Невидимые руки

Ей было никак не больше двадцати, под наигранной грубостью чувствовалось что-то по-детски нетронутое. Похоже, такую жизнь она вела не очень давно. Вид у нее был наглый, смотрела она с вызовом. Халат соскользнул, приоткрыв плечо и грудь, выглядывавшую из тесного бюстгальтера.

Она подошла к кровати и придавила сигарету в пепельнице, стоявшей на ночном столике. Потом стянула простыню, завернула в нее окровавленную перину, скрутила все это и положила у нижней спинки кровати. Плотнее закуталась в халат и села.

Снаружи послышались голоса, кто-то поднимался по лестнице, мужчина пел, женщина смеялась. Я подошел к двери и закрыл ее, потушил сигарету и сел рядом.

— Не надо мне клеить дела, — сказала она. — Этот мужик — сущий дьявол. Несколько лет назад он чуть не убил одну девушку.

Она вздрогнула, и внезапно я почувствовал ее руку в своем паху.

— Ну пожалуйста, — сказала она. — Мне лишний скандал ни к чему.

Не успел я прийти в себя, как тут же ощутил эрекцию.

— Как ты быстро управился, — прошептала она.

Я не знал, что надо делать в таких случаях, и решил не делать ничего. Она расстегнула молнию на моей ширинке и засунула руку мне в трусы. В следующую секунду она уже вытащила мой член наружу. Я посмотрел на нее, и она рассмеялась.

— Тебе приятно? — спросила она.

Потом облизала губы и взяла мой член в свой влажный, прохладный рот. Она начала сосать медленно, будто пробуя новый для себя вкус, втянула щеки, причмокнула, снова втянула, дождалась, когда член выскользнет изо рта, потерлась о него носом, правую ладонь подставила под мои яйца и слегка сжала. Мне показалось, что я застонал, а может, это скрипнула пружина матраса? Движения ее головы стали резче, я положил руку ей на затылок. Помню ее волосы в своих пальцах и мигающую вывеску неоновой рекламы за окном. Вывеска мигала красным, синим, снова красным, бьющим в глаза светом.

Когда я вернулся домой, Анна-София уже спала. В кухне все было на виду — молоко, ломтики сыра с красной кожицей, твердой, как пластик, коробка масла с открытой крышкой. Я закрыл масло, смахнул крошки со стола, выбросил пустые упаковки, подтер пол перед холодильником. В комнате работал телевизор, доносились веселые голоса, прерываемые музыкой. Я представил себе квартиру Ингер. Желтый свет от настольной лампы, дождь за окном, полки с книгами, проигрыватель. Попробовал вспомнить, как она выглядит, как она сидела передо мной на диване. Я видел ее платье, но не мог вспомнить лицо, оно ускользало каждый раз, когда я делал такую попытку.

Я думал о ней и о Халварде, о любви, которая свела их. И как потом они отдалились друг от друга, пока несчастный случай не свел их снова вместе.

Я вошел в комнату, выключил телевизор, нашел бутылку, наполнил бокал. Как всегда, когда я стоял перед баром, мой взгляд был прикован к щели в стене, как раз под висевшей фотографией. Она была как дверь в какой-то другой мир, в иную действительность. Помнится, в одном старом фильме женщина нашла зуб, спрятанный в щели в стене квартиры, куда она только что переехала. А может быть, нашел мужчина, не помню. Он или она в полной растерянности стоит с зубом в руке перед зеркалом, а в это время в его или ее голове прокручивается жуткая сцена: кто знает, что заставило прежнего жильца положить туда свой зуб?

Очень хотелось курить, но я не решался, мне показалось, что отверстие в стене вело прямо в спальню Анны-Софии. Я вспомнил девицу в гостиничном номере, и мой член дернулся при этом воспоминании. Я налил еще. От алкоголя голова закружилась, захотелось вернуться в отель, мне показалось, что, пока она в моей власти, я могу заставить ее делать все, что угодно.

