Тайна леса Рамбуйе

Клод моментально оценил состояние Локса — настроен решительно и агрессивно, даже с вызовом. Не понравилось и пренебрежительное помахивание запиской, словно Клод пришел к нему как проситель.

— Я выполняю роль связного голубя, то есть посредника между определенными службами Соединенных Штатов Америки и вами, барон. Поэтому в дискуссию со мной прошу не вступать. Я устно изложу суть их предложения. Вы также устно дадите ответ.

— Прошу сесть.

Но Клод предпочел стоять, подчеркивая этим, что не намерен долго задерживаться. И Локс, сделав было движение к креслу, остался тоже стоять на своем месте.

— В Америке есть влиятельные люди, которые могут освободить вашу дочь. Скажем, добиться оправдания или даже организовать, так сказать, «побег» еще до суда. Их условие — ваш голос в парламенте за ядерные ракеты. У меня все.

Локс побагровел как конторский сургуч. Опершись кулаками о стол, нагнул голову, словно собираясь бодать Клода.

— Я уже предупредил вас, месье Локс, что я всего лишь посредник. Ваше негодование меня не интересует. Отвечайте им по существу.

Локс опустился в кресло и тяжелым взглядом уперся в Клода.

— Скажите им, — в голосе звучали гнев и ненависть поверженного, но не сдавшегося, — скажите им, что они паршивые свиньи и что со свиньями я дел не имею.

— Я так и передам. Позвольте дать совет — никто не должен знать о нашем разговоре. Если о нем прознает пресса, то это лишь повредит Мэри. Американцы мстительны. Это вам тоже было велено передать.

Клод повернулся и вышел. Секретарша мигом вскочила из-за столика с пишущей машинкой, глядела на него враждебно, как смотрят на посторонних в иных домах, боясь, чтобы, уходя, не прихватили подвернувшуюся под руку вещь.

Клод остался доволен визитом к барону. Локс понравился ему — он был из породы людей, которые становятся тверже, когда их тщатся сбить с толку.

Джордж Крафт был расстроен неудачной аудиенцией и старался выместить свое неудовольствие на Клоде.

— Но вы же могли как-то повлиять на этого индюка? Надо было растолковать, что единственная любимая дочь проведет много лет в тюрьме строгого режима, что оттуда выходят больными, надломленными. Между прочим вы, месье Сен-Бри, могли бы дать немного воли своей фантазии… Ну, сказали бы, что в общих камерах, куда поместят Мэри, случается содержатся и сифилитички, и прокаженные, что американская тюрьма не здравница и никакие миллионы не помогут, если барон не желает уступить дорогу американскому союзнику.

— Не горячитесь, месье Крафт. Локс только что вернулся из Америки и все, что вы рассказываете, знает хорошо и предметно. Видимо, потому и не хочет уступать своему заокеанскому союзнику. Слишком хорошо вас знает.

Американский дипломат отправился к себе в посольство в скверном расположении духа, сказав Клоду, чтобы далеко не отлучался и ждал дальнейших инструкций.

Несмотря на все ухищрения американских служб, на их подлог с наркотиком в багаже Мэри, ситуация по-прежнему оставалась беспросветно тупиковой. Барон был непоколебим.

Через несколько дней Крафт разбудил Клода ранним телефонным звонком и заговорил о встрече.

— Только не на башне!

Условились пообедать на бульваре Сен-Мишель в ресторане «Золотая газель».

Клод пришел пораньше и занял столик в дальнем углу, откуда был виден весь зал. Американец опаздывал. Официант, выждав время, подошел, чтобы принять заказ.

— Я жду гостя. И уберите, пожалуйста, со стола цветы. У меня от них аллергия.

Клод и сам не знал, чем ему помешали симпатичные подснежники. Явственно чувствовал, как в нем закипает давно вызревшее и волнами, как прилив и отлив, приходящее и уходящее раздражение, граничащее со злобой. На кого? Почему? В мутных волнах своего плохого настроения он чувствовал, что нервы сдают. Может быть, ему ужасно надоели эти дурацкие шашни с американцами, которых он презирал, но перед которыми разыгрывал преданного агента?

