Пожар

Ольга Лаврова, Александр Лавров

Пожар

В складском помещении, запол­ненном самыми разнообраз­ными товарами, находятся вперемешку холодильники и галан­терея, самовары и мебель, обувь и радиоаппаратура, ящики с наклей­ками, коробки, тюки.

Рабочий день окончен. В конце центрального прохода полуотворе­ны широкие двери, и сквозь них видны двор, огороженный забо­ром, группа женщин, собравших­ся расходиться по домам. Среди них заведующая складом Стольникова, ее заместитель Гуторская и кладовщицы. Сторож закрывает двери и навешивает на них боль­шой замок.

– Дуся, ты опломбировать не за­была? – придерживает Гуторская Стольникову, двинувшуюся было прочь.

– Захотят утащить – пломба не спасет! – беспечно передергивает плечами заведующая.

– Порядок есть порядок, – наставительно произносит Гуторская, наблюдая, как Стольникова пломбирует замок.

Обе женщины направляются вслед за остальными. Минуя проходную, прощаются со сторожем.

– Счастливо, Николаша! – весело улыбается Стольникова. – Карауль получше!

– До свидания, – начальственно кидает Гуторская.

– Путь добрый, путь добрый! – Сторож провожает их глазами. – Эх, годиков бы двадцать с плеч!.. – Он сладко потягивается и зевает. На столе приготовлены чашка, термос, тарелка с сушками. Сторож запирает дверь про­ходной и садится чаевничать…

А в укромном уголке склада из-за ящиков поднимает­ся тонкая струйка дыма…

Стемнело. За столом в неловкой позе спит сторож, не слыша рева пламени, которое бушует уже вовсю.

К горящему складу, зарево которого видно издали, по дороге, ведущей через пустырь, подъезжают светлые «Жигули». Приостанавливаются, потом объезжают склад сбоку. Но на пути машины появляется зевака, спешащий на пожар. Машина резко разворачивается и уезжает. Кто сидит за рулем, не видно.

Дежурная часть пожарной охраны принимает сигнал о пожаре. И через считанные минуты мчатся по ночному городу пожарные машины. Жарко полыхают деревянные складские постройки. Багрово освещен лежащий вокруг пустырь, пожарные машины и люди в касках, сбиваю­щие пламя.

Полковник пожарной охраны дает по рации указания тем, кто работает внутри, среди огня:

– Очаг загорания нашли?.. Что? Повторите, не слы­шу!.. Что там хранилось?.. Пометьте чем-нибудь, это мо­жет быть ложный очаг!.. Сжимайте кольцо, сжимайте!..

Неподалеку один из его офицеров беседует со сторожем. Возле них стоит спасенный из вахтерки стул, на нем в беспорядке свалены плащ, кепка, термос с чашкой и еще какие-то случайно попавшие под руку мелочи. За гулом и треском огня слов не разобрать, однако по жестам ясно, что сторож вяло оправдывается, приговаривая восхищенно:

– Вот уж горит так горит! Ой, люто полыхает! Так и взметывает!..

В милицейском «рафике» мчатся к месту происше­ствия и наши герои. К их приезду пламя уже понемногу стихает. Знаменский и Кибрит отходят в сторону и разго­варивают с полковником. А к Томину и Томилину спе­шит зевака:

– Опоздали! Уже и смотреть не на что! А что было! Что было! Языки до неба, честное слово!

– Вы откуда такой огнепоклонник? – осведомляется Томин.

– Я-то? Да прохожий. Случайно повезло! Я еще до пожарных успел!

– Какие-нибудь документы при себе есть?

– Заводской пропуск, – достает документ зевака.

– На всякий случай ваши координаты, – записывает Томин.

Подкатывает и резко тормозит такси, из него выска­кивает кое-как одетая и встрепанная Стольникова. Перед открывшейся картиной в отчаянии всплескивает руками:

– Да что же это! Как же так?! Неужели все сгоре­ло?! – Она всхлипывает. – Все дотла?!

Бочком виновато придвигается сторож. Стольникова, настроения которой вообще быстро меняются, обруши­вается на него:

– Раззява! Губошлеп бессовестный! Ты что же со мной сделал? – Хватает и яростно трясет его. – Куда смотрел? Подлюга! Подлюга ты! Лучше б ты зажарился, старый хрыч! Завтра же уволю!

