Рецепт на тот свет

— Да, герр Струве, — сказал Паррот. — Точно так же, как пытались отравить вас, — синильной кислотой. И на следующий день после того, как вы рассказывали Крылову историю с рецептом белого рижского бальзама. Мне даже кажется, что при этом присутствовал Теодор Пауль.

— А как же без него? — удивился аптекарь. — Гриндель занят опытами, должен же кто-то мне помогать. Но я рассказал немного, вот Илиш… бедный мой Илиш… тот знал больше, я так и сказал герру Крылову…

Паррот и Маликульмульк переглянулись — похоже, именно этими словами герр Струве погубил своего давнего товарища.

— Хорошо. Не будем сейчас говорить о тех давних делах, — милосердно решил Паррот. — Давайте-ка лучше подумаем, кто мог нанять Теодора Пауля. Давно ли он работает у вас? По-моему, летом он уже был здесь.

— Да, он пришел пешком в июле или в августе, — подумав, ответил аптекарь. — И я поселил его прямо тут, над складом. Решил, что это будет удобнее всего — ему не придется бегать по городу, он будет все время занят делом, а лекарства, если нужно, отнесет Карл Готлиб.

— Но он не сидел целыми днями в аптеке, он куда-то выходил, — продолжал Паррот. — Он знакомился с людьми, у него завелись тут приятели. Карл Готлиб, ты в учениках уже по меньшей мере четыре года, ты знаешь, где бывают аптекарские подмастерья!

— Герр Паррот, они бывают в «Золотой кружке», «У черного петуха», в трактире Хеннинга… Но Теодор Пауль редко там бывал, он очень мало пьет.

— Но ведь с кем-то из своих товарищей по ремеслу он подружился? Кого-то он навещал? Или к нему сюда кто-то ведь заглядывал!

Карл Готлиб задумался.

— Давид Иероним, ты ничего не заметил? — спросил Паррот.

— Я за ним не следил. Кто-то с черного хода вызывал его, но кто — я понятия не имею!

— Ты, Людвиг Христиан? Да поставь ступку, никто ее не украдет!

— Подойди, — велел ученику герр Струве. — Ты больше сошелся с Теодором Паулем, чем Карл Готлиб. Что он тебе рассказывал о своих знакомствах?

— Он ходил в гости к Иоганну Швабе.

— Что за Иоганн Швабе? — спросил Паррот.

— Он служит подмастерьем у портного, Вейнарта.

— Отлично! — сказал Гриндель. — Я знаю этого Швабе. Мастером ему не стать никогда, он из бедной семьи. Так и помрет, бедняга, в подмастерьях…

— Если останется в Риге, а не переберется в столицу, — перебил Паррот. — Здесь он никому ничего своим упорством не докажет.

— Я тоже так считаю, — подал голос герр Струве. — Молодые люди, кто-то должен пойти к этому Швабе. Я дам денег, заплатите ему, пусть все расскажет…

— Не надо. Он расскажет и без денег, — заявил Паррот. — Что за мир! Он должен рассказать то, что знает об отравителе, просто потому, что всякий человек имеет в душе нравственное чувство и потребность в справедливости. Платить за это — значит развращать людей.

— И все же я хочу, чтобы вы ему заплатили. От моего имени, — упрямо сказал аптекарь. — Так это будет надежнее. Из нравственного чувства он расскажет немного и будет считать себя при этом предателем — ведь нехорошо выдавать друзей. А за деньги он расскажет больше и будет доволен выгодной сделкой. Вы плохо знаете рижан, Георг Фридрих. А я их знаю отлично…

— Пойдем, — сказал Паррот Маликульмульку. — Ты, Давид Иероним, останешься здесь. Будешь охранять герра Струве. Тот, кто подкупил Теодора Пауля, может повторить попытку… погоди…

Он вышел и вскоре вернулся со своими баулами. Из того, что поменьше, Паррот достал два пистолета и один отдал Гринделю.

— Думаешь, я не справлюсь с убийцей? — удивился Давид Иероним.

— Я знаю, что не справишься. Ты побоишься причинить ему вред. А пистолетом ты по крайней мере отпугнешь его. Карл Готлиб! Ты ступай домой и приведи кого-нибудь из взрослых — мать, сестру, деда. Пусть в аптеке постоянно будут люди. Людвиг Христиан, ты, я вижу, парень крепкий. Ты понял, что тут творится?

— Да, герр Паррот.

