Обитель зла

Хен хотел что-то сказать, открыл рот, но тут парень принес стаканы, и Хен просто облизнул губы. Официант ушел, и два взгляда встретились.

МакБрайд кивнул в направлении двери, за которой исчез парень:

— Давно он у тебя? Как его зовут?

— Месяц уже. Майк Бэннон.

— Он подает напитки?

— Он.

— Водители заходят в эту комнату?

— Да, конечно.

МакБрайд продегустировал содержимое стакана.

— Хороша. Слушай, Хен, ты мужик нормальный, сообразительный. Этого парня уволишь.

— С чего вдруг?

— Уволь его завтра. Если станет возникать, скажи, что копы налегли и ты прикрываешь лавочку на месяц. Содействие полиции, Хен. Ты же хочешь, чтобы у тебя руки были чисты.

— Черт, конечно!

— Завтра в полдень его выкинешь.

— О'кей.

В семь МакБрайд вернулся в участок. Захватив Ригалло и Дорана, он отправился в городское Управление полиции, в отдел экспертизы. Среди картотечных ящиков к стенкам помещения здесь приделаны несколько весьма солидного размера металлических «книжек», на жестяных листах которых размещены фото нарушителей закона с сопроводительными данными. МакБрайд быстро отыскал нужный портрет.

— Вот он, ребята.

Он назвал сотруднику номер и добавил:

— Работает в «Совином гнезде».

Сотрудник принес карточку и вручил МакБрайду.

— Майкл Шейн, задержан за нападение на Рози Горовиц 12 июня 1924 года, предъявлено обвинение 13 июня, оправдан по недостатку улик 2 июля. Арестован 5 октября 1925 года. Обвинение: нападение с попыткой ограбления. Пострадавший — Свен Ранстром. Предъявлено обвинение 6 октября, 15 октября приговорен к шестидесяти дням физического труда.

— Может, взять его? — спросил Ригалло.

— Нет. Работает он как Майк Бэннон. Пошли.

Они вернулись в кабинет МакБрайда, и он продолжил:

— Этот тип добавил яд в напиток Сондерса. Но мне нужна более крупная дичь. Он орешек крепкий, не расколется, пока банда не заберет его под залог или просто придется его выпустить. Надо выйти на его босса, правую руку мэра. Нужны не просто убийцы, а их хозяева. Нам нужно добраться до их лавочки. Чтобы прекратить вообще все убийства, нужно припереть к стенке самого мэра. Шейн выдержит массаж ребер и скул. Нам нужен босс, у которого больше мозгов, но кишка тонка.

— И что делать? — спросил Ригалло.

— Завтра в полдень Шейн получит от Хена Мелоя расчет. Надо будет направиться туда в простой машине и проследовать за ним в город. Он побежит к боссу жаловаться. Проследить и доложить адрес.

В этот вечер МакБрайд рано вернулся домой, рано лег спать. Спал он прекрасно, утром в девять уже прибыл в офис. В коробке сорок два доллара пятьдесят центов. Он сунул их в конверт, надписал: «От сотрудников Второго участка полиции». Вызвал полисмена, вручил ему конверт и отправил в проезд Хаггерти.

Лишь после этого закурил первую сигару.

Кеннеди по пути уже побывал в городском управлении. Он сообщил:

— Муниципальные инспекторы сняли еще два грузовика Колониальной. И постановили, что Сондерс погиб из-за неисправности передачи рулевой колонки. Что из морга, Мак?

— Беги дальше, Кеннеди, тебе некогда.

— Держишь при себе? Ладно, я подожду. Вот еще. В Колониальной тоже не лыком шиты. Ночные грузовики будут с сопровождением. Сондерса там любили, и теперь готовы стрелять первыми. Ребята не сосунки.

Кеннеди вышел, и МакБрайд высунул ему вдогонку язык, после чего безмолвно поблагодарил.

В два зазвонил телефон.

— Кэп, Ригалло.

— Слушаю, Ригги.

— Провел его до двести десятого дома по Джоки-стрит. Сижу в табачной лавке на углу. Так что кушать подано.

МакБрайд бросил трубку и схватил фуражку с козырьком.

— Шестеро со мной, сержант! Доран!

И он выпятил челюсть.

4

Джоки-стрит — улица-хамелеон. Шикарная в начале, у театра, блестящая, оживленная, она быстро блекнет по мере возрастания номеров. Фонари реже, дома ниже, краски выцветшие. Вечер выдался нерадостный, с реки тянуло туманом. Прохожих мало, транспорта тоже не густо. Вот по улице покатил потрепанный дорожный лимузин, довольно объемистый, с задернутыми занавесками боковых окон. Одна из дверец на ходу открылась и выплюнула МакБрайда. Автомобиль как будто не заметил потери начальства и колесил дальше.

