Тайна царского фаворита

К тому же штабс-капитан как-никак фронтовик, к опасности приучен, с оружием обращаться умеет, и тать в нощи не застанет его врасплох.

Я не стала слишком долго возражать – в конце концов Валентину и Ане при таких романтических обстоятельствах, может быть, будет совсем неплохо у ночного костра…

Вернувшись в дом, я вспомнила, что, пребывая в состоянии радостной эйфории, не только не поужинала, но и не пообедала вовремя. А сейчас чувство голода погнало меня на кухню. Кухарка уже отправилась восвояси, няня, похоже, сегодня прихворнула и вопреки своим привычкам не высовывает нос из комнаты.

Пошуровав среди кастрюль, я нашла оставшийся от обеда суп и набросилась на него, как оголодавший беженец из западных губерний… Сидя за непокрытым скатертью столом над кастрюлей, откуда я вычерпывала ложкой холодное варево, я размышляла, что сельская жизнь, как ни крути, весьма способствует упрощению нравов.

Этак я скоро начну, как Лев Толстой, ходить босиком по холодной росе и вечерять ржаной тюрей.

Утолив голод и поднявшись к себе в спальню, я уже была готова рухнуть на графское ложе под балдахином, но все же сегодняшний вечер требовал какого-то праздничного завершения. Поскольку выпито было и так немало, а танцевать в одиночестве мне не захотелось, пришлось выбрать самое прозаическое дело – накрутить волосы на папильотки. В ознаменование торжественности момента (клад нашли, как-никак не без моего участия, и да здравствуют сила духа, фантазия и терпение – добродетели, свойственные отнюдь не каждой женщине!) назавтра я предстану перед обществом с хорошей прической.

Теперь, когда мы обрели сокровища, не помешало бы еще разобраться, что за «привидение» являлось нам ночами и на чьей совести загубленные жизни несчастных девиц, и можно смело сказать, что моя поездка в дикие леса Московской губернии вполне удалась. Вот-вот приедет, завершив свои дела, Варвара Филипповна, и я вернусь в Москву – к ванне, к парикмахерской, к удобной кровати с современным пружинным матрасом, к телефонному аппарату, к друзьям, заглядывающим в мой дом по вечерам на огонек, к арбатским ресторанчикам и модным магазинам…

Только бы поиск преступника излишне не затянулся. Ведь не узнав имя убийцы и не поспособствовав его наказанию, я не могу уехать из этих мест с чистой совестью и спокойной душой…

Чтобы поскорее уснуть, я раскрыла давно валявшийся без дела том Шекспира и только-только вчиталась, пытаясь наконец определить, за каким чертом великому драматургу понадобились явные излишества вроде Розенкранца и Гильденштерна, путавшихся под ногами у Гамлета, как меня отвлек шум. Это стукнули створки окна, растворенные чьей-то рукой. Как же мне успели надоесть все эти загадочные шумы, кто бы только знал!

Если появится «привидение», я буду его просто игнорировать! А если человек – придется запустить в него тяжелым томом, так и не успев разрешить все загадки творческого метода Шекспира. А может быть, уже пора просто выстрелить в ночного визитера? На суде мне будет легко доказать, что я действовала в состоянии аффекта (еще бы, сколько можно издеваться надо мной безнаказанно!), а стало быть, я вправе рассчитывать на оправдательный приговор.

Я не успела еще привычным движением нащупать браунинг, спрятанный, как обычно, под подушку, когда через подоконник перелез не кто иной, как поручик Степанчиков.

Да уж, ночные визиты в спальню дамы без всякого приглашения с ее стороны явно свидетельствуют о некоторой неадекватности поведения (какое замечательное, емкое, много объясняющее слово подсказал мне доктор!), но расстреливать несчастного офицера, у которого не все в порядке с головой, я все же не буду.

– Добрый вечер, Елена Сергеевна! – вполне учтиво обратился ко мне Степанчиков, осматривая мою помпезную спальню. – А у вас тут очень мило, хотя и несколько старомодно. Амурчики, розеточки, балдахин… Но в этом тоже есть своя прелесть.