— Не отходи от герра Струве, пока Карл Готлиб не приведет кого-то из своих. А потом будь готов к тому, что я в любую минуту могу тебя позвать. Если не позову — то ты сегодня будешь ночевать у герра Струве.

— Но что я скажу супруге? — забеспокоился аптекарь. — Если она поймет, что я в опасности… да она же запрет меня дома!..

— И правильно сделает! Давид Иероним, ты понял, откуда взялся яд?

— Его изготовил кто-то из наших, — уныло ответил Гриндель. — Это отвратительно…

— О мой Бог! — воскликнул Маликульмульк. — А ведь я знаю, что означает это отравление! Это пытаются окончательно погубить несчастного Лелюхина! Ведь яд могли изготовить на его бальзамной фабрике! Полиция уверена, что и яд для бедного Илиша там изготовили! На Лелюхина донесли и при обыске нашли какие-то посудины из-под яда!

— Этого еще недоставало, — Паррот насупился. — Если Илиша убили из-за склоки между магистратом и русскими купцами, то виновник вряд ли найдется, его будут прятать. Но что он такое мог знать? Герр Струве! Вы ведь знаете то же самое — если вас собрались отравить.

— Я понятия не имею, молодые люди! Я рассказывал герру Крылову эту старую историю про Абрама Кунце. Ее помню не я один…

— А вы не могли бы то же самое рассказать и мне? Все полностью? — спросил Паррот. — Вы составьте план своей речи, а мы с герром Крыловым пойдем искать Швабе. Сейчас ведь каждая минута дорога.

— Да, я попытаюсь…

— Давид Иероним вам поможет. Идем, Крылов.

Паррот надел шубу — огромную шубу, в которой можно путешествовать, сидя в открытых санях, нахлобучил шапку. Они вышли из аптеки через черный ход, ведущий на улицу Розена, и направились в сторону ратуши.

— Я знаю Вейнарта, — сказал Паррот, — он сшил мне панталоны, которые я бы не назвал шедевром. Вся прелесть этих панталон в немыслимой аккуратности швов — их можно надевать наизнанку и вызвать общее восхищение.

— Но что, если Швабе не захочет с нами говорить? — спросил Маликульмульк.

— Заставим.

— Будет врать.

— Не будет. Давид Иероним писал, как вы переполошили всю полицию. Об этом знает весь город — думаю, что и Швабе тоже что-то слыхал.

Портной жил поблизости, на Малой Монашеской улице, в одном из недавно построенных двухэтажных домов с высокой черепичной крышей. В окне были вывешены предназначенные для продажи два жилета. Разобрать их достоинства за белым оконным переплетом было невозможно.

— Добрый день, герр Вейнарт, — сказал Паррот, входя. — Кто из этих молодых людей Иоганн Швабе?

Молодыми людьми он назвал троих подростков, сидевших за длинным столом и согнувшихся над шитьем так, что лишь макушки виднелись над кучками раскроенного сукна. Хозяин, сидя в торце стола, тоже шил, а у его ног две девочки играли с лоскутами.

— Добрый день, герр Паррот, рад вас видеть! — отвечал портной, вставая навстречу заказчику. — Иоганн отпросился на час. Чем могу служить?

— А не знаете, куда он отправился, герр Вейнарт?

— Он сказал, что за ним пришли из дома, что-то там случилось — то ли мать больна, то ли старая бабка. Я был занят, ко мне пришел господин Бульдеринг примерить панталоны! — с гордостью сказал портной, и Маликульмульк понял эту гордость: не у каждого станет известный ратсман заказывать себе штаны.

— Так… — Паррот задумался и вдруг повернулся к портновским ученикам: — Молодые люди, может, кто-то видел человека, который пришел за Иоганном Швабе?

— Я видел, это был Теодор Пауль из аптеки Слона! — сразу ответил самый маленький из учеников, белобрысый, курносый и с таким огромным ртом, что походил на лягушонка. — Он прибежал, вызвал Иоганна, Иоганн пошел наверх, вынес ему мешок, оделся, и они ушли вместе.

— Что за мешок? — насторожился портной.

— Я не знаю, герр Вейнарт! Серый мешок, в нем что-то было, вроде подушки! — доложил мальчик. — А Теодор Пауль прибежал без шубы и шапки! Может быть, они пошли в аптеку Слона?

— Черт побери! — закричал Вейнарт. — Подождите, я сейчас приду!

Он выскочил из мастерской.

— Как тебя звать? — спросил Паррот.

— Гарлиб, герр Паррот.