Беги, Люба, беги!

В половине одиннадцатого зазвонил телефон. Теперь я снимала трубку, только услышав голос на автоответчике. Оказалось, что это изобретение — лучшее средство от телефонных маньяков. На сей раз на линии оказалась Света Березкина.

— Ты сегодня так быстро сбежала, что я не успела с тобой поговорить, — привычной скороговоркой затарахтела она. — А как тебе Исмаилян? Я ж говорила, что он все сделает! Их уже перевели в «Б» двенадцатый.

— Кого?

— Тетку и бизнесмена. Исмаилян приказал, когда подтверждение пришло.

— Не поняла, — я даже потрясла головой. — Какое подтверждение?

Дело в том, что в отделение «Б 12» я не имела доступа, а попасть туда могла только в сопровождении сотрудника соответствующего уровня. Фактически перевод можно было понять так, что пациентов у меня забрали. Но почему? Однако Березкину мои вопросы удивили:

— Как какое? На трансплантат!

— А в «Б 12» зачем?

— Да ты что! Их операции знаешь сколько стоят? — Березкина захихикала. — На них теперь и дышать будут только через маски! Так всегда бывает. Парень уже там и... — Тут она вдруг запнулась, словно подавившись, и закашлялась.

— Какой парень? — манера Березкиной объясняться всегда приводила к тому, что я окончательно запутывалась.

Но Свете по какой-то причине неожиданно надоело говорить о профессиональных проблемах, и она затарахтела еще быстрее:

— Ой! Ну что мы с тобой, как лесорубы: в лесу — о бабах, а с бабами — о лесе? Я ведь не за тем звоню! У меня день рождения, приглашаю! В субботу, в «Карьеристе»...

— Знаю такой, — сказала я. Ресторан «Карьерист» находился в двух кварталах от бара «Нефертити». — Обязательно приду.

— Приглашаю вместе с мужем.

— Спасибо, но муж будет занят. У него много работы.

Березкина выразила на словах по этому поводу сожаление, хотя было ясно, что ей глубоко чихать и на Олега, и на его работу.

Я доплелась до кровати и со вздохом облегчения рухнула. Но сон, будто назло, не шел. Ворочаясь с боку на бок, я усердно подсчитывала овец, но их упорно сменяли человеческие образы, причем не всегда те, что я была рада видеть. Исмаилян, обмахивающийся тонкой бумажной папкой, беспрерывно говорящая Березкина... Наконец в калейдоскопе лиц промелькнула бульдожья физиономия с косым шрамом. Я открыла глаза и уставилась в потолок. Кто сыграл столь злую шутку с подругой? Кто-то из тех двоих, из «Нефертити»? И вот ведь что странно: из того, что было в баре, Лидка не помнила ровным счетом ничего... А ведь не горькая же она пропойца, чтобы напиваться до полнейшего бесчувствия! Значит, ей 470-то подсыпали. И если бы мы с Тигриным туда не приехали, неизвестно, чем бы там закончилось. Во второй раз неизвестным врагам повезло больше, но все же довести дело до конца они не смогли — помешал Ферапонтов. Ах, Коля, Коля... Ты так вовремя оказался возле гаражей, так вовремя появился в больнице! Как это у тебя получается?.. Какая-то неясная маета заставила меня сесть на постели, обхватив руками коленки. Тот фальшивый доктор не был похож ни на одного из «бульдогов». А Колька выше ростом... Господи, ну почему я об этом думаю? Не мог же он выпрыгнуть в окно, а потом снова прибежать в палату и спасти Лидке жизнь... Бред... А что не бред? Вся моя жизнь превратилась в бред, и если бы не работа, я бы точно тронулась умом. Чего так трогательно добивался Олег... Хотя, если разобраться, сейчас на сумасшедшего он похож гораздо больше. Глаза ввалились, руки дрожат... Забивается каждый вечер в комнату, словно кролик в нору...

Бесконечный хоровод мыслей прервал неясный глухой звук, отдаленно напоминающий горький детский всхлип. Насторожившись, я прислушалась. Звук повторился, но тише. Потом снова воцарилась сонная тишина, но что-то не давало мне покоя, заставляя сидеть неподвижно. Наконец напряжение немного отпустило, я поднялась и распахнула окошко. Ветер качнул легкие занавески, и чуть слышно вздрогнула дверь спальни. Подчиняясь внутреннему порыву, я на цыпочках прокралась к двери и осторожно выглянула в коридор. Тишина. Я уже собралась вернуться в постель, когда из гостиной послышался неясный шепот. Олег разговаривал по телефону. Я глянула на часы: почти три! Гуляющий по квартире сквознячок потянул по ногам, и дверь в гостиную приоткрылась. Голос мужа слышался лучше, и звучал он... истерично. Неведомая сила повлекла меня вперед, и, сделав пару легких шагов, я оказалась возле дверного косяка.

