Операция Наследник, или К месту службы в кандалах

— Ниже спускайся, ниже, — зашипел поляк.

Артемий Иванович утвердился на бронзовом балоне со сжатым газом, находившимся прямо под отверстием люка и служившем спинкой как тем, кто сидел лицом вперед, так и тем, кому приходилось сидеть спиной по ходу движения. Потом, перекрестившись, он словно айсберг, соскользнул на свое место.

Батчелор помог дамам перебраться на лодку и спуститься внутрь, где их приняли Фаберовский и Владимиров.

— Я не хочу сидеть сзади, я хочу смотреть вперед! — заявила Пенелопа, увидев, что оба места впереди уже заняты.

— Я обменяю тебя прямо сейчас на Батчелора, — пригрозил жене поляк и она тут же умолкла.

В последний раз приметив, где какие ручки находятся, Фаберовский приподнялся на сидении и выставил фонарь наружу. Батчелор забрал его, поляк закрыл люк и задраил его, после чего бывший детектив отвязал концы от рымов и оттолкнул лодку от пристани.

Фаберовский не стал спешить погружаться. Он наполнил балластную цистерну нильской водой ровно настолько, чтобы над поверхностью реки торчала рубка с иллюминаторами, а само тело лодки было бы погружено в воду. Они медленно поплыли по течению вдоль берега, пытаясь сквозь иллюминаторы разглядеть, что происходит на левом берегу.

Наконец они увидели цель своего путешествия. К пристани дворца Гиза рядом с древнеегипетским музеем были причалены две придворные яхты, тесно сдвинутые вместе. На всю ширину обеих яхт был сооружен помост с навесом, превращенный в просторный сказочный зал-шатер, убранный экзотическими растениями из знаменитых садов Гезире. Залу пестро озаряли сотни фонарей, спускавшихся с ярко задрапированного искусственного потолка. Вход на сходни к яхтам тоже был весь в зелени, в русских и греческих флагах, цветах и орнаменте из персидских ковров. На судах царило оживление, но наследника и его свиты, судя по всему, еще не было.

Поэтому Фаберовский решил подождать в отдалении, чтобы не привлечь внимание с какого-нибудь из в изобилии находящихся тут иллюминированных судов, и они, заработав педалями, пристали к берегу. Поляк раздраил и откинул люк, впустив вместе с душистым ночным воздухом звуки музыки.

— Это играют кадриль «Турецкие мелодии» Гемеля, — узнала Эстер.

— А теперь «Боккаччо», — подхватила Пенелопа.

— Вам бы только веселиться, — проворчал Фаберовский. — А мы сейчас человека убивать собираемся.

Но знойный аромат арабской ночи был, видимо, настолько силен, что слова его не произвели никакого впечатления, и обе дамы даже стали подпевать, когда оркестр заиграл вальс Вальдтейфеля «Jeunesse dorée». Фаберовский подтянулся на руках и высунулся по пояс из рубки. Он увидел как из дворца, освещаемая факелами, фальшфейерами и бенгальскими огнями, к яхтам приблизилась толпа.

— Ну-ка, пан Артемий, подай мне зрительную трубу, — Фаберовский опустил руку и ему в ладонь лег цилиндрический корпус подзорной трубы.

Поляк приложил окуляр к глазу и направил свой взгляд на яхты. Он увидел, как к сходням подошел наследник в черном фраке в сопровождении своего брата Георгия и греческого принца. Консул Кояндер, которого поляк узнал по густой черной бороде, в котелке и черном сюртуке встречал вместе с женой высокого гостя. Николай галантно взял г-жу Кояндер под руку и прошел на палубу.

— Ну, что там? — затеребил Фаберовского за фалду сюртука Артемий Иванович, который мог довольствоваться только видом через иллюминатор.

— На яхты прибыл наследник, — ответил поляк, возвращаясь на место и задраивая люк. — Пора. Говорят, сюда должен приехать еще хедив и наследный шведский принц. Нам не нужно лишних жертв.

Они отгребли от берега, погрузились под воду и поляк выдвинул наверх свою оптическую трубу, чтобы через ее линзы ориентироваться в происходящем на поверхности. Направив нос подводной лодки под углом к течению, все четверо заработали педалями и двинулись на середину реки.

Их посетили также хедив и наследный принц шведский.

Ряд красиво иллюминированных дахабий (в т. ч. принадлежавшая русскому египтологу Голенищеву) проплыли мимо чертога. Вспыхнул затейливый фейерверк и засвистел над спокойным Нилом.

Сидя внутри лодки, Артемий Иванович просится курить.

