Далеко, далеко на озере Чад…
Далеко, далеко на озере Чад… читать книгу онлайн
Николай Степанович Гумилев (1886–1921) многое успел за короткую жизнь. Один из ярких представителей поэтов русского Серебряного века, автор десятка поэтических сборников был взыскательнейшим мастером слова. Высокий романтизм, искренность, глубокий трагизм лирики отличают стихи и поэмы Н. Гумилева, вошедшие в эту книгу.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Николай Гумилев
Далеко, далеко на озере Чад…: стихотворения
Иллюстрация на обложке: William H. Bond / National Geographic Creative / Bridgeman Images / Fotodom
Оформление переплета А. Саукова
© Новгородова М.И., 2014
© Оформление. OOO «Издательство «Эксмо», 2014
Темно-зеленая, чуть тронутая позолотой книжка, скорей даже тетрадка H. Гумилева прочитывается быстро. Вы выпиваете ее, как глоток зеленого шартреза.
Зеленая книжка оставила во мне сразу же впечатление чего-то пряного, сладкого, пожалуй, даже экзотического, но вместе с тем и такого, что жаль было бы долго и пристально смаковать и разглядывать на свет: дал скользнуть по желобку языка – и как-то невольно тянешься повторить этот сладкий зеленый глоток.
Иннокентий Анненский.
«О романтических цветах»
Мы с Гумилевым в один год родились, в один год начали печататься, но не встречались долго…
<…> B Гумилеве было много хорошего. Он обладал отличным литературным вкусом, несколько поверхностным, но в известном смысле непогрешимым. K стихам подходил формально, но в этой области был и зорок, и тонок. B механику стиха он проникал, как мало кто. Думаю, что он это делал глубже и зорче, нежели даже Брюсов. Поэзию он обожал, в суждениях старался быть беспристрастным.
За всем тем его разговор, как и его стихи, редко был для меня «питателен». Он был удивительно молод душой, а может быть, и умом. Он всегда мне казался ребенком. Было что-то ребяческое в его под машинку стриженной голове, в его выправке, скорее гимназической, чем военной. To же ребячество прорывалось в его увлечении Африкой, войной, наконец – в напускной важности, которая так меня удивила при первой встрече и которая вдруг сползала, куда-то улетучивалась, пока он не спохватывался и не натягивал ее на себя сызнова. Изображать взрослого ему нравилось, как всем детям. Он любил играть в «мэтра», в литературное начальство своих «гумилят», то есть маленьких поэтов и поэтесс, его окружавших. Поэтическая детвора его очень любила. Иногда, после лекций о поэтике, он играл с нею в жмурки – в самом буквальном, а не в переносном смысле слова. Я раза два это видел. Гумилев был тогда похож на славного пятиклассника, который разыгрался с приготовишками.
Владислав Ходасевич
Сады моей души
Восьмистишье («Ни шороха полночных далее»)
«Я конквистадор в панцире железном…»
Credo
Баллада
Думы
