Зарубежный детектив 1979

Дорога шла степью, пересеченной грядами высоких холмов, поросших лиственницей, на самом горизонте синели подернутые дымкой отроги гор. Легкий ветерок играл высокой травой, слов­но кудрями ребенка. Кругом ни души. Простор, тишина и спо­койствие под ослепительными лучами солнца на ярко-голубом безоблачном небе.

Через пару часов они доехали до развилки.

—        За холмом справа, километров пяток отсюда, в небольшой долинке у родников стоят несколько юрт. Там у меня есть зна­комые, я могу взять чего-нибудь поесть и попросить коня. Раз­решите на часок отлучиться, — попросил Ванчиндорж.

- Как у тебя с головой? Не болит?

- Нормально.

—        Тогда поезжай. Долго не задерживайся. Буду ждать тебя у подножия того холма, в тени. — Балдан указал рукой вперед.

9

К большой белоснежной пятистенной юрте краснолицего бо­гача Лувсана на взмыленном коне подъехал всадник. По тому, как тяжело поднимались и опускались потные бока лошади и как, кряхтя и охая, спешился седок, с трудом переставляя под­кашивающиеся ноги, было нетрудно догадаться, что конь и че­ловек проделали немалый путь, прежде чем добрались до этого аила. На конский топот из юрты выбежала жена Лувсана.

—        Ой, да никак это Дамиран-гуай. Я   сначала   вас и не знала. Смотрю и думаю: какой-то пьяный   человек приплелся!

1 Г у а и — вежливое, почтительное обращение, прибавляемое к имени.

Из юрты потянуло запахом свежевыгнанной теплой молочной водки. От знакомого запаха, который был так мил сердцу кургузого тайджи Дамирана, он сразу приободрился и, стреляя гла­зами в сторону толстой жены Лувсана, начал шутить:

- От такого благоуханного запаха, голубушка, который исхо­дит из вашего дома, нетрудно осоловеть... Какие новости? Хозяин дома? — уже серьезно спросил Дамиран, стараясь скрыть от нее свою усталость.

- Какие могут быть у нас новости? Разве что вы привезли издалека что-нибудь новенькое, — захихикала женщина. — Да вы входите, входите, Лувсан дома. Он уже налакался. Вам бы только водку горячую хлебать, бездельники.

Завидев Дамирана, Лувсан вскочил с пухлого тюфяка, на ко­тором только что лежал. Его и без того красное лицо еще больше побагровело. По старинному обычаю он протянул обе руки для приветствия и усадил Дамирана в красный почетный угол юрты.

—        Благодарю счастливую судьбу, пославшую вас в мой дом, — заплетающимся языком прогнусавил Лувсан. — Я искрен­не рад, что вы приехали. Сейчас выпьем и закусим, а потом всласть посмеемся над новой властью. Ха-ха-ха-ха...

—        Благословенный Лувсан, богатый и счастливый человек, правильно говорит. Плоды благодеяний надо уметь вкушать. Ха-ха! Попьем и поедим сначала. Ха-ха!

- Пока эти революционные голодранцы не отобрали у ме­ня последние стада, возрадуем свои желудки, пожрем жирного мясца и запьем его горячей молочной водочкой. Никогда еще не было в этом мире места, где были бы все равны. Нам с вами предначертано свыше вкусно есть и пить... Ха-ха-ха...

- Рано или поздно эти голодранцы за свои грехи попла­тятся. Проклятая новая власть лишила меня всего. Вчерашние мои слуги, целовавшие мои следы за объедки с моего стола, се­годня проходят мимо, не поклонившись, словно они теперь мои хозяева. А некоторые из этих нищих еще и счеты грозятся све­сти, канальи... Но у этой власти возраст будет невелик!

Хозяин внимательно следил за быстро опорожняющимися пи­алами и все подливал и подливал гостю горячей молочной архи .

'Архи — водка.

—        Достойнейший тайджи, чего соблаговолите откушать? На­деюсь, вы не захотите возвращаться на ночь глядя и заночуете у нас?

Дамиран положил в рот большой кусок ароматной молочной пенки и, обтирая масляные пальцы о дэли, ответил набитым ртом:

- Что приготовите, то и поедим. Конь устал, а то бы я по­ехал.

- Нет, уважаемый, я вас не отпущу ночью. Утром выберете из моего табуна легкого на ногу свежего скакуна. А жена нам отварит хорошей баранины.

