Лапти болотного князя

– А как бы и мне мальчики….

Мой дружок, отъявленный прохиндей не дал ей договорить.

– А мы зачем зашли. Я специально пригласил главного режиссера, на это… как его… на ваши смотрины. – Данила видимо понял, что сморозил глупость и тут же поправился. – Не на смотрины, на просмотр.

– На пробу, – поправил я его.

– Ага! – поддакнул он мне и вдруг, приняв позу оратора и широко отведя руку, стал декламировать: – Без нас, миледи вас, хоть вы алмаз, ждет лишь отказ. Свиней всю жизнь чтобы я пас, у вас, что профиль, что анфас…

Закончить ему не дали. За его спиной стояли гости мэра и сам мэр. Один из них продолжил:

– Хорош твой вдохновенный сказ, мой юный друг …

И в это время, когда мы обернулись, показав свои раскрашенные рожи, мэр закончил:

– И дикобраз.

Каламбур получился великолепный. Смех повис в приемной. Данила неожиданно засуетился, обращаясь ко всем сразу и ни к кому конкретно. Он похлопал в ладоши.

– Вы уже познакомились, вот и отлично… Проходите… Катенька, чаю пожалуйста.

Московский кинематографический бомонд и не таких продвинутых как мы с Данилой видал, поэтому на приглашающий жест «Непонятно Кого» совершенно спокойно, прошел вперед. Однако я уловил, как бдительный мэр спросил глазами у секретарши, кто мы? Она повела своими бездонными сапфировыми глазами в сторону рассаживающихся артистов: одна, мол, кампания. Мэр удовлетворенно кивнул головой и, подпихивая нас в спину в открытую дверь своего кабинета, сгоряча дал завышенную оценку.

– Молодые таланты!

Можно было со стопроцентной уверенностью сказать, что киношникам, что-то надо было от мэра, с другими целями ведь не ходят к начальству. Соответственно, если просишь ты, то и у тебя заимообразно могут попросить. А какую просьбу может удовлетворить главный режиссер кинофильма? Вот то-то и оно.

Поэтому, посетители, посчитав нас за обычное протеже мэра, на всякий случай понизили планку наших артистических дарований.

– Хорошая смена растет, – нейтрально высказался, один из них, живой как ртуть, лысеющий мужчина.

Мы все расселись за столом заседаний. Кинематографистов было трое; дама и двое сопровождающих.

Статный красавец мужчина, высокого роста, с седеющей пышной шевелюрой и удивительно ухоженной бородой, помог даме сесть в кресло, затем картинно достал из кармана курительную трубку и стал ее набивать табаком. Исполненный королевского достоинства, он с любопытством оглядывал кабинет хозяина. «Главный герой», – решил я про себя.

Второй, живчик с залысинами, с явно обозначившимся брюшком, тяготился медлительностью хозяина кабинета. Он и был, мне показалось, главным режиссером. У него, как всегда была масса дел, а времени только двадцать четыре часа в сутки. Вот он, в зависимости от ситуации, то прессовал его, то растягивал как гармошку.

И последней, вернее первой в этой кампании была красивая актриса в возрасте, подпирающем третий десяток лет. Следуя нашему с Данилой примеру, она не жалела косметики. Хотя она и смотрела на нас с Данилой, и казалась спокойной, взгляд ее был озабочен, если не сказать растерян.

Один хозяин кабинета, открыв бар, напевал себе под нос веселую мелодию.

– Ну что господа, чай…, чаем. – сказал он. – А принять на грудь за успешное начало вашего дела не мешает… Виски?…Коньяк?

На его предложение откликнулся только красивый, высокий актер, с окладистой бородой.

– Не оскудела Русь матушка на радушных хозяев Петр Вельяминович. Мне виски, пожалуйста.

– Как скажете Князь! А вы Княгиня?

– Коньяк!

– А я не пью! Я не пью, – стал отнекиваться сразу главреж. – Я кофе, с молодой порослью. И то, только одну чашку, – и он подмигнул нам.

Я сидел и искренне радовался, что они познакомились где-то там, на входе в администрацию. Иначе нам с Данилой не миновать бы конфуза. А мэр молодец, чтобы не забивать себе голову чужими именами, называет их кличками-ролями. Видно исторический фильм будут снимать, раз есть Князь и Княгиня. Хоть что-то прояснилось.

Красавица Катенька внесла большой поднос с шестью бутербродами по числу присутствующих и, поставив его посредине стола, направилась к посудной горке за чайными чашками. Голова главрежа как флюгер стала поворачиваться вслед за нею. Тревога мнимой Княгини стала понятна. Вот действительно кому играть эту заглавную роль.

Секретарша Катенька с таким достоинством проплыла к буфету, что даже я, ловил каждое ее движение. Царица собственноручно сервирует стол, было написано на лицах присутствующих. В кабинете не было еще произнесено ни одного слова, но уже летучей мышью носилась навязчивая мысль – главный кинщик поторопился с выбