MKAD 2008

Антон Некрасов

MKAD 2008

Пролог

К реву автомобилей добавился режущий грохот вертолетных пропеллеров. Посмотрев наверх из окна «Вольво», я увидел, как из отодвинутой двери геликоптера спиной вперед, упираясь ногами в порог и выставив задницу, появился человек в пятнистой форме. За спину заброшен автомат с длинным и толстым стволом, на голове зеленый круглый шлем. Оттолкнувшись обеими ногами, он начал быстрый спуск на фале. Прошло несколько секунд, и вот он уже, присев для равновесия, в позе Тарзана оказался на крыше джипа, мчащегося по МКАД со скоростью не менее ста километров в час. Отстегнув карабин, он отбросил фал рукой и осторожно лег на крышу внедорожника. Я не представляю себя на его месте. Наверное, я бил бы ладонями по крыше и умолял водителя остановиться. Но он спустился на джип с другой, видимо, целью.

Вертолет снова завис над дорогой, и в двери появился еще один пятнистый. Он повторил все манипуляции первого с той лишь разницей, что не стал опускаться на крышу «Мерседеса». Повиснув в двух метрах над головой товарища, он зафиксировал себя на фале, перевернулся вверх ногами и в этой совершенно необъяснимой для меня позе одним движением перебросил висящий за спиной автомат себе в руки. Через секунду я увидел, как он, непонятным образом сохраняя равновесие и хладнокровие, висит в воздухе и целится куда-то в кабину джипа.

Невозможно было делать какие-то выводы. Логика здесь отсутствовала. Если он сейчас даст очередь и голова водителя джипа разлетится как елочный шарик, что тогда станет с тем, кто лежит на крыше.

И мне пришло в голову: а что станет… с нами?

МКАД жила своей жизнью. Движение никто не останавливал. Машины мчались по дороге, словно вертолета не было вовсе. Я их всех понимаю. Кому-то нужно срочно оказаться в приемной, у кого-то жена рожает, третий просто ни хрена не видит и слушает «Король и Шут».

Скоро я понял, что выстрелов не будет. Сейчас, во всяком случае. Тот, кто висел над внедорожником, страховал своего товарища. Высуни кто из пассажиров джипа руку с оружием из салона, и его участь была бы для меня яснее ясного. Это был бы труп.

Но они ведь могут и через крышу выстрелить? – шевельнулась в моей голове лишенная тактических тонкостей мыслишка. – Через крышу-то, а?

И словно услышав меня, пилот вертолета ушел чуть влево, и пятнистый опустился еще на метр.

Я посмотрел на него, и в какой-то момент взгляды наши встретились. Мой был до краев залит страхом, его – безразличным покоем. С таким смотрят передачу «В мире животных» или давят запрыгнувшую на тропинку лягушку. Еще секунда – и он перестал на меня смотреть. Дотянулся свободной рукой до шлема и надел на лицо какой-то прибор, похожий то ли на огромные очки, то ли на видеокамеру.

– Джип тонирован, – понял я, – и сейчас он видит все, что происходит в салоне.

И я подумал, что если он посмотрит сейчас на меня, то увидит, что я ел полчаса назад в придорожном кафе…

Из машины высунулась голова. На секунду. И в следующее мгновение от нее отлетел и ушел назад через крышу «Мерседеса» фрагмент кости.

Что случилось, я понял лишь тогда, когда ветровое стекло «Вольво» забрызгали крупные и жирные, как короткого дождя, капли. Щетки автоматически включились и размазали по стеклу красную жижу.

– Проклятье!.. – рыкнул Пострелов и стал дергать рычаг быстро и отрывисто, словно по нему пропустили ток. Вода вылетала и билась о стекло. Щетки угорело метались перед моими глазами. Они смывали кровь. Пострелов, оказывается, на дух не переносит крови!

Я перевел безумный взгляд на дорогу. Головы уже не было видно. Лишь чья-то безвольная рука болталась, свесившись из окна. До тех пор, пока не ударилась о бетонную разделительную перегородку. От соприкосновения кузова с преградой вылетел сноп искр, руку закрутило, и она взлетела вверх. Потом, неестественно выгнувшись, повисла. Рука была или вывихнута, или сломана.