Рядом останавливается Знаменский, называет себя, спрашивает:

– Позвольте поинтересоваться кто вы?

Женщина снова ударяется в слезы.

– Стольникова… Заведующая…

– А вы?

– А я это… сторож я… – Он неудержимо зевает.

– Откуда вы узнали о случившемся?

Стольникова жестом указывает на сторожа:

– Он позвонил.

– Вы на складе единственное материально-ответ­ственное лицо?

– Н-нет… на пару с Женей… Это замша моя, Гуторская.

– Заместительница, – «переводит» сторож. – Гуторская по фамилии.

– Ей вы тоже звонили? – обращается Знаменский к сторожу.

– У ней новый дом, – мямлит тот. – Телефона нету.

– Товарищ Стольникова! – окликает Знаменский.

Та с трудом отрывается от созерцания догорающих развалин.

– А?..

– Адрес Гуторской, пожалуйста.

– Малаховская улица, дом семнадцать, квартира… квартира тридцать два…

– Я съезжу? – предлагает стоящий рядом Томилин. – Увижу первую реакцию, а?

– Добро. А ты, Саша, разберись со сторожем.

Томин отводит шага на два сторожа:

– На складе кто-нибудь оставался?

– Ни единой души. Кроме меня, ясное дело. – Сто­рож трет смыкающиеся глаза.

– А если посторонняя душа захотела бы проникнуть?

– Невозможное дело. Все опломбировано. Опять же сигнализация… В общем, с охраной полный порядок.

– А в частности – сгорело. Сильны вы спать! Даже сейчас не проснетесь?

– Сам удивляюсь. У меня хроническая бессонница. Потому и в сторожа пошел… – Он снова мучительно зевает. – Извиняюсь. Никогда такого не было! Лег бы сейчас хоть на землю…

– А вы перед дежурством не того?

Сторож отрицательно трясет головой.

– Один чай пил, один чай! Вон мой термос, можете проверить.

– Проверить не мешает. – Томин берет термос, от­крывает, принюхивается. Чуть поколебавшись, забирает и термос и чашку.

Тем временем офицер пожарной охраны дает попу­лярные объяснения Кибрит, поводя рукой в сторону склада:

– Сперва огонь охватил все, что легко воспламеняет­ся. Отсюда первое направление. Потом он набрал силу и потек вширь. Но если, как в данном случае, прогорела крыша, то оказывал влияние и ветер…

– Извините, прерву, – появляется Знаменский. – Я вынес постановление о комплексной экспертизе. «Экспер­тной комиссии, – зачитывает он, – в составе представи­теля Пожарной испытательной лаборатории, пожарного надзора и криминалиста поручается установить…» Тут порядочно всего. Вот руководящий документ, приступайте. По горячим следам, – добавляет он с усмешкой.

– Да уж, горячей некуда – среди головешек. Куда я такая? – оглядывает себя Кибрит. – Придется вам меня одевать, – оборачивается она к офицеру.

– Сделаем. Только вот габариты, конечно… Народ у нас рослый…

Томин подходит к полковнику:

– Товарищ полковник, кто из ваших инженеров мо­жет со мной поработать?

– Илья Петрович! – кричит полковник.

– Угрозыск, – говорит Томин подходящему инжене­ру и пожимает ему руку. – Я понимаю, горело тут креп­ко. Но все-таки насчет сигнализации… Может, удастся обнаружить, была или нет повреждена до пожара?

– Пойдемте посмотрим, – соглашается инженер.

Возвращается «рафик», на котором уезжал за Гуторской Томилин.

– Пал Палыч, привез!

Знаменский взглядывает вопросительно, Томилин пожимает плечами: сообщить, мол, нечего.

Гуторская, аккуратная, элегантная, словно не среди ночи подняли, деловито, по-мужски протягивает Зна­менскому руку:

– Гуторская, замзавскладом.

– У вас есть какие-нибудь соображения о причинах пожара? Такие, что надо проверить немедленно?

Женщина окидывает пожарище долгим хмурым взгля­дом.

– Пока соображений нет, – говорит она.

– Товарищ Стольникова! – зовет Знаменский.

Та появляется и бросается к Гуторской:

– Женечка, беда-то какая!..

– Перестань реветь, – сердито отстраняется Гуторская.

– Поедемте в управление, ненадолго. Прошу! – Зна­менский приглашает женщин к «рафику». – Вы тоже, – говорит он сторожу.