Правитель империи

«Страшный сон! — вздрогнул он, проснувшись и лежа на спине с открытыми глазами. — При чем тут летучие мыши? Я их всего раз в жизни, и то в детстве, видел. И эта свадьба… Чудно!»

Глава 22

Виват, академия!

— Виктор Андреевич, как вы посмотрели бы на то, чтобы выступить перед студентами и профессорами университета с лекцией о нашей стране? обратился как-то к Картеневу советник-посланник, когда они расходились по своим кабинетам после совещания у посла. — И Анатолий Федорович Добрынин «за». Заодно и с прессой встретились бы, а? Вот приглашение.

Виктор взял из рук советника-посланника приглашение, стал его читать:

«Уважаемые дамы, господа!

В наш век напряженности и трений люди должны как можно больше общаться друг с другом. Сознавая свою ответственность перед будущим, мы решили в рамках нашего университета провести Неделю Международных Общений. В ходе этой недели будут организованы выступления представителей тех государств, которые откликнутся на наши приглашения. Также будут приветствоваться показы документальных фильмов (непропагандистского характера), диапозитивов, устроение фотовыставок, раздача туристских проспектов и иных подобных изданий.

Нами разослано более пятидесяти приглашений, и мы надеемся, что представитель от вашей страны — Союза Советских Социалистических республик сможет нас посетить и вместе с нами поработать для достижения лучшего взаимопонимания между народами. В случае необходимости мы с радостью предоставим места для проживания в нашем студенческом общежитии.

Искренне ваш Джаэлз Линдберг, вице ректор».

Они уже зашли в кабинет советника-посланника, уселись на стулья.

— Что я могу сказать, — начал Виктор. — Конечно, хотелось бы попробовать свои силы, выступить перед американской аудиторией. Ведь это же было бы мое, так сказать, крещение.

— Я это знаю, — заметил советник-посланник. — Поскольку надо когда-то начинать, посол и предложил вам эту поездку.

— Но я совсем недавно уже был в Чикаго, — с сомнением в голосе протянул Виктор. — И этот университет в том же штате.

— Это не беда, — усмехнулся советник-посланник. — Главное не то, что университет расположен недалеко от Чикаго. Главное то, что это старый университет, с добрыми традициями, с великолепно подготовленными преподавательскими кадрами. Правда — и с очень высокой платой за обучение. В Америке два университета могут находиться в самом тесном соседстве и будут отличаться друг от друга как день и ночь. И волноваться, что вы недавно были в Чикаго и снова поедете в тот же штат, нечего. В Иллинойсе можно бывать тысячу раз и всякий раз будешь открывать для себя что-то новое.

Вечером, приехав из посольства домой, Виктор рассказал Ане о приглашении.

— Что собой представляет этот университет? — найдя на большой карте Америки университетский городок, к югу от Чикаго, вопросительно произнес Картенев. — Что за дух там царит? Что за нравы?

— Хочешь, я к соседям сбегаю? — предложила Аня. — У них наверняка есть подходящие справочники.

Соседями была семья Володи Снегова, корреспондента ТАСС в Вашингтоне. Снеговы жили в том же многоквартирном доме, двумя этажами выше. Через десять минут Аня возвратилась, неся несколько толстых книг. Положив их на журнальный столик, Аня крикнула мужу, который находился в это время в столовой:

— А кого я сейчас видела — а-а-а?

— Президента?

— Не-а!

— Ну, тогда не иначе как дух Мерилин Монро? Говорят, он поселился здесь со вчерашнего дня. Когда-то она бывала в этом доме.

— И снова нет, — весело возразила Аня. — Встретилась мне сама миссис Дортвуд, наша высочайшая соседка справа. И прошествовала она, высоко запрокинув голову, мимо — или нет, скорее, сквозь меня.

И Аня запрокинула голову и продемонстрировала мужу, как их соседка прошествовала «сквозь нее».

— А рядом с нею просеменила, точь в точь как ее хозяйка, «сквозь меня» ее такса — и так же задрав кверху нос.

Аня показала, как просеменила такса. Виктор хохотал.

— Пока ты там позволяла даме с собачкой пройти и просеменить сквозь себя, опять звонил наш новый знакомый Яков Вайнберг, — сообщил Виктор.

— И что — все то же? — нахмурилась Аня.

_ Что же он нового может придумать? — возразил Виктор уныло.

