Чемодан из Гонконга (Межавт. сборник)

Она заговорила, глядя в потолок.

— Мне было пятнадцать, когда я встретила Пола. Все, что я вам недавно рассказывала, в основном правда. Хорошо воспитанная девочка без настоящего и без будущего. Полпоказал мне, что значит жить прекрасно и легко. Мне понравилось. Мы были хорошей парой, меня никогда не задерживали. Потом я вышла за него замуж. Это было ошибкой, мы были слишком разными. Шли своими собственными дорогами, но время от времени работали вместе. Развод казался необязательным. До понедельника, а тогда для этого сталослишком поздно. Миссис Редфорд предложила мне шанс моей жизни. Я должна была им воспользоваться. Ведь никто не знал о нас с Полом.

— Оказалось, знал Лео Цар. Возможно, Пол проговорился, возможно, он сам догадался.

— Каждый совершает ошибки.

Она оперлась на локоть и устремила на меня свои голубые глаза.

— Я никого не убивала. Никогда не забывайте этого. Вы не можете меня ни в чем обвинить.

Она даже не моргнула, она не казалась жестокой, она просто роняла слова. Затем снова легла.

— Стрега меня любил. С тех пор как Уолтер впервые привел меня в казино, он хотел меня заполучить. Я не думаю, что это бы долго продлилось. После свадьбы нетрудно было бы отделаться от него, кроме того, он убил Пола…

— Стрега был человеком беспощадным.

— С жестокостью можно справиться, — сказала она, — только…

— Только?

Дидра села, и на миг я увидел длинную ногу без чулка. Она глянула в сторону проигрывателя.

— Мы совершаем одну и ту же ошибку не только дважды, мы совершаем ее сотни раз. Жесткие мужчины, сильные мужчины — это моя слабость. Я умею с ними обращаться, но я немогу не вмешиваться в их дела. Уолтер был мальчиком. Сегодня вечером я поехала к Стрега, чтобы сказать ему, что мы некоторое время не сможем видеться. Начало разрыва, так сказать. Но он хотел меня, и я уступила. Еще только раз, понимаете?

Она затянулась, но сигарета погасла. Она бросила ее в пепельницу.

— Уолтер появился за окном. Он стрелял в Стрега. Потом он стоял в снегу и плакал. Стрега нашел силы ответить выстрелом. Я привезла Уолтера домой. Оно было уже у меня в руке, золотое кольцо, только вдруг превратилось в медяшку…

Она встала и поставила новую пластинку. Четвертую симфонию Брамса. Я слышал, как плачет в спальне Моргана Редфорд. Но от миссис Редфорд — ни звука. Вероятно, она планировала похороны.

— Что стало с мужчиной, который выдавал себя за Джонатана?

— Он получил деньги и ушел. Это важно?

— А кем был тот песочного цвета блондин, который искал Карлу?

— Никем. Нанятый Стрега убийца.

— Где оружие Уолтера?

— В «ягуаре». — Она начала покачивать головой в ритме мощной музыки. — Вы ведь знаете, что не можете мне повредить. Даже чуть-чуть!

Я вышел. Прошел по снегу к «ягуару» и нашел оружие Уолтера Редфорда. Это было простое охотничье ружье. Затем я сел в свою машину и отправился обратно в Нью-Йорк. Я должен был рассказать эту историю капитану Гаццо. С местной полицией он все уладит.

Глава 28

В Нью-Йорке было утро. Но в кабинете капитана Гаццо еще застоялась ночь. Жалюзи были опущены, тусклый свет, проникавший сквозь щели, ложился резкими полосами на седые волосы Гаццо и его усталые глаза. Свою историю я уже рассказал два часа назад, и после этого Гаццо запустил весь механизм своего ведомства. Теперь он сидел за своим старым письменным столом и размышлял про себя.

— Мы не смогли их взять, — наконец сказал Гаццо.

— Нет, я знаю. Все мертвы.

Дидру Фаллон даже не стали задерживать. Ей нечего было предъявить. Все, кто мог бы дать против нее показания, были мертвы. Миссис Редфорд не могла дать показаний, не упоминая о том, что она замяла убийство, а этого она бы не сделала ни при каких обстоятельствах. Миссис Редфорд не стала бы помогать полиции. Кроме того, у нее не было прямых доказательств. Джордж Эймс вообще никаких доказательств не имел, а все улики, которые скопились у меня, обвиняли только покойников.

