Замок на Воробьевых горах

— Ну-ка, Палыч, посвети ей в лицо.

В глаза Марии ударил лучик карманного фонарика. Она зажмурилась и забормотала что-то вроде банального «мужчины, перестаньте… как вам не стыдно». В голове пронеслась мысль, что, вероятно, теперь, после таких слов, ее примут за пьяную проститутку.

— Наркоманка, — выдохнул грубоватый мужской голос. — Третья за сегодняшний вечер.

Кто-то бесцеремонно закатал рукав ее плаща. Потом другой. Один из мужчин присвистнул.

— Да на ней же места живого нет! Палыч, давай ее в машину!

И тут Марию объял ужас. Сейчас ее поднимут с земли, и сказка закончится. На голову снова свалится гора проблем, и жизнь, та самая жизнь, которая только-только начала налаживаться, снова превратится в кошмар.

— Нет! — в отчаянии пробормотала Мария, силясь вырвать руки. — Нет, я не хочу… Оставьте меня…

Но попытка ее сопротивления была пресечена.

— Давай-давай! — рявкнуло у нее над самым ухом. — Шевели ногами!

Мария ступила больной ногой и вскрикнула.

— Не ори, — грубо осадил ее один из мужчин.

— Куда вы меня… ведете? — хрипло спросила Мария.

И услышала в ответ насмешливое:

— На курорт.

Впереди мигала огнями милицейская машина. Взглянув на нее, Мария подумала, что самым лучшим выходом из положения сейчас будет потерять сознание. И мозг мгновенно среагировал на решение, словно только и ждал сигнала. Сознание Марии затуманилось, и она провалилась в небытие.

Первым, что Мария увидела, когда пришла в себя, было гладкое лицо доктора Иевлева. Увидев, что пациентка приоткрыла веки, врач прищелкнул несколько раз пальцами у нее перед глазами, улыбнулся и сказал своим хорошо поставленным баритоном:

— Давно не виделись, Мария Степановна.

Она молчала.

— Как вы себя чувствуете?

«Отвратительно», — хотела ответить Мария, но язык ее не послушался, и получилось что-то неразборчивое.

Доктор еще несколько секунд изучающее вглядывался в ее лицо, после чего констатировал:

— Значит, все-таки сорвались.

— Нет, — совладала наконец с голосом Мария.

— Нет? — вскинул брови врач. — Вы говорите «нет», а ваши вены говорят «да». И состояние ваше далеко от идеального. Не хочу вас пугать, но скоро начнется ломка. Не знаю, как вы ее переживете.

— Это… не я, — пробормотала Мария.

Иевлев лучезарно улыбнулся.

— Конечно, не вы, а ваше подсознание. Та ваша неприятная половина, которую вы вот уже несколько лет пытаетесь держать в рамках.

Мария попыталась приподняться.

— Мне надо… идти.

Доктор Иевлев чуть отклонился в сторону, и в глаза Марии ударил яркий свет ламп. Мария снова обессиленно опустила голову на кушетку.

— Боюсь, вы не до конца понимаете, в какое скверное дело вляпались, — сказал доктор Иевлев. — Вас нашли обколотой, на улице. Но это еще не самое страшное. Самое страшное, что карманы вашего плаща были набиты разного рода наркотиками.

Вот оно что! Они накачали ее наркотиками и положили в карманы всякую дрянь.

— Это Виктор… — хрипло прошептала Мария. — Виктор…

Доктор вздохнул и грустно произнес:

— Кроме того, у вас в сумочке нашли дюжину бланков для фальшивых рецептов. Боюсь, вам не удастся спихнуть вину на подельников, будь они реальными или мнимыми.

В голове у Марии слегка прояснилось.

— Вот, значит, как… — она угрюмо поглядела на доктора Иевлева.

Тот кивнул:

— Да, именно так.

— Но… — Мария сделала над собой усилие и приподнялась. — Что меня ждет?

— Сначала принудительное лечение, а потом… Потом, как понимаю, будет суд.

— Да… — Мария облизнула сухие губы распухшим языком. — Я влипла…

Разговор с врачом вымотал ее, сознание снова начало туманиться. На этот раз никакие усилия не помогли разогнать пелену, и Мария погрузилась в наркотическое беспамятство, из которого ее вывел все тот же холодноватый и резкий, как скальпель, голос Иевлева:

— Мария Степановна! Вы слышите меня?

