Расколотый берег

У него ныло все туловище, и боль волнами докатывалась до самых бедер.

Дав выключил фары. Здесь было темно хоть глаз выколи, одинокий фонарь горел метрах в пятидесяти от того места, где они стояли. Они вышли на холод, дождь как раз ненадолго перестал.

– Что делать будем? – спросил Дав.

– Постучим, – ответил Кэшин. – Что еще делать-то?

Он протянул руку, нащупал с другой стороны ворот крючок, с трудом открыл его. Правая створка ворот сначала не слушалась, но потом легко подалась.

– Не закрывай, – сказал Кэшин.

Они пошли по дорожке бок о бок, стараясь не задевать мокрые ветки.

– Оружие с собой? – спросил Дав.

– Ты что? – удивился Кэшин. – Мы же идем к старому педофилу, бывшему священнику, а не на вечеринку к «Ангелам ада». [39]

Хотя, конечно, оружие надо было захватить. Отвык, инстинкт не сработал.

Показался дом – двухэтажный, кирпичный, с арочными окнами, высоким крыльцом и передней дверью, проем которой обрамляли цветные витражи. Слева, из-за неплотно закрытой шторы, пробивалась полоска света.

– Кто-то есть, – сказал Кэшин. – С проблемами…

Они поднялись по лестнице, он взялся за тяжелое медное кольцо, стукнул несколько раз, подождал, стукнул снова.

Витраж слева медленно расцвел красной, белой, зеленой, фиолетовой красками, и они увидели библейскую сцену – группа мужчин, у одного нимб вокруг головы.

– Кто там? – раздался твердый мужской голос.

– Полиция, – ответил Кэшин.

– Киньте удостоверения в почтовый ящик, – распорядились за дверью.

Кэшин кивнул Даву, тот вынул свое удостоверение, протолкнул его в щель. С той стороны потянули, заскрипели засовы, и дверь отворилась.

– Чего надо?

Перед ними стоял высокий небритый человек в черном, со множеством складок под подбородком, в круглых очках, с редкими вьющимися волосами, зачесанными назад.

– Вы Дункан Грант Вэллинз?

– Ну я.

– Старший сержант Кэшин, отдел по расследованию убийств. Детектив Дав.

– Чего вы хотите?

– Войти можно?

Вэллинз, поколебавшись, все же впустил их. Они прошли в холл с мраморным полом, в центре которого вверх уходила лестница, разветвляясь в обе стороны, на галерею. С потолка свисала многоярусная хрустальная люстра.

– Сюда, – сказал Вэллинз.

Они направились следом за ним, в комнату налево. Это оказалась большая столовая, освещаемая единственной лампочкой без абажура и одиноким торшером у камина. Мебель вся была старая, разномастная – и стулья, и колченогий диван в ситцевой обивке. Пахло сыростью, мышами и сигаретным дымом, как будто пропитавшим шторы, обивку и напольное покрытие.

Вэллинз опустился в кресло рядом с торшером, скрестил ноги, поерзал, поудобнее устраивая свой толстый зад. Тут же, на столике, стояла белая чашка, в медной пепельнице дымилась сигарета с фильтром. Он взял ее длинными тонкими коричневыми от никотина пальцами, глубоко затянулся и снова спросил:

– Ну, так что вы хотите?

– Вы помните Артура Полларда? – спросил Кэшин и оглядел комнату: высокий потолок, в углу на столике семь или восемь бутылок из-под виски, только две из них полные.

– Так, смутно. Давно познакомились.

– А знаете ли вы Робина Грея Бонни?

Вэллинз, причмокнув, затянулся сигаретой и махнул рукой.

– Тоже сто лет тому назад. Зачем это вам?

– Чарльз Бургойн, – сказал Кэшин. – Его вы, вероятно, тоже помните. Смутно. С давних пор. И мистера Крейка, конечно.

Вэллинз промолчал, вытянул из пачки следующую сигарету, прикурил от предыдущей и обеими дрожащими руками с трудом засунул в рот. Окурок первой сигареты он с силой вдавил в пепельницу.

– Что еще за ерунда? – вопросил он высоким строгим голосом. – Зачем вам понадобилось меня беспокоить?

– Может быть, вы сами попросите о предупредительном заключении, – предложил Кэшин. – Посидите, расскажете о лагере «Товарищей», о прежних золотых денечках. Вы здорово выглядите на фотографиях. Упражнялись тогда много, мистер Вэллинз? С мальчиками?

