Под псевдонимом «Мимоза»

– Даже не знаю, с чего начать, Мария Силантьевна! Ну да ладно, вы ведь не робкого десятка, а? Скажу напрямик – необходимо срочно «залечь на дно». К сожалению. Опасность для вас возросла. Поэтому нам сейчас нужна совсем другая «легенда».

– Это что же, Вадим Ильич, из-за Редозуб, что ли? Ведь я так и знала, что Италия мне боком выйдет! – в сердцах воскликнула Мимоза.

– Кто-кто? Что за Редозуб?! – с недоумением спросил граф.

– Как кто? Ах, так вы не знаете, значит, не из-за нее? Это – близкая знакомая «серого карди», ее-то я и встретила в Аквиле на конгрессе – она вместе с Разуновым там была. Ну, я тут же попыталась дозвониться вам, но вы и Антон были недосягаемы!

– Еще этого не хватало! Ну, да не в том дело, Мари. Причина, по которой я вас вызвал – в перемене наверху. И тем более теперь, еще из-за Редозуб. Нам лучше перестраховаться, чем наоборот. И вас зовут теперь Эрика Кирхов! – четко произнес Корф ее новую фамилию и вручил оторопевшей Маше новенький немецкий паспорт в зеленоватой обложке.

– Но… но как же так?! – не веря до конца, что все уже решено за нее, попыталась возразить Ивлева.

– Это не обсуждается! Я несу ответственность за вашу жизнь, Мари! Ну, а об исчезновении из Ильштетта не беспокойтесь, – фроляйн Эйманн все быстро уладит!

– А где же я смогу работать, Вадим Ильич?

– Ах, Мари-Мари! – переходя на вальяжный тон, засмеялся граф, – до чего же вы исконно советская фроляйн! Ваша наивность мне даже импонирует. Поговорку-то небось знаете: работа не волк… Хм… ну а если серьезно, то о занятиях высоконаучных придется пока забыть. Погодите чуток, осмотритесь вокруг – красота-то какая! – и он кивнул в сторону проступавшего сквозь кусты силуэта: необычная вилла с причудливыми балконами-палубами напоминала корабль – с надстроенной башенкой в виде капитанской рубки со штурвалом, со свисавшим вниз якорем на мощной цепи.

– Потрясающе! Кто же в таком сказочном доме живет? Кто-то необыкновенный?

– Не знаю, Мари, может, бывший моряк. Но скорее всего – у кого деньги. Гм… а может, вы и правы. Иногда я, грешный, слишком приземленно все оцениваю, этак вульгарно-социологически.

Когда Корф вручал Маше ключи от ее новой квартиры, она вдруг запричитала:

– Не могу я так больше, Вадим Ильич! Неужели никогда… Я домой хочу!

– Я тоже в Россию хочу, Мари. Но научитесь ждать. Поверьте, перемены уже «на носу». Вы же радио Свобода слушаете?

– Да, конечно. Гм… а вы, Вадим Ильич, настоящий граф из эмигрантской семьи или это – тоже «легенда»?

– Представьте себе – настоящий. И родился в Париже. И княгиня Орликовски – мне сестра родная. Но учился я не только в Сорбонне и Мюнхене, но и в Москве тоже. Отсюда у меня и связи. Но вам-то об этом знать – зачем?

– Простите мое глупое любопытство, граф! Но вы для меня terra incognita! Я подумала, что для верных действий – чем больше ясности, тем лучше. Но вам, конечно, виднее, – сбивчиво оправдывалась Мими перед своим благодетелем, но не смогла удержаться и от другого волновавшего ее вопроса, – а вы, Вадим Ильич, не можете мне сказать, почему тогда в Вене заговорили со мной о масонах? Это что – шутка была такая?

– Не совсем, Мари. Просто я хотел прощупать, способны ли вы воспринять наши намерения.

– Что значит – наши?!

– Не задавайте лишних вопросов! Впрочем, вам должно быть известно, что международные банки и теневые хасидо-масоны, те, что за ними стоят, вовсе не собираются нашу страну к райской-то жизни допускать – ведь рай земной уготован только «золотому миллиарду». Но должны же мы, русские, как-то противостоять этим проклятым «хозяевам земли»?

– Вы думаете – это возможно?! Открыто?! С поднятым забралом?! Даже я понимаю, Вадим Ильич, что сейчас – это просто смешно!