Вряд ли в этот момент один я находился в ступоре. То, что происходило на МКАД, видели все, кто имел счастье лицезреть зависший над потоком машин геликоптер. И разница между нами была лишь в том, что я не держал в руках руля. Наверное, трудно вести машину по переполненной трассе и одновременно любоваться этим сафари… Любоваться нужно было чем-то одним, а жить хотелось всем. Поэтому все выбирали дорогу и никто не останавливался. Скорость потока была неестественно высокой. Резкая остановка могла означать смерть или инвалидность.

Это были страшные минуты. Кто ошибется первым – водитель джипа, идущего перед нами, охотники, водители мчащихся рядом машин или я, сидящий за спиной Пострелова и думающий о том, что все закончится хорошо?

Мне захотелось ступить на землю и закурить, чтобы проветрить замусоренную не имеющими ответов голову. Мои уши резал разномастный шум. Крики в салоне Володиной машины, рубящий воздух рокот винтов, сигналы машин и стук крови в моих висках – все это смешалось в один звук и выворачивало мои внутренности наизнанку.

Я высунул голову в окно, чтобы ветер отхлестал меня по щекам и привел в чувство. И запах МКАД, этот ненавистный за годы работы на этой дороге запах выхлопных газов и укатанного асфальта, ударил меня.

Хлестко, до беспамятства…

I

Беляков

Мне постоянно кажется, что весна – это то время, когда надо мною летают растерзанные зимой души клинических идиотов. Хотел по дороге забавное что-нибудь вспомнить, чтобы от неважного настроения отделаться, но не получается. Набивается на воспоминание только всякая мразь. День сегодня совершенно не располагает к хорошему настроению. В голове сырое сито, ветер без привязи, не свищет, как у придурка, – а просто без определенной цели гуляет туда-сюда, ниши проветривает. У таких, как я, это называется творческим застоем. Глаза высматривают тени в пустоте, а внутри царствует вакуум. И кажется мне, что состояние это я уже давно когда-то чувствовал, и что превозмог, и что все будет хорошо, все образуется. Пытался понять, с чего началось, потом вспомнил – пустая затея. Если в голову не лезет ни одна законченная мысль, из этого не следует, что ты законченный болван, – просто усталость навалилась и нет сил ее стряхнуть. Но откуда творческому настроению взяться, если сутки приходится всякую шваль ломать, а двое суток отсыпаться и пытаться забыть эти сутки?

Весна – и нет лучше, кажется, времени для меня, весною рожденному. Но природа презирает гороскопы, и для нее Рыбы такие же твари, как другие прочие, с теми же брешами в иммунитете, тем же витаминным голоданием. И тут хоть зажрись химией и заешься железными яблоками, будь они хотя бы и молодильными, – не обманешь. Зима свое забрала и теперь пожирает, сука, катясь на санях дальше. И все в одну кучу до малого валится: прыщи на губах, настроение ни к черту от чего-то необъяснимого (не от прыщей же, в самом-то деле), и все вокруг поджидают момент, как бы добавить к этому салату прокисшему свою толику «добра и света».

Начальник отдела кадров ГУВД, баба зловещая, по всему видно – нечасто мужем любимая, три года назад не хотела меня, Рыбу, на работу брать. Рыбы-де люди бесхарактерные, влюбчивые, и в голове у них как раз ветер. Посему человеку, рожденному под таким знаком Зодиака, в спецназе МВД делать нечего. Но я ее уболтал, дуру уболтать большого труда не составляет. Я ей сказал, что служба в спецназе – дело тонкое, требующее наития, работать приходится со всеми знаками Зодиака, а Рыбы и есть тот знак, что впитал в себя отовсюду помалу, то есть способны предугадать поведение злодея. И опять же творческие личности под Рыбами и выпестовались.

Три года я занимаюсь тем, что вылетаю на разные стрелки-перестрелки, толковища и просто морду кому-нибудь набить. Нас в отделении шестеро, и сегодня как раз те самые сутки, после которых так хочется поспать и послать все к чертовой матери.