– Ничего я вам не скажу, – ответил Вэллинз. – Ни единого слова. Всё, свободны.

– Не одиноко вам тут, мистер Вэллинз? Совсем одному в этом приюте для несчастных англиканцев…

– Не ваше дело. Выход найдете сами.

Кэшин и Дав переглянулись. Дав грустно почесывал в затылке. Что, неужели лысая голова тоже чешется? Почему бы это?

– Отлично, – сказал Кэшин. – Ну, тогда мы пошли. А вы оставайтесь размышлять, как замучили ваших друзей Артура и Робина. Робин очень плохо выглядел. Ему засунули в жопу что-то горячее, типа точилки для ножей. Знаете такую стальную штучку? Говорят, докрасна разогрели над газовой горелкой. Вышла спереди.

У Вэллинза вытянулось лицо.

– Что-что?

– Сначала пытали, потом убили, – продолжил Кэшин. – Бургойна, Бонни, Полларда. Выход мы найдем сами. Спокойной ночи, мистер Вэллинз.

Кэшин встал и пошел к выходу. Уже у двери Вэллинз окликнул его:

– Подождите, детектив. Простите, я не знал…

– Я забыл упомянуть об уровне смертности среди вам подобных, – сказал Кэшин. – Мы сделали вам предложение, вы отказались. Все, разговор окончен. Счастливо, спите спокойно, мистер Вэллинз.

Они были уже в холле – сначала Кэшин, за ним Дав, Вэллинз на шаг позади.

– Наверное, вы правы, детектив, – визгливо сказал он. – Что мне нужно…

– Я знаю, что тебе нужно, Дункан, – раздался голос с галереи. – Раскайся в своих мерзких делах, чтобы предстать перед Господом с миром в душе.

Кэшин не видел, кто это говорит, – свет в столовой был слишком тусклый.

– Кто там? – крикнул он.

И сразу понял.

Раздался звонкий смешок, но уже другого человека.

– Полиция, – сказал этот другой. – Я их, вонючек, сразу чую!

Дав, глядя на галерею, резко откинул полу плаща правой рукой, и Кэшин успел заметить кобуру, рукоятку пистолета, тянущиеся к ней пальцы.

Грохнули выстрелы, коротко метнулась красная вспышка.

Дав шагнул назад, резко обернулся. Кэшин увидел, как блеснули стекла его очков, как Дав открыл рот, медленно поднял руку к груди и стал заваливаться набок.

– Первый готов! – довольно крикнул тот же голос.

На стене рядом с окном из цветного стекла Кэшин заметил щиток предохранителя. Двумя прыжками он добрался до него, пригнулся, прижал к нему ладонь, потерял равновесие, сполз вниз, краем глаза заметил вспышку, почувствовал, как спину ниже лопатки словно полоснули ножом.

– Второй готов!

Стало темно – хоть глаз выколи. Он опустился на колени и почувствовал, что всю спину жжет, как огнем.

«Вот черт! – пронеслось в голове. – И мне досталось».

– Довольно! – крикнул Вэллинз. – Я дам вам денег, у меня есть!

Кэшин вытянул вперед руку, наткнулся на плечо Дава, ощупал одежду, дотронулся до лица. Дав еще дышал. Кэшин подполз к нему, услышал короткие, всхрапывающие звуки, нащупал кобуру и скользнул ладонью вниз по телу.

Ничего.

О господи, значит, он вынул пистолет и уронил. Но где?

– Спускаемся, ребята! – прокричал тот же высокий голос.

Кэшин торопливо шарил руками по холодному, как лед, мраморному полу.

– Довольно! – не переставая, вопил Вэллинз. – Дово-ольно!

– Сначала раскайся, Дункан, – произнес глубокий покойный голос.

Кэшин начал быстро ползти к двери справа от лестницы – надо было успеть, пока не зажгли верхний свет, они же видели, как ты его выключал, вот сейчас они тебя найдут, нельзя на задание без оружия, но раньше все обходился без долбаной железки, а вот сейчас не обойтись ну никак…

Он наткнулся на стену, встал, пошел на ощупь налево, задел за что-то – оказалось, за столик, тот упал, загремел.

Опять выстрел и вспышка, теперь уже с середины лестницы.

Кэшин нащупал углубление в стене, потом дверь, ручку, повернул ее, дверь открылась, и он скользнул внутрь.

Что за запах? Слабый, но какой-то сладкий…

Дверь закрывать нельзя – они услышат щелчок.