Клод не раз пробовал покопаться в себе, пытался было отыскать ту щель, откуда угарный газ раздражения мутит сознание, но так и не находил. И теперь, в ожидании неприятного человека, который может утяжелить его душевный разлад, Клод снова начал было нехотя обшаривать самого себя, силясь вызнать, что же все-таки с ним происходит. Но в это время появился Крафт. Ворвался в ресторан, громко хлопнув дверью, порывисто сбросил плащ и, задевая стулья, промчался в угол к Клоду.

— Прошу прощения, месье Сен-Бри, я опоздал.

— Гарсон, двойное виски для месье, он замерз и чем-то взволнован.

— Вы даже не представляете себе, месье Сен-Бри, какой переполох у нас в посольстве. Весь персонал на ногах — только что прибыл специальный эмиссар президента…

Крафт осекся, быстро оглянулся по сторонам.

— Нагнитесь ко мне поближе. Событие пока держится в секрете, пресса не знает. Эмиссар по особым поручениям занят экстренными, чрезвычайной важности переговорами с руководителями Франции, и только после их завершения будет встреча с прессой и так далее. А пока — секрет.

— Как зовут?

— Альфред Вульф.

— Слышал. Важная персона.

— Не то слово! Вторая правая рука президента плюс его личный друг.

— Весьма и весьма интересно, месье Крафт… И надолго Альфред Вульф в наших краях?

— Пока неизвестно. Как пойдут переговоры. У нашего президента свой стиль в дипломатических делах. Прежде чем встретиться с главой другого государства, отправляет эмиссара, и тот готовит встречу, как бы репетирует ее, скругляет острые темы, утрясает спорные проблемы. Потому здесь Альфред Вульф.

— Ну, что же, месье Крафт, давайте заказывать обед.

За обедом Крафт много говорил о разных пустяках — о новом шумном вернисаже фривольных фотографий Давида Гамильтона, о происках русских в космосе. Но ни слова о Локсе. Клода это насторожило.

— Месье Крафт, мы с вами встретились здесь, чтобы что?

Американец изобразил улыбку.

— Чтобы пообедать и поговорить о погоде. Какая, кстати, она скверная.

— Тогда позвольте мне откланяться.

Клод отодвинул пустую кофейную чашку.

— Не горячитесь, — мягко запротестовал Крафт. — Сейчас мы с вами выйдем на улицу, побродим по студенческому кварталу и кое о чем поговорим.

Когда они вышли из ресторана, в Латинском квартале творилось что-то невообразимое — по проезжей части и тротуарам лавиной шли демонстранты, скандировали лозунги, несли плакаты, чего-то требовали, против чего-то протестовали.

Клод и его спутник спустились в метро, доехали до площади Согласия и направились в сквер Тюильери. Вокруг чаши фонтана играли дети под нестрогим присмотром судачивших о своих делах нянь.

— Итак, месье Сен-Бри, — каким-то неестественно скрипучим голосом начал наконец Крафт свой конфиденциальный разговор, приступить к которому, судя по всему, долго не решался. — Итак, дело Локса буксует. Ни туда ни сюда.

— Мне кажется, что после истории с подсунутыми Мэри наркотиками он еще больше ожесточился против вас, американцев.

— Возможно. Тем хуже для него.

Крафт помолчал, глубоко вдохнул сырой холодный воздух и выпалил:

— Локса надо убить.

— Наконец-то! Наконец узнаю Америку такой, какой мы, старомодные европейцы, представляем ее по фильмам и бестселлерам. Резать будете барона или цианистый калий в кофе?

— Это уже как вам сподручнее, месье Сен-Бри.

— Что, что?

— Да, месье Сен-Бри. Вы меня прекрасно поняли и не делайте удивленное лицо.

Клод засмеялся, взял американца под руку и зашептал на ухо:

— Операция по извлечению внутренностей барона Локса обойдется вашему учреждению в страшную сумму.

— И вы ее получите сразу после успешного завершения.

— Так. А теперь вот о чем. — Клод выпустил локоть Крафта. — В чем ваш политический бизнес? Что выигрываете от ликвидации барона? Вместо Локса изберут другого депутата.

— Мы даже знаем кого. На последних выборах в парламент Локс победил своего соперника с очень небольшим перевесом голосов. Но тот — не чета Локсу. Правильно понимает нас. Вместо безвременно покинувшего наш суетный мир барона новым депутатом от его округа будет избран тот, кто нужен нам. Остальные — не в счет, шансов у них практически нет.