Человек с тысячью лиц

— Да… сэр… Нет… Кто-то позвонил и хочет срочно поговорить с господином Барчем. Он потребовал позвать его и не вешать трубку. Я, собственно, и прибежал, чтобы позвать этого джентльмена.

— И кто же может звать меня к телефону? — сильно удивился господин Клик. — Вы уверены, что к телефону позвали именно меня, господин Хамер? Уверены, что позвали господина Барча?

— Да! Совершенно точно, к телефону позвали Филиппа Барча. Вот, собственно, и всё… Это и было то самое важное сообщение, ради которого…

Инспектор Клик равнодушно махнул слуге и повернулся к генералу, словно испрашивая разрешения.

— Да, конечно, господин Барч, конечно, — сказал тот, правильно истолковав взгляд полицейского инспектора. — Аппарат находится в библиотеке. Это та комната, где я читал журнал. Хамер вас проводит.

— Я сама его провожу, — вмешалась мисс Алиса. — Мне все равно нужно вернуться в дом, чтобы присмотреть за Кэти. Доброй ночи, господин Филипп. Доброй ночи, генерал. Ну, господин Барч, пойдемте, я покажу вам дорогу, — и она вышла из темной тени кустов на залитую лунным светом дорожку, ведущую прямо к дому.

— Скажите мне, — нетерпеливо спросила она у инспектора Клика, когда они отошли подальше от остальных, — вы уже раскрыли преступление? У вас есть правдоподобная версия?

— Пожалуй, да, — чуть помолчав, ответил полицейский.

— Я так и думала! — воскликнула Алиса и потом, не сдержав вздоха облегчения, добавила: — Вы это узнали там, у потайной калитки в саду? Вы видели женщину и видели мужчину, с которым она разговаривала; того, ради кого она явилась сюда?

— Наоборот. Я не видел ни его, ни ее. Я только слышал, что говорила женщина. Это был голос, которого я прежде никогда не слышал. Мужчина же не сказал ничего такого, по чему я смог бы определить, кто он такой. Потом они услышали шорох вашего платья и разбежались в разные стороны. Но пожалуйста, не станем сейчас обсуждать все это. Подождите меня в кустах возле дома, и когда я вернусь, я вам многое расскажу. Сейчас же мне очень интересно узнать, кто звонит господину Филиппу Барчу и зачем. Только два человека, кроме Доллопса и вас, знают, кто я такой на самом деле. Один — Джеффри Клаверинг, второй — суперинтендант Нэком… Нет, пожалуйста, не задавайте никаких вопросов! Однако одно могу вам сообщить сейчас с полной уверенностью: леди Кэтрин Фордхэм никогда не имела даже минимального отношения к убийству, хотя и была на месте преступления вчера ночью. Да, она была там, что бы вы ни говорили, мисс Лорн. Можете поверить мне, она была там! И что самое важное, я знаю преступника, но пока не знаю его мотивов.

— И вы все это выяснили там, у потайной калитки в саду?

— Нет. Пока я не могу все это объяснить, но поверьте, мисс Лорн, я уже вижу свет в конце тоннеля. Мне только непонятна одна вещь: почему Филипп Клаверинг использует черную краску для волос? Думаю, все дело в его личном тщеславии.

— Он красит волосы? — воскликнула Алиса от удивления.

— Да. Только красит он не волосы, а усы. Интересно, почему большая часть стариков не любят седые усы… Подождите меня, я вернусь так быстро, как только смогу, — и Клик нырнул в дом, чтобы ответить на таинственный телефонный звонок.

Очутившись в доме, инспектор направился прямо в библиотеку, огляделся, потом закрыл дверь, удостоверившись, что его никто не может подслушать, и только потом подошел к телефону и прижал трубку к уху.

— Алло! — осторожно сказал он, выждав несколько секунд. — Алло, Барч слушает! — добавил он в ответ на вопрос, заданный на другом конце провода. — С кем я говорю?.. Не могли бы вы говорить громче? Пожалуйста! Я плохо вас слышу! Я не узнаю ваш голос. Кто вы?

Голос на другом конце провода моментально изменился, и теперь инспектор Клик услышал четкий и ясный ответ — два слова:

— Джеф Клаверинг.

— Что случилось? — воскликнул Клик, сильно удивленный этим открытием и больше не сомневаясь относительно того, кто находится на другом конце провода. — Почему?.. Что за черт… Я говорю, где… Где вы?

