!

Инна забыла, что перед ней следователь прокуратуры, что вся милиция Москвы сейчас разыскивает ее за убийство, что за ней охотится и кто-то еще, куда более опасный.

Она счастливо улыбалась.

Но улыбка эта теряла свою силу, не достигая Клавдии. Хорошо, что Клавдия сидела спиной к свету, Инне не видно было ее лица.

— Мы, счастливые, едем домой. Праздник тут устроили настоящий. Весь банк у нас гулял. Липатов мне долг простил. Слышали наш рекламный слоган: «Мы все одна семья». Это он тогда сказал.

А через два месяца — припадок. Да такой сильный, каких не бывало раньше. Потом через неделю — еще. Я к врачам, а они говорят, успокойтесь, это рецидив, это скоро кончится.

Потом чаще пошли, а потом каждый день раза по три.

Я головой билась об стену. На работе ничего не сказала — стыдно почему-то было. За меня порадовались, а тут…

Ну а потом уже и скрывать невозможно стало. Ни одна нянька не выдерживала. Я заняла денег и поехала в эту чертову Германию.

Они все битте, данке, эншольдигон. Мы гарантию не даем. Приезжайте снова, с одного раза ничего не получится.

А на что приезжать? На что?

И тут я вспомнила Севастьянова.

— Извините, — сказала Клавдия. — Мне нужно позвонить.

Инна кивнула.

Клавдия вышла на кухню, набрала номер Ирины. Никого. Позвонила домой, Федор пробурчал что-то обидное. Ирина не звонила.

У дежурного по городу тоже никаких известий.

Два часа ночи.

Клавдия уже смирилась. Она уже ни на что не надеялась.

Психологические самонаблюдения Кожиной, которой все никак не удавалось привыкнуть к новой роли, ее моральные терзания и запоздалое раскаяние Клавдия пропустила мимо ушей.

— …огонек красный светится. Я потом сунулась — видеокамера. Пошла по другим комнатам — там тоже. Я сначала подумала — порнушку на халяву снимает, подонок. А он мне глазки-то и раскрыл. Это, говорит, наше с тобой безбедное будущее.

Я так тогда испугалась. Даже квартиру новую сняла, переехала. А там, в Крылатском, появлялась изредка. Вообще, все думала, ну еще немного подкоплю и брошу. Ну да все так думают.

Ну а потом вы знаете. Его убили. Он как чувствовал, за неделю до смерти отдал мне кассеты. Потом чего-то испугался, говорит — отдай. А я решила — если это не мое безбедное будущее, то хоть какая-то защита. Наделала копий, оригиналы отдала.

А потом какая-то шизофрения началась. Мне все казалось, что кассеты эти у меня украли. Или размагнитили. Знаете, есть, оказывается, такие приборы, размагничивают пленку на расстоянии.

Клавдия вспомнила свинцовый тайник. Все верно.

— Словом, тряслась, как заяц, вот и дотряслась.

— Кто вас арестовывал?

— Савелов.

— Постановление кто подписал?

— Постановление?

— Ордер на арест.

— Не помню. Он мне его издали показал. Может, там вообще не моя фамилия была.

— Можете описать человека, который застрелил оперативника и милиционера?

— Могу. Не только описать. Я нарисую его вам. Я его вам обязательно нарисую.

— Они требовали от вас кассеты?

— Да.

— Били?

— Нет.

— Просто допрашивали?

— Если бы.

Инна искоса взглянула на сына.

— Я не хочу говорить. Мне, конечно, смешно плакаться, я и многое другое видела. Но эти где-то на заборе де Сада читали.

— А почему вы решили сообщить нам? Я вас уже спрашивала. Я все никак не могу понять — вы же такая осторожная.

— Я? Осторожная?! — чуть не расхохоталась Инна.

— И все-таки?

— Я же знаю, что Степанова раскрыли, — сказала Инна.

— Степанова убили.

— И это я тоже знаю. Но ведь не вы?

— Нет.