Стараясь не сердить и не выводить из себя человека, склонного к неожиданным поступкам, я сделала вид, что нисколько не удивлена, а напротив, весьма рада видеть поручика, а в его явлении через окно второго этажа нет ничего особенного, кроме милой дружеской простоты…

А что мне оставалось делать? Безумный поручик был со мной практически один на один. Няня крепко спит на первом этаже, а Валентин с Аней у ручья охраняют мешок с золотом. В парке, за деревьями, светился огонек их костра.

Наверное, если я начну громко кричать в раскрытое окно, они меня услышат и прибегут, но пока добегут, я буду в полной власти сумасшедшего поручика… А что придет в его несчастную голову? Тем более после моих диких криков? Бог весть!

Эх, как бы мне этак незаметно привлечь внимание друзей к тому, что происходит в доме? Хотя, может быть, в этом и состоит чей-то дьявольский расчет – испугавшись Степанчикова, я должна позвать на помощь Валентина и Анюту, а кто-то тем временем похитит из ручья набитый золотом мешок? Раз так, то лучше уж я справлюсь сама!

– Как это мило с вашей стороны навестить меня, господин Степанчиков! Не желаете ли пройти в столовую? – Мой голос не позволил бы усомниться, что ночной визит поручика – большая честь для меня и событие во всех смыслах весьма приятное. – Самовар, наверное, уже остыл, но его можно подогреть. Я предложу вам варенье и очень неплохой мещерский сыр, утром из лавки доставили по моему заказу. Такой, знаете ли, со слезой и с большими дырочками… Вы любите мещерский сыр?

Теперь главное – говорить, говорить и говорить, чтобы заболтать поручика вусмерть. Странно, но все в жизни имеет обыкновение повторяться – однажды в мою спальню ночью уже проник юноша, склонный к неадекватному поведению и не скрывавший, что имеет целью мое убийство. Только хорошо подвешенный язык помог мне спасти свою жизнь. Вот интересно, заклинателями змей люди рождаются или становятся? Ко мне лично подобные навыки пришли с опытом.

– О, благодарю вас, Елена Сергеевна, но не хлопочите – я сыт. Бог с ним, с сыром. Давайте лучше побеседуем о том о сем. Скажите, только откровенно, вы находите меня привлекательным?

И почему все разговоры о том о сем рано или поздно касаются одной темы – о себе, любимом? В желании услышать комплимент в свой адрес нет ничего ненормального, вот разве что обычно таким суетным желаниям придается несколько более завуалированная форма.

Степанчиков тем временем подошел к зеркалу, полюбовался на себя, щелкнул по носу позолоченного амура, угнездившегося на резной раме, и повернулся ко мне в ожидании ответа.

Я заверила несчастного юношу, что он просто красавец и вполне может собой гордиться.

– О, это мне говорили многие дамы, – задумчиво протянул Степанчиков, и вдруг выражение его лица стало меняться, а в глазах появился странный лихорадочный блеск. – Да, меня находят привлекательным, хотя, строго говоря, я отнюдь не красавец… Однако, с тех пор как началась война и большинство молодых мужчин пребывают где-нибудь на фронтах, дамы стали меньше капризничать и уже не требуют, чтобы каждый кавалер был писаным красавцем. К тому же мундир сводит с ума буквально всех баб. Стоит им увидеть погоны, так даже о родной маменьке забыть готовы. Но в конечном счете всем этим глупым курицам нужно только одно… А я после ранения не могу соответствовать их чаяниям. Увы…

Степанчиков запнулся, присел на подоконник, закинул ногу на ногу и стал качать носком сапога. Чертовски неприятная привычка! Благоухающий ваксой сапог так и мелькал у меня перед глазами – туда-сюда, туда-сюда… Но в данный момент это казалось не самым страшным. Признаться, происходящее вообще нравилось мне все меньше и меньше. Я даже начала внутренне сомневаться в правильности занятой мной позиции, но все же попыталась по мере сил утешить поручика, объясняя, что легкая хромота из-за раненой ноги – в сущности, пустяк и только расположит к нему женские сердца еще больше. Мужественный защитник отечества, проливавший свою кровь в боях, – о таком женихе мечтает каждая юная девица…