Вскоре после приезда Ани в Вашингтон им стал звонить по телефону «ваш бывший соотечественник Яков Вайнберг». Он звонил каждый день, кроме суббот, примерно в одно и то же время и начинал разговор, в котором хаял — подчас весьма нервно и злобно — все, что было оставлено им «там, в России». Поначалу этот агитатор «лучшего образа жизни» вызывал у Ани и Виктора вполне естественное желание спокойно поспорить. Однако разговора в таком духе не получалось — оппонент начинал кричать, смешно — по-детски браниться, даже плакать. Потом он стал вызывать раздражение. И вот теперь, как только они узнавали интонации его голоса, они мгновенно бросали трубку. Однако он был настойчив, этот Яков Вайнберг. И набирал их номер вновь и вновь. «Да он словно работу выполняет за определенную мзду!» — возмущалась Аня. «Работу — нет, — успокаивающе улыбался Виктор. — Подрабатывает вполне возможно». Вновь зазвонил телефон. Аня отключила его, выдернув штепсель из розетки.

— О! Нашел! — Виктор уселся в кресло, стал читать вслух: «По американским понятиям университет — древний; имеет три факультета; одновременно учатся одна тысяча сто-одна тысяча двести студентов; обширная библиотека, спортивный городок, общежитие; расположен в стороне от жилых массивов; недавно вступил в строй новый ансамбль университетских зданий».

— Все это звучит заманчиво, — проговорила Аня. — Что ж, я с удовольствием превращусь вновь на неделю в студентку.

— А я — в юнгу-студента, — улыбнулся Виктор.

Она тоже улыбнулась. она любила эти его морские словечки, оставшиеся у Картенева от службы на флоте.

А Картенев вспомнил свою первую поездку на юг Индии и выступление перед студентами частного привилегированного колледжа. В одном из его внутренних дворов, который был покрыт разноцветным тентом, собралось семьсот пятьдесят мальчиков и юношей. В большинстве своем крепких, упитанных. Их форма черные штанишки и курточки с короткими рукавами неприятно поразила Картенева. «Почему черная?» — в недоумении подумал он. А их агрессивность, переходившая иногда во враждебность, была ему просто непонятна. Все самые злобные вопросы, которые так или иначе затрагивает в материалах о Советском Союзе западная пресса, были обрушены на Картенева. Это его первое публичное выступление в Индии воистину явилось для него испытанием на умение мыслить точно, молниеносно, логично. Вопросы летели из разных концов двора. На первый взгляд казалось, что и задаются они без какой-то продуманной системы. Так, по крайней мере, показалось Виктору. Но система была. Когда позднее в Дели Картенев в подробностях рассказал о своем посещении колледжа Бенедиктову, посол рассмеялся.

— Есть и система, и бескомпромиссная логика, — сказал он. Существует она столько, сколько существует разделенное на имущих и неимущих человечество. Имя этой системе, логике классовая.

Виктору трудно было смириться с мыслью, что пятнадцатилетние мальчишки ненавидели его лишь за то, что он был представителем иного общественного порядка. Ненавидели люто, активно. И не скрывали этого. Формально он ответил на все их вопросы. Но он чувствовал, что его диалог с ними был похож на беседу с глухими.

Конечно, американские студенты — совершенно иной народ. Из разговоров со знакомыми американцами и коллегами по посольству Картенев знал, что они не любят длинных речей и уж совсем терпеть не могут ораторов, которые говорят по бумажке. Кульминация любой встречи — ответы на вопросы. Они воспитаны на иной культуре и в жизни руководствуются иными понятиями. но ведь это тоже учебное заведение отнюдь не для детей бедня- ков. Что ж, если все пойдет по сценарию, заранее разработанному в Госдепе — с отрепетированными и вызубренными вопросами, с разученными выкриками и сценками, с умелым и жестким, в меру жестким председательствованием — что ж, в таком случае его поездка будет похожа на холостой выстрел. Нет, будут и отчеты в прессе, будет и реакция объективных участников, не настроенных заранее оголтело против, будет и его отчет о поездке. Не будет весьма существенного — чувства удовлетворения, что ты сделал нечто, людям и тебе нужное. Да, именно людям и тебе, ибо кого же в самом деле мог удовлетворить диалог с глухими. А кому, как не дипломатам всех и всяких дипломатических представительств не знать, сколько подобных диалогов ежедневно ведется в бесчисленных столицах и прочих консульских и генконсульских городах земного шара…