Она с трудом открыла глаза. Посмотрела на лощеное лицо доктора.

— Вы можете идти? — снова спросил тот.

— Не… знаю.

— Надо попробовать. Сейчас вы отправитесь в больницу.

— В боль… ницу?

Доктор Иевлев кивнул:

— Да. Это специальная больница. Для таких, как вы. Разумеется, вас будут конвоировать два милиционера. Если хотите, я, как ваш лечащий врач, могу поехать с вами.

— Вы будете там со мной?

Иевлев покачал головой:

— Нет. Но я дам тамошним врачам необходимые рекомендации и пояснения. Постараюсь втолковать им, что вам нужен не только нарколог, но и психиатр. И не просто психиатр, а специалист очень высокого класса.

— Высокого класса… — эхом повторила Мария.

Губы ее тронула усмешка. Психиатр высокого класса. Хотела бы она знать, что, черт возьми, это означает? Неужели чудак-доктор и впрямь считает, что кто-то может забраться ей в мозги?

Если ее сейчас увезут — значит, на волю она выйдет лет через пять. К тому времени… А к тому времени Бронников окончит университет и аспирантуру, станет молодым специалистом. Возможно, займется преподавательской работой. Сколько умов он еще исковеркает! А другие? Если сейчас их всего полторы сотни, то через пять лет будет не меньше полутора тысяч. Ведь бредовые идеи заразны.

Мыслящая высокоинтеллектуальная плесень распространится по всему миру и просочится во все сферы человеческой жизни — вот что она увидит через несколько лет. Помогая друг другу, используя связи единомышленников, парни и девушки, подобные Бронникову, Граубергеру и прочим «идеальным человекам», будут быстро делать карьеру и довольно скоро займут руководящие посты. Умные, крепкие, хладнокровные, безжалостные, чувствующие за спиной поддержку своей всесильной организации, они многого добьются. И тогда вряд ли кто-то сможет их остановить…

— Мария Степановна!

Она вздрогнула и посмотрела на доктора.

— Вы хотите, чтобы я поехал с вами, не правда ли? — с улыбкой осведомился Иевлев. — Вы сейчас слабы и вам нужна поддержка.

Мария свела брови к переносице: «Он думает, что знает меня. Думает, что может играть на мне как на флейте. Он так самоуверен. Господи… Сколько жизней искалечила эта его проклятая самоуверенность?»

— Да, я хочу, чтобы вы поехали со мной.

Иевлев улыбнулся, блеснув безукоризненно белыми зубами.

— Вот и хорошо. Вы только не волнуйтесь. Я обо всем договорюсь. — Врач скосил глаза на милиционера, листающего журнал, нагнулся и прошептал ей на ухо: — Я постараюсь сделать так, чтобы вас признали невменяемой.

Невменяемой… Значит, она снова окажется в закрытой психиатрической клинике. А там фальшивые улыбки врачей… Решетки на окнах… Бесконечные уколы. Марию пробрал мороз. Она взглянула на кожаный саквояж доктора.

— Что там у вас?

— Как всегда — все самое необходимое.

— И успокоительное? Для меня?

— Ну, почему же сразу для вас? — с неопределенной улыбкой обтекаемо проговорил доктор Иевлев. — Но в саквояже у хорошего врача всегда должны быть шприц и пара ампул седативного препарата. Мало ли что…

Стоп! Ей показалось, или Иевлев в самом деле весело переглянулся с милиционерами? Нет. Скорей всего, нет. Это наркотик делает ее подозрительной. Интересно, что подонки ей вкололи?

Веки Марии дрогнули.

Подонки? О ком она думает?

И вдруг перед глазами у Марии со всей отчетливостью встало лицо Виктора Бронникова. По коже пробежала холодная волна. Варламова разлепила онемевшие губы и хрипло, отрывисто проговорила:

— Мы должны ехать…

— Мы и поедем, — заверил Иевлев. — Сейчас сядем в машину и поедем. Вы только не волнуйтесь. Сначала вас подвергнут медицинскому обследованию, а потом…

— Вы не понимаете… — Мария мучительно поморщилась. — В ГЗ… Там… фашисты… Они убивают…

Во взгляде доктора Иевлева было сочувствие, однако его узкие губы тронула легкая, едва заметная усмешка.

— Вы только не волнуйтесь, — вторил он медоточивым голосом. — Я обо всем позабочусь.