— Понимаете, если бы хотели все это тихо-мирно похоронить, не пришли бы в банк. Вообще светились бы поменьше.

— Это верно, — согласилась Клавдия.

— Да что я вам голову морочу, — махнула рукой Инна. — Я уже сама собиралась к вам идти. Ничего я особенно не просчитывала. Мне позвонили, что вы пришли, я и решилась.

— Инна, теперь очень важный вопрос. Кто из ваших… — Клавдия замялась.

— Клиентов? — просто сказала Инна.

— Да. Кто из них может все это устроить?

— Я вам скажу, — опустила голову Кожина. — Я вам скажу кто.

Клавдия внутренне сжалась. Почему-то она боялась ответа Инны.

— Это мог сделать любой. Понимаете, каждый из них.

— Вы мне назовете имена?

— Я их вам написала.

И Инна, вынув из кармана, подала Клавдии вчетверо сложенный листок бумаги.

Клавдия не стала его раскрывать. На сегодняшний день с нее хватит. Этот день стоил самых страшных лет ее жизни.

Завтра, она откроет эту бумагу завтра.

— Могу и кино показать, — сказала Инна, когда Клавдия уже поднялась.

— Кассеты у вас? — опешила Дежкина.

— Да. И не только. Их теперь не уничтожат. Разве что придется пол-Москвы убить.

«Ну и что, — подумала Клавдия, — это их не остановит».

ГЛАВА 10

Утром взяла у дежурного почту. И тут нашла протокол повторного обыска квартиры в Крылатском и заключения экспертов. Этим еще вчера Игорь занимался.

Подумала так машинально, и вдруг сжалось все внутри — нет Игоря.

В прокуратуре была тишина. В такие дни даже шумные секретарши ухитрялись ходить на цыпочках, следователи не ржали в курилках над похабными анекдотами, Малютов не устраивал разносов, Патищева на время находила себе занятие, она устраивала похороны.

Клавдия просмотрела протокол. Все ясно, четко, грамотно и деловито.

Нет больше Игоря.

Потом стала читать ответы экспертов на вопросы следователя. И здесь все вопросы были поставлены точно, точнее некуда. Поэтому и выводы экспертов были не расплывчатыми, а простыми и ясными. Савелов и Коротный были убиты пятью выстрелами в спину и затылок. Пули от пистолета ПМ.

Инна рассказала правду…

Нет больше Игоря.

В тайнике были найдены отпечатки пальцев Кожиной и еще одни, не установленные. Снимки прилагались.

Клавдия отложила их в сторону. Надо будет отдать, чтобы поискали по картотеке. Игорь это делал мастерски.

Но Игоря нет.

А это… Клавдия не сразу поняла, зачем ей передали заключение экспертизы по взрывчатым веществам. А потом вспомнила — Степанов. Пластиковая мина в его машине.

Шло перечисление артикулов взрывчатки, расчеты, схемы, заключения, а потом была приколота бумага с короткой записью: «Лаборатория произвела четыре экспертизы по запросам из горпрокуратуры о пластидах в 1999 году».

Клавдия прочитала бумажку, немного удивилась педантичности экспертов. Никто их не спрашивал, сколько раз в этом году они занимались пластидами. Странно.

Никуда идти, ничего делать не хотелось. Хотелось сидеть в кабинете и думать, думать, думать.

Клавдия позвонила Малютову.

Тот сказал, чтобы зашла, получила постановление на задержание Далматова, на обыск и выемку документов из его кабинета в районной прокуратуре.

Клавдии не хотелось сейчас идти по коридорам, встречать сочувствующие взгляды коллег, и она попросила секретаршу принести бумаги к ней.

Нет, она решительно не понимала, кто и как сумел увезти Ирину. Что за молодой человек? Только Игорь мог это сделать, да и то по очень веской причине.

Но Игоря тогда уже не было… в живых.

Она позвонила Шевкунову:

— Станислав Сергеевич, Дежкина. Что-нибудь новое есть об… — чуть было не сказала «Игоре», — о Порогине?