Под конец почти вплотную приблизился пароходик с группой греческих артистов-любителей с гитарами и мандолинами. Звуки гимнов. Пение. Пароходик наехал на лодку, все три головы, торчавшие в рубке, разом стукнулись друг о друга затылками.

Ее водоизмещение было около 6 (11?) тонн, длина 5.8 метра. Гребной винт вращали четыре человека с помощью педального привода (скорость 3 узла), сидя спиной к спине. Она была снабжена кормовым поворотным винтом системы Губе, поворачивавшимся в плоскости руля. От оси гребного винта работали два насоса: один воздушный для регенерации, другой для выкачивания водного балласта. Для остойчивости под водой применялись подвижные грузы, перемещаемые по рейкам по длине лодки вдоль ее киля. Вооружение составляли две мины с резиновыми мешками-«присосками», наполненными воздухом, расположенные снаружи в углублениях корпуса и обладавшие положительной плавучестью. При нахождении лодки под неприятельским кораблем мины отсоединялись и взрывались затем током от гальванической батареи по проводам. Воздушный компрессор системы регенерации воздуха (с приводом от гребного вала) прогонял воздух через раствор едкого натра, бертолетовой соли и извести, поглощавший углекислый газ, после чего воздух снова поступал в лодку. К регенерированному воздуху периодически и автоматически добавлялся кислород из бронзового кислородного баллона. Запаса кислорода и средств регенерации воздуха хватало для дыхания в течении 50 часов. Лодка имела в баллоне запас сжатого воздуха под давлением 100–120 атмосфер для продувания балласта. На лодке для рулевого был установлен оптический перископ («оптическая труба») с призмами и с увеличительным стеклом в ее нижней части. Лодка имела в баллоне запас сжатого воздуха под давлением 100–120 атмосфер для продувания балласта.

Николай познакомился с гаремом. Спрашивает у старшего евнуха:

— Давно ли вы состоите на службе у султана (хедива)?

— С тех пор как мне минуло 10 лет.

— И ваш отец был, конечно, также евнухом?

Покушение во время праздника. Через перископ видят Дмитриеву, д-ра Смирнова, Ландезена и Ко. Стопроценко с Курашкиным, пригорюнившись, сидят на берегу и бросают камешки в воду.

В лодке долго плывут около берега, царапаясь о дно.

— И долго мы еще будем раков давить? 

Глава 39

25 ноября.

Разговор с лейтенантом Каннингемом. Каннингем просит передать привет его отцу полковнику Каннингему, служащему в Асуане.

Присутствует мадемуазель Дмитриева (т. к. Каннингем также пригласил ее). Очень интересуется Фаберовским. Владимиров говорит, что у того жена и что вообще он сегодня вечером едет в Асуан, чтобы уплыть на пароходе. Рассказывает о вчерашнем налете на их логово.

Батчелору поручается переправить лодку в Суэц, а Артемий Иванович должен привезти вместе с Эстер котел на страусиную ферму и остаться там на несколько дней, а затем поехать в Асьют и нанять судно, но котором догнать пароход Кука.

Оформив вместе с Батчелором доставку в эль-Матарие котла, Артемий Иванович сам приезжает на ферму. Туда же на этом же поезде приезжает Ландезен с арабом и предупреждает г-д Дервьё и Кеноса, что завтра наследник поедет в эль-Матарие к сикомору Мириамм и, возможно, посетит ферму. Ландезен осматривает ферму на предмет охраны наследника и Владимиров, чтобы избежать встречи с ним, напрашивается в помощники к заведующему выводкой. Они идут в отведенное под яйца помещение.

Здесь совершенно темно, стоит огромный ящик сажени три длины и сажени полторы высотой, в нем рядами расположены решетки, на которые накладываются яйца. Ящик наполняется водой, температура которой постоянно поддерживается на 60 °C. Дня за четыре-пять до того, как должен вылупиться птенец, яйца вынимают из воды, укутывают в вату, кладут в металлические ящики очень простой конструкции, на которые непрерывно льется горячая вода. Они вдвоем открывают большой ящик. Заведующий вынимает из ящика яйцо, и приставляет к маленькому овальному отверстию в стене и по мере того, как яйцо ярко освещается извне, оба наблюдают, сами оставаясь в темноте, внимательно определяют происходящий в нем процесс. Затем яйцо укутывают в вату и кладут в маленький ящик, где яйца нагреваются горячим воздухом]. Артемий Иванович тоже вынимает из большого ящика яйцо и тут оно с оглушительным треском лопается у него в руках. Араб объясняет, что это нечаянно попавшее сюда взболтанное яйцо.