Документы по делу о похищении Марии заполнили целую комнату. На то, чтобы прочитать все, надо убить несколько дней. Листы с поступившей от граждан информацией, беседы с родственниками, друзьями, одноклассниками, учителями, тренерами спортивной секции, соседями, людьми, которые переписывались с ней по интернету. Со всего, начиная от материалов на компьютерах матери и отца, делались копии, все переносилось на бумагу: записки, рисунки, списки музыкальных файлов, блоги, чаты, в которых она участвовала, все вебсайты, адреса контактов по электронной почте, несколько сот поступивших к ней сообщений, примерно столько же отправленных ею, еще больше тех, которые она стерла, но которые техники все-таки сумели восстановить. Полный текст дневника, перенесенный от первого до последнего слова на компьютер, не дал ничего, последняя запись была сделана за три дня до исчезновения. Распечатка всего, что было на ее мобильном телефоне, обнаруженном в мусорном баке около газетного киоска на противоположной стороне улицы. Аэрофотосъемка территории вокруг дома матери, захватывающей три-четыре квартала в каждую сторону, с цифрами около мусорного контейнера и магазина. Выглядело это по-идиотски: там должно стоять много цифр, стрелок, квадратиков и пунктирных линий, а вместо этого только две пометки — одна на месте, куда она шла, другая там, где найден телефон. Ничего больше. Не было никаких следов, ни одна камера наблюдения не зафиксировала ее, ни один свидетель не видел ее. Она испарилась. Исчезла.

Пограничный контроль, Интерпол, данные об известных извращенцах, данные о детской проституции, сообщения о похищении детей, обращения в органы опеки и усыновления — все было проверено в полном соответствии с предписаниями. В первые дни расследования появилось два следа. Первый относился к сообщению на мобильном телефоне от парня, который был на шесть лет старше Марии, он же фигурировал в чате. Сообщение поступило в день исчезновения, ответа Марии не нашли, но зашифрованное сообщение, написанное на смеси английского и норвежского, давало основания предположить, что у них была какая-то секретная договоренность или тайное место встречи. Полицейские навестили парня в том городе, где он жил, допросили и получили объяснение, которое позволило полностью исключить его из дальнейшего расследования: зашифрованные сообщения касались ролевой игры в интернете «Нашествие демонов», в которой участвовали оба. Он рассказал, что она была Роза, он — Грейзнак, целью было дойти до внутреннего помещения в огромном лабиринте, где алмаз «Глаз Хольгорда» послужит наградой тому, кто первым туда попадет.

Вторым следом была информация шофера мусоровоза, поступившая на следующий день после того, как газеты опубликовали фотографию и имя пропавшей девочки. По дороге домой с мусорной свалки в тот день, когда девочка пропала, он видел автомобиль на лесной дороге, в салоне был свет, и шофер увидел девочку, которая, по его словам, была очень похожа на исчезнувшую. Ему показалось также, что за рулем сидел молодой человек и что они ссорились. Автомобиль был объявлен в розыск, но безрезультатно. Только после обращения в страховые компании две недели спустя все разъяснилось: эта машина была заявлена как пострадавшая при пожаре, согласно документам страховой компании отправлена в металлолом, а владелец получил четырнадцать тысяч крон страховки. Был вызван владелец, молодой парень, страшно нервничавший, который тут же, не сходя с места, признался, что сжульничал, чтобы получить страховку, еще до того, как его успели спросить о Марии. Девушка в машине была его подружкой, то есть она была его подружкой до того вечера, когда заявила, что бросает его: ночью он напился, разбил машину вдребезги, поджег ее и несколько дней спустя получил страховку. Девушка, которая сначала ничего не хотела говорить, подтвердила подлинность истории.

В документах было написано, что следующей стала гипотеза добровольного исчезновения, так как мать, Ингер Даниельсен, сказала, что нашла стокроновую купюру, которую она просила Марию взять перед уходом в магазин, купюра лежала в сумке на дне, под оберткой шоколадной плитки. Было также написано, что позже она засомневалась, та ли это купюра. Возможно, она там лежала все время, а Мария все-таки взяла с собой деньги, уходя из дому.