МакБрайд поспешил к табачной лавке, но не успел до нее дойти. Из лавки появился Ригалло, на ходу подпаливая сигарету. Оба как-то невзначай сменили направление прогулки.

— Не выходил больше?

— Нет. Он доехал на автобусе до перекрестка Мэйн и Фармингвил-тернпайк. Там прыгнул в такси. Вышел на перекрестке Мэйн и Джоки. Оттуда пешком. Я тоже пешком. Сейчас он в двести десятом. Рядом мощный семиместный припаркован.

— Я туда влезу.

— Они не откроют. Наверняка нужен условный стук.

— Попробуем.

Они обошли квартал и оказались ближе к реке. Здесь и стоял автомобиль с полицейскими, окна занавешены.

МакБрайд замедлил шаг и произнес в сторону машины:

— Я в двести десятом. Как отойду, через две минуты оцепите дом. Может, придется палить.

— О'кей, — ответил из-за занавески голос Дорана.

— Пошли, Ригги.

МакБрайд и Ригалло направились к дому двести десять. На ходу МакБрайд провел инструктаж.

— Мы вдвоем подходим к двери. Я стучу. Кто-то внутри стоит возле двери и, не открывая, ждет. Ты топаешь вниз — чтобы слышно было, — отходишь. Может, ему захочется взглянуть, кто к ним ломился. Он высунет нос, и я ворвусь.

— А потом?

— Видно будет. — МакБрайд стиснул кулаки. — Дай сначала туда забраться.

Они поднялись по четырем каменным ступеням, МакБрайд, держа одну руку в кармане, другой постучал в дверь.

Они подождали, переглянулись. Тихо. Но вот — еле слышные шаги. МакБрайд снова постучал, сильнее. Тишина. МакБрайд кивнул, и Ригалло, недовольно бормоча под нос какую-то неразборчивую ахинею, потопал вниз и прочь. МакБрайд прильнул к стене у двери.

Щелкнул замок. Скрипнули петли. Дверь приоткрылась, высунулся чей-то нос, и на капитана уставились два маленьких глаза.

МакБрайд снес незадачливого швейцара и через него влетел в прихожую. Дверь захлопнулась. Дуло капитанского пистолета больно давило на грудную клетку лежавшего человека.

— Пикни — и ты труп.

Человек лежал неподвижно, извивались лишь его губы да прыгали глаза.

— Черт, — простонал он.

— Где банда?

— Черт…

— Живо!

— Черт…

МакБрайд резко дернул ствол, врезал им под челюсть бандиту.

— У-у-у-у…

— Говори!

— Н-наверху, последняя дверь.

— Открыта?

— Д-да.

— Сколько?

— Д-десять.

— Встать!

МакБрайд рывком вздернул бандита, не дожидаясь, пока тот встанет сам, открыл дверь. Ригалло ждал напротив.

— Возьми его, Ригги.

Ригалло тут же защелкнул на запястьях пленного наручники.

— Зову парней?

— Пока нет. Я начну бал. Наверху десять душ, у меня приступ самонадеянности. Кроме того, если рванем все, наверняка в неразберихе без жертв не обойдется. Один здесь уместнее шестерых. Я свистну. Ты будь наготове и вызовешь ребят.

— Кэп, риск большой.

— У меня и страховка большая. Не дай двери захлопнуться.

МакБрайд вернулся в прихожую с пистолетом в руке, поднялся по лестнице, прислушался. Были и есть на свете капитаны, руководящие операциями из-за угла, покуривая сигару в безопасном уголке. МакБрайд не из таких. Он не посылал своих людей в ловушку, не исследовав ловушки. Это одна из причин, заставлявших его жену не спать ночами.

Последняя дверь. Он стоял у лестницы, сжавшись пружиной, направив ствол на последнюю дверь. Осторожным шагом продвинулся к ней, его левая рука легла на дверную ручку. Говорят, ручку надо поворачивать медленно, едва заметно до самого конца, а потом распахнуть дверь и ворваться. А если ручка скрипнет? А если чей-то случайный взгляд заметит, как она поворачивается? Нет, надежнее не тянуть время.

МакБрайд и не стал тянуть. Он толкнул дверь, ворвался в комнату и встретился взглядом с полуголой женщиной, крашеной блондинкой. Она сидела у столика и полировала ногти узким стальным напильничком. Женщина на секунду замерла, затем продолжила свои мерные движения.