— В Лондоне, в гостинице «Савой», говорю из одной из телефонных кабинок. Я устроился тут минут двадцать назад, как только зарегистрировался и получил комнату, и попросил, чтобы один из клерков позвонил из кабинки и позвал вас к телефону.

— А зачем вы звоните?

— Я хотел, чтобы вы знали, что я четко выполнил те инструкции, что вы мне дали, — действительно уехал в Лондон, как и обещал. Если вы сомневаетесь, то клерк…

— Вы — милый молодой человек… Боже мой! Да, хорошо, хорошо! Должен сказать, что я и не сомневался в том, что вы сделаете все, как нужно. Ни на секунду не сомневался!

— Благодарю и желаю вам всего хорошего. Но послушайте, господин… э-э-э… Барч. Быть может, вы смогли бы шепнуть слово моему отцу? Боюсь, он будет страшно волноваться, когда я не появлюсь после полуночи. И еще скажите, сколько времени мне здесь торчать? Я слышал, что первый поезд в нашу сторону отправится в два часа ночи. Я могу сесть на него, чтобы пораньше приехать домой?

— Ваш отец теперь совершенно не беспокоится о вас, мой дорогой. Мисс Лорн и я встретились с ним и рассказали, что вам пришлось задержаться в Лондоне до утра. Так что он не ждет вас раньше завтрашнего дня. Так что пусть это станет для вас приятной неожиданностью. А насчет вашего приезда… Можете вернуться ночью, однако не раньше трех. Не ходите домой, а подождите меня у ворот усадьбы. Я выйду и встречу вас… Как идут дела?.. Расследование?.. Тут все в порядке… Леди Кэтрин? Она спускалась к обеду, но потом ушла к себе… Что?.. Ваша мачеха? Искать вас?.. Да, конечно… Неужели у нее для этого мог найтись другой повод? Она вас искала, и ваш отец… и… послушайте, Клаверинг, это очень важно… — Инспектор Клик чуть понизил голос. — Вы сказали, что леди Кэтрин отвела вас в тот дом, при этом обмолвилась, что «покажет вам нечто, что вернет вам счастье»?

— Да. Это были ее слова. Она говорила как во сне. Но почему вы спрашиваете?

— Хорошо. Ждите меня в три часа за воротами, и я покажу вам нечто удивительное.

И Клик повесил трубку, прежде чем Джеф смог вымолвить хотя бы слово.

— Человек чести, хотя и такой молодой! — пробормотал он себе под нос. — Таким сыном станет гордиться любой! — И, слегка улыбаясь, повернулся, собираясь покинуть комнату.

А потом у инспектора возникла мысль о том, что эта комната с ее огромными окнами, широким столом для чтения, на котором лежала открытая книга, мягким креслом — все это принадлежит другому сыну другого отца, напившемуся после ужина человеку… Улыбка исчезла с его лица, челюсти крепко сжались, а между бровями пролегла глубокая борозда.

Какая разница между сыновьями двух людей, прожившими всю жизнь по соседству! Один — человек чести, открытый, истинное воплощение джентльмена. Другой — негодяй, алкоголик, лгун, любитель женщин легкого поведения, водивший сомнительные знакомства, настоящий червь, живущий в тени великого дуба — благородного отца.

И сегодня вечером генерал задался вопросом: почему на территории усадьбы Вуферинг оказалась полиция! И это после трагедии, произошедшей прошлой ночью неподалеку… трагедии, след которой вел прямиком к порогу этого дома… И при этом генерал сидел и читал журнал, в то время как его сын… Этот безумный, безумный мир… Совершенно безумный… Бедный старик! Бедный слепой старик, не видящий того, что происходит вокруг, сидит в библиотеке и изучает журнал, посвященный вопросам сельского хозяйства. Он читал журнал, в то время как его собственный сын, обливая его грязью, беседовал с незнакомцем…

Инспектор Клик подошел к столу и склонился над открытой книгой, лежавшей поверх брошюр и разбросанных бумаг.

«Культура плода» Адольфа Боннанса. А брошюра? Инспектор взял ее и осмотрел титульный лист, который прежде был отчасти скрыт под бумагами. Апрельский номер «Садовника и садовода». Статьи о цветах и фруктах, о природе хороших, обильных урожаев, и все такое… Да, действительно, Шекспир был прав. Этот безумный, безумный мир! Скорее безумный, чем злой. А сыновья — самые безнравственные существа!