Я передал Гаццо малайский крис, еще сохранивший отпечатки пальцев Уолтера Редфорда, как вещественное доказательство по убийству Джонатана, и охотничье ружье, из которого был убит Стрега. Остальное было делом экспертов-баллистиков. У них был автоматический пистолет 45-го калибра, чтобы доказать, кто убил Пола Барона, и пистолетСтрега 38-го калибра для объяснения убийств Лео Цара и Уолтера Редфорда. Коста на допросе подтвердил, где я нашел оружие. Гаццо поверил мне на слово, что Карлу Девин убил Стрега или его наемный убийца. Мы никогда не узнаем, как на самом деле это было. Работа полиции редко бывает без пробелов.

— Я отправлю ружье Уолтера Редфорда и оружие Стрега в Нортчестер. Они возьмут на себя расследование этих убийств, — сказал Гаццо. Капитан испустил долгий вздох, вкотором слышались тридцать лет изматывающей полицейской работы. — Они весьма предупредительно побеседовали с мисс Фаллон и с миссис Редфорд, и обеим все сойдет срук, с извинениями и демонстративным сочувствием. Трагический любовный треугольник. Ничего они не смогут доказать. Мы с вами можем представить всю историю до мельчайших деталей, но, несмотря на это, даже самый суровый судья с таким же прокурором и присяжными ее не осудят. Она выйдет чистой.

— Мать тоже, — кивнул я. — Женщины живут дольше.

Гаццо не засмеялся.

— Я замолвлю за тебя словечко полиции Нортчестера, Дэнни. Ведь может случиться, что тебе придется еще раз работать наверху. Они не обошли бы тебя вниманием только потому, что ты не захотел без необходимости поднимать шум по делу Редфорда. Они, пожалуй, еще будут благодарить.

— А как насчет другой милости, Гаццо? С Фридманом?

Его глаза посмотрели на меня недружелюбно, но без злости. Щетина на его лице стояла торчком. Он крутил волчком пистолет Стрега на своем письменном столе.

— Уже сделано. Поднимайся, идем вниз, к Вайсу.

Мы спустились вниз, в помещение, где содержались арестанты, подлежащие освобождению. Сэмми Вайс уже был там. Он собрал небольшую кучку вещей, которые изъяли из его карманов при аресте, и как раз пересчитывал свои жалкие несколько долларов. Двадцать пять тысяч были крадеными, так что о них Вайс даже не спрашивал.

— Хелло, Дэнни, — сказал он мне. И улыбнулся всем лунообразным лицом. Только его глаза не улыбались, пока нет. Пережитое еще преследовало его.

— Полный успех, Сэмми, — сказал я.

— Пусть это послужит вам уроком, Вайс, — заметил Гаццо.

— Я все понял, капитан, точно.

Он рассовал свои пожитки и несколько долларов по карманам и встал. Полицейские за ним наблюдали. Я улыбнулся ему. Полицейские не улыбались. Они слишком часто видели это, слишком много Вайсов, которые выходили, а потом возвращались снова.

— Ну, — сказал Вайс и огляделся. — Это все, капитан?

— Это все, — кивнул Гаццо. — Можете отправляться домой.

— Отправляться домой, но не возвращаться назад? — пошутил Вайс. Но даже не рассмеялся. — Все в порядке. Я могу идти?

Он все еще не двигался. Казалось, он боялся сделать этот первый шаг к открытой двери, потому что она могла захлопнуться перед самым его носом. Для таких Сэмми Вайсоввсе двери всегда только закрываются.

Мы смотрели на эту дверь, когда вошел участковый детектив Берт Фридман. Фридман даже не заметил Вайса. Он шел прямо к Гаццо.

— Вы хотели со мной говорить, капитан?

— Вайс освобожден, — только и сказал Гаццо.

Фридман повел глазами, пока не обнаружил Вайса.

Его массивное тело напряглось, сжались кулаки. Шея и застывшее лицо побагровели. Он стоял так с полминуты. Потом рассмеялся:

— Ладно, в другой раз, вошь ты этакая. В следующий раз я тебя поймаю.

Я едва не стал молиться про себя. Этот момент я предвидел. Я хотел видеть Вайса уверенным. Я так хотел, чтобы Вайс в этот момент превзошел Фридмана. Я так хотел, чтобыФридман однажды был усмирен своей жертвой. Но и хотел слишком многого. Что мог Вайс открыть в себе, сидя в тюрьме, если он все еще оставался Сэмми Вайсом. Он попытался выдержать взгляд Фридмана, но не смог. Жирное лицо начало потеть.