Мерцание золотых огней

Новиков Николай

Мерцание золотых огней

Николай Новиков

Мерцание золотых огней

роман

1

Ноябрь 1983 года. Ростов-на-Дону

- Ты шлюха, шлюха! Отвратительная, подлая, грязная шлюха!

- Вот и прекрасно! Теперь ты сможешь найти себе привлека тельную, честную и чистую шлюху! Я уже сейчас прямо сгораю от любопытства взглянуть на нее.

- Заткнись! А не то я...

Григорий Малюков резко вскочил стула, взмахнул рукой и в бессильной ярости опустил кулак на стол. Подпрыгнула заполнен ная окурками пепельница, тлеющая сигарета покатилась по столеш нице. Раиса Малюкова поймала её пухлыми пальчиками с ярко-крас ными ногтями, бросила в пепельницу и с холодным презрением пос мотрела на мужа.

Теперь уже - бывшего мужа.

Когда-то она любила этого высокого, жилистого шатена с го лубыми глазами. Молчаливого, нескладного, неуклюжего, но такого симпатичного и смешного, неожиданно робкого и покладистого... Он и сейчас был вполне привлекательным мужчиной, а голубая ярость его глаз все ещё возбуждала её. Если б он почаще злился, если б с такой яростью стремился достичь в жизни больше, чем работа токарем на заводе "Красный Аксай", может быть, она и не ушла бы от него. Но девяти лет супружеской жизни вполне было достаточно, чтобы понять: Григорий вполне доволен тем, что у него есть. Небольшой кирпичный домик на 38-й линии, двухкомнат ная кухня во дворе, огород, жена, дочка, зарплата, которой хва тает на скромную жизнь - что ещё нужно человеку?

Дурак! Неудачник! Даже нет, неудачник - тот, кто стремится к чему-то большему, пусть безуспешно, но стремится. А этот - просто недотепа! Тридцать семь лет мужику, а он все ещё счита ет, что почетная грамота к празднику, да уважение заводского начальства и таких же слесарей-токарей в цехе - большое дости жение, которым следует гордиться и дорожить!

Невысокая, пухлая блондинка, этакая курносая куколка с жесткими зелеными глазами мрачно усмехнулась. Она была на че тыре года младше Григория, и в свои неполные тридцать три четко знала, что эта жизнь не для нее.

- Не смей на меня орать, - сказала Раиса. - И не размахивай тут своими граблями, не очень-то напугал!

- Да ты стерва, самая настоящая стерва! - простонал Григо рий, морщась от невыносимой душевной боли. - Мало того, что из меняла мне с этим московским придурком, так теперь втихомолку уволилась с работы и навострила лыжи в Москву! А то, что ребе нок остается без матери - тебя не волнует. Ты о дочери хоть по думала? Юлька что-нибудь значит для тебя или нет?!

- Значит. Я же сказала, как устроюсь в Москве, осмотрюсь, так сразу и заберу Юлю к себе.

- Ты убегаешь от дочери, лживая тварь! Господи, как же ме ня угораздило жениться на такой дряни?!

- Прекрати оскорблять меня!

- Я же сказал тебе - заткнись! Не то калекой отправишься к своему хахалю! Шлюха несчастная!

- Да?

- Да!

- Ну так вот, дорогуша, слушай меня внимательно. Если ты хоть пальцем до меня дотронешься, я тебя засажу не только на пятнадцать суток! - Раиса нервно забарабанила пальчиками по сто лу. - И почему ты так разволновался, не понимаю? Я честно сказа ла, что люблю другого человека и уезжаю с ним. О разводе он по беспокоится, все решится на уровне обкома партии. Никаких проб лем у тебя не будет, претензий к тебе не имею. Дочь оставляю здесь на время, потом заберу. У нас было достаточно времени, чтобы понять - мы не пара друг-другу. Так чего ты бесишься?

Григорий смотрел на неё с таким ужасом, будто не соблазни тельная блондинка сидела перед ним, а женщина с головой лягуш ки. Он догадывался, что она изменяет ему, пытался поговорить - не получилось, последнее время замкнулся в себе, ходил мрачный, не зная, как образумить свихнувшуюся бабу, об этом ведь и друзьям не расскажешь, не посоветуешься. Но то, что довелось услышать сегодня, не могло и в кошмарном сне присниться.

- Не пара, да? - с угрозой пробормотал Григорий, вытирая ладонью вспотевший лоб.