— ...нет, я не сошел с ума... хотя временами мне и самому так кажется! Послушай, Серега, не перебивай... — Тут я сообразила, что скорее всего Олег разговаривает с Доценко. — Она сказала мне, что она уже не вернется... И обратной дороги нет. Но она здесь... Ты прав, старик, но я уже ничего не могу изменить. И, честно тебе скажу, мне до черта страшно. Она сумасшедшая, настоящая сумасшедшая... Она просто не соображает, в какую игру ввязалась! И не понимает, что без него она — ноль! Понимаешь, Серега, он мне звонил. Я не знаю — кто, но он знает все. Сказал, что я жив, пока с ее головы не упал ни один волос. Так и сказал: ни один волос! Я жив, пока мы вместе...

Порыв ветра снова шевельнул на окнах занавески, дверь дрогнула, плавно закрываясь. Щелкнул язычок замка. Олег умолк, видимо, прислушиваясь. Плохо соображая, я попятилась к своей комнате, прикрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, безвольно сползла вниз.

Мария Андреевна встретила меня в дверях Лидкиной палаты. Вид у нее был весьма озабоченный:

— Доброе утро, Люба! Вот, поздоровалась с вашей подружкой... Слабенькая, конечно, она еще. Люба, — понизив голос, тронула меня за рукав халата доктор, — знаете, очень уж она нервничает... При виде посторонних пульс резко подскакивает... Слишком эмоциональная реакция...

— А кто посторонний к ней заходил? — сразу насторожилась я.

— Я имею в виду медперсонал, — поправилась Мария Андреевна. — Она даже меня сейчас испугалась.

— В принципе, нет ничего удивительного. Я ведь вам говорила, что в той больнице к ней в палату забрался какой-то псих. А здесь она пока никого не знает. Постарайтесь, пожалуйста, чтобы к ней без вас не заходили незнакомцы.

— Ладно. — Доктор согласно кивнула и задумчиво поджала губы. — Я посмотрела ее снимки. Она ведь с лестницы упала? А лестница с перилами?

Я кивнула и описала примерную траекторию подружкиных кульбитов.

— Что ж, травмы классические. А вот повреждение в нижней части черепа могло стоить ей жизни. Ей повезло с нейрохирургом. Но как при падении она получила такую травму? Конечно, возможна вероятность, что был удар о перила, но...

Делиться своими мыслями на сей счет я не стала. Однако слова Марии Андреевны подтверждали догадку Ферапонтова: Вельниченко с лестницы столкнули. Вернее, ударили сзади по голове. Хорошо, что она у нее оказалась крепкая, иначе свои классические переломы Лидка демонстрировала бы на столе патологоанатома.

На минутку заглянув к подруге, я поторопилась в седьмой корпус. Сегодня приемный день, и возле поста меня уже поджидала Жанна. Пока мы вместе шли к кабинету, я бегло просмотрела сегодняшнюю «форму». Получасовые «окна» были после обеда и ближе к вечеру. Что ж, вполне можно улучить минуту, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Первая половина дня прошла незаметно. Я не успела оглянуться, как Жанна стянула с головы шапочку и сладко потянулась:

— Все, перерыв.

Наскоро пообедав, я оставила медсестру и направилась к лифту. Но вдруг увидела идущего по коридору Поскольца. И тут сделала то, на что никогда бы не решилась, если бы заранее готовилась.

— Здравствуй, Вадим Сергеевич, — беззаботно улыбнулась я, — ты, часом, не в «Б12»? Я тоже туда...

— Привет, — улыбнулся в ответ Комод. — Туда. Ну, пойдем...

Мы вошли в лифт, где он воспользовался своим пропуском, имевшим первый уровень доступа.

— Ну, как там, Все нормально? — деловито поинтересовалась я, выходя вслед за Комодом на первом вспомогательном уровне. — Бегункова в среду?

— Да, — кивнул хирург, пропуская меня в следующий лифт. — А бизнесмен в четверг.