– Верно понимаете, Мари. Значит, нам надо внедряться в их теневые структуры. Тайно просачиваться в их «ордена», чтобы всегда быть в курсе, ну и не только… Мы должны научиться, наконец, влиять на них, глубинно воздействовать в наших интересах, государственных, понимаете?

– Так для такой чрезвычайной миссии вы и хотели внедрить меня в какую-нибудь секретную ложу?

– Ну, Мари, вас увидев, я размечтался тогда не на шутку о будущем. Но отложим-ка мы разговор на завтра, а? – С этими словами граф развернул ее в обратную сторону и молча сопроводил к подъезду мрачноватого многоэтажного дома. Поднявшись в зеркальном лифте на 6-й этаж, Мими с некоторым страхом переступила порог своего нового жилища.

Квартира была обставлена по-спартански. В одной из комнат удивляло обилие странных, никогда невиданных ею приборов. А за окнами на фоне ночной тьмы сверкало море разноцветных огней великого города. И Мимозе казалось, что в их безжалостном блеске таится какая-то неведомая ей угроза.

Утром, выйдя на балкон, Маша поразилась открывшейся ее взору панорамой с видом на Кельнский собор. И с трудом уняв волнение от обилия впечатлений, вернулась к мысли о своем благодетеле. Да, граф Корф – личность уникальная. Но… кто он? Кто стоит за ним? Он пытается спасти меня, как-то устроить, но не могу же я вечно у него «под колпаком» сидеть, слепо подчиняться – как же мне быть?! Вразуми меня, Господи!

Графу Корфу предстояло принять воистину судьбоносное решение: кому доверить тайну наследства Маричева? С кем разделить ответственность за сохранение «Клада», принадлежащего нашему государству? Ведь и далее удерживать все самому – вряд ли удастся. Конечно, он был не совсем один – с ним трудились на фирме Лайерс преданные служащие: немцы, австрийцы, французы. И среди них – глубоко законспирированные наши ученые – в основном, биологи, химики, фармацевты. Но именно их Корф не мог отвлекать на дела управленческие. Графу срочно необходимы были соратники, посвященные в суть его тайных планов не только по «Лайерс», но и по «Кладу». Ведь скоро управлять компанией по добыче алмазов станет рискованно. И его будущие помощники должны знать – во имя чего они пойдут на риск, а на него способны только те, кому не безразлична судьба Родины. Но… любой человек может сломаться – сколько разведчиков, честных, преданных поначалу, оказывались потом перебежчиками?! «Да, я давно знаю Антона, его отца, и он здесь пока единственный, кому доверяю как самому себе. И в Анголе он много лет вкалывает, мечется между Луандой и Веной. Лаврин сам решил идти со мной до конца – так сказал он мне после похорон дяди Лео в Москве. Еще, конечно, есть верный Трофим, но он – слишком молод, неопытен…»

Между тем в голове Корфа неустанно всплывала мысль об Ивлевой. И чем категоричнее он отклонял ее, тем настойчивее она возвращалась к нему. Ведь по поводу Маши Вадима Ильича терзали противоречия: «с одной стороны – дочь фронтовика-патриота, владеет языками, гибкостью общения с западным менталитетом; к тому же, в знак благодарности за помощь почтет, пожалуй, даже за честь оказать мне, лично мне, поддержку – это плюс. Но, с другой стороны, имею ли я право предлагать ей столь опасное сотрудничество? Ведь она – хрупкая, застенчивая, неуверенная в себе, по-житейски непрактичная, да и здоровьем не блещет – все это минусы. Однако плюсов вроде бы больше… ведь она теперь нелегал – вот важнейший аргумент! Да что размышлять – то зря, спрошу-ка ее завтра же – вместе и подумаем. Ну а в случае чего – можно и стереть наш разговор из ее памяти…» – Такой необычной способностью граф действительно обладал…

Встретившись вновь у капеллы Святого Николая, Маша и Корф медленно побрели к его машине, припаркованной на рейнском берегу.

– Как устроились, Мари? Страдаете от неизвестности – что дальше?

– Странный вопрос, Вадим Ильич! А как бы вы на моем месте себя вели?

– Прекрасно понимаю и предлагаю вместе со мной подумать. Идет? – и граф направил свой «BMW» в сторону Семигорья.

Оказавшись вскоре чуть южнее Бонна, они остановились на высоком холме, покрытом густым лесом. Тишину нарушало лишь постукивание дятла да щебетание синиц. Они пошли по узкой тропинке между березами и дубами. И если бы кто-то с высоты наблюдал за ними, мог ли себе представить, о чем говорят эти двое?