В комнате было жарко, печка в углу топилась углем.

- Я тебе уже говорила об этом.

- Может, и Юльке говорила о том, что бросишь ее? Какого хрена расселась тут? Пошла вон! Уезжаешь в Москву? Ну и езжай! Пошла вон, я кому сказал!

- Сейчас Юля вернется из школы, я ей все объясню и уеду.

- Объяснишь? Как же ты в глаза дитенку смотреть будешь?! Вон, я сказал! Тварь продажная! Беги, беги! И не смей возвра щаться, гадина! Юльку ты больше не увидишь.

- Это не тебе решать.

- Тебе, да?! Или - твоему сучьему хахалю? Ну и где ж он, козел, есть? Хоть бы показался! Я бы поговорил с ним по-мужски! Где он? Здесь? Вы с ним вместе едете в Москву?! Надо проверить. Он у меня здоровым не уедет из Ростова!

- Он ждет меня в Москве, так что ты можешь спокойно прово дить меня на поезд и посадить в вагон, - усмехнулась Раиса.

Григорий схватил её за руку, сорвал со стула.

- Пошла вон!..

- Не смей прикасаться ко мне, дурак! - завизжала Раиса.

В это время в комнату вошла Юля. Восьмилетняя девочка была похожа на отца: каштановые, слегка вьющиеся волосы, голубые глаза, вздернутый носик. Она бросила портфель на пол и молча уставилась на родителей.

Григорий скрипнул зубами, отпустил руку Раисы, плюхнулся на стул.

- Мама, вы опять ругаетесь? - спросила Юля.

- В последний раз, доченька, - Раиса подбежала к малышке, присела перед ней на корточки, обняла девочку, уткнувшись губа ми в мягкие, чистые локоны.

- Значит, больше не будете? - сказала Юля, обнимая мать. - А то мне уже надоело, что вы все ругаетесь и ругаетесь.

- Больше не будем, - с трудом выговорила Раиса. Слезы души ли её. Прости, доченька, но я... я сегодня уезжаю. Ты пока по живешь с папой, а потом...

- Куда ты уезжаешь, мамочка? Ты ведь летом уже ездила в отпуск, а мы с папой были дома.

- Я уезжаю в Москву, Юля... Ты поживешь с папой, а потом я тебя заберу к себе. Ты хочешь жить в Москве? Там есть Кремль, и часы на башне...

- Ну конечно, мама! И я, и папа. Ты поезжай, а мы с папой потом приедем к тебе. И будем все жить в Москве. И я там буду ходить в другую школу, а то мне здесь уже надоел Стас Котов, он все время пристает и дергает за волосы. Такой дурак, прямо ужас!

Раиса всхлипнула, целуя волосы девочки и жадно вдыхая их чистый, детский запах.

- Нет, доченька, мы там будем жить без папы... Понима ешь... мы с ним расстаемся.

- Как это - без папы? - Юля уперлась ладошками в плечи ма тери, отодвигая её от себя. Голубые глазенки смотрели внима тельно и настороженно. - Я без папы никуда не поеду. Все же го ворят, что я папина дочка, ну сама подумай, мама, и ты же так всегда говорила.

- Потом я тебе все объясню, моя хорошая. Потом, ладно? А сейчас - до свидания. Жди, я скоро за тобой приеду.

- И за папой?

- Нет, за тобой...

Юля нахмурилась, опустив голову, минуты две соображала, что бы это могло значить, потом посмотрела на отца, сидящего за столом и побежала к нему.

- Папа! Почему мама так говорит? Я не хочу никуда ехать без тебя, я же папина дочка!

Григорий подхватил девочку на руки, прижал к груди. Слеза покатилась по его щеке.

- Ты никуда без меня и не поедешь, Юля. Разве я могу расс таться со своей папиной дочкой? Скажи маме, пусть она уезжает, если уж решилась на это.

- До свидания, мама, - Юля помахала ладошкой. - Приезжай скорее и привези мне побольше подарков.

Раиса тоскливо усмехнулась, надела пальто, взяла большую сумку и медленно пошла к двери.

У кондитерской фабрики на 40-й линии Раиса села в потре панный "Москвич", водитель которого согласился подбросить её к железнодорожному вокзалу "Ростов-главный".

Она с трудом сдерживала слезы, ибо понимала, что расстает ся с дочерью надолго. Володя не имел своих детей, и не хотел, чтобы в его московской квартире жили чужие.

Такова была плата за новую жизнь.