Пока женщина возилась у печки, накладывая в котел с во-,дой большие куски мяса, мужчины тихо беседовали.

- Я давно хотел повидать тебя, Лувсан-гуай. Не с кем мне поделиться сокровенными мыслями. Верить стало никому нельзя.

- Да-да. Ужас, что делается на нашей земле. Наш скот и ^имущество раздают налево и направо этим неимущим. Бывшие |вечно голодными вдруг разбогатели за наш счет и стали сыты-|ми. Ничего, их животы скоро лопнут.

- А мы будем сидеть сложа руки и смиренно смотреть на |эти безобразия? Нет, Лувсан. Мы с тобой, преданные бурхану его послушники, доляшы защищать нашу веру против всех не­верных.

- Если бы я знал, как ее защищать, то и живота своего не пожалел бы. Сейчас я похож на горного барса, изъеденного му­равьями и обессилевшего.

- Не говори так. Бурхан нас не оставит. Придет время, и он протянет нам свою щедрую длань. А мы, чтобы возблагодарить его, не пожалеем ни золота, ни своей крови.

- Ай, правильно говорите, Дамиран-гуай. Я тоже частенько об этом подумывал.

- А если так, то помоги возвести субурган. Пожертвуй, что можешь. А бурхан, благословляя тебя и очищая прегрешения твои, сторицей тебе воздаст.

- На воздвижение святого субургана ничего не пожалею. Пока мои стада принадлежат мне, я сам распоряжусь ими. Ина­че не успеешь оглянуться, как они будут в руках у Сэда.

- Я верил в тебя, потому и приехал, Лувсан-гуай. Но об этом не надо нигде говорить громко. — Дамиран понизил го­лос. — Вообще, я кое-что скажу тебе по секрету. — Засучив ши­рокие рукава дэли, он выбрал с подноса самый большой и жир­ный кусок баранины и начал есть, громко чавкая от удоволь­ствия, отрезая куски большим широким ножом возле самых губ и уставившись сальными глазками на жену Лувсана, сидевшую у очага. Время от времени он подмигивал ей и многозначительно улыбался. Этот низкорослый тайджи в молодости был большим ветреником, никто не мог точно сосчитать, скольких девушек он соблазнил и бросил. В преклонные годы характер его остался прежним, поэтому жена Лувсана быстро поняла наме­ки тайджи, в ответ чуть заметно кивала головой и тихонько хихикала.

Не вставая с подушек, хозяин юрты вытащил из сундука за­ветный кувшинчик с водкой, припрятанный на особый случай.

—        Подогрей-ка водочку, да побыстрей. Мы с тайджи еще не­много попьем, — крикнул он жене.

С тех пор как ушла последняя служанка, все заботы о до­машнем очаге легли на ее плечи. Чтобы не выслушивать злых окриков и брани не в меру гневливого мужа, она безропотно исполняла любую его прихоть. Молча подав мужу подогретый кувшинчик с водкой, женщина затянула полог и прилегла от­дохнуть.

—        Дорогой Дамиран, теперь нам никто не будет мешать го­ворить откровенно. Я ведь тоже ненавижу эту власть. Судьбой свыше нам была предопределена совсем другая жизнь, особая. Мы были поставлены над всеми оборванцами, протягивавшими к нам свои грязные руки за куском. А теперь посмотри-ка, что де­лается? Теперь, выходит, мы должны есть с ними из одного кот­ла, — вздыхал Лувсан.

—        Народная власть долго не продержится. Только одними вздохами тут не поможешь. Слушай, — Дамиран перещзл на шепот, — постарайся сделать все возможное, чтобы окрестные араты поголовно приняли участие в воздвижении субургана и чтобы жертвовали ружья, сабли, кинжалы — одним словом, лю­бого рода оружие. Золото — золотом, а главное сейчас — это ору­жие. Ясно? Скотоводы будут защищать свою власть с пеной у рта, как свой очаг. Вот и надо оставить у них в руках одни кну­ты. Понимаешь? Нужно вооружать лам, которые день и ночь возносят молитвы бурхану за наши прегрешения. Отец нашей религии святой и всемогущий Банчин-богд благословляет своей десницей деяния наши, направленные на освобождение послуш­ников бурхана из цепких рук неверных.

Схватив Лувсана за лацкан рубахи и притянув его багрово-сизое лицо к самым своим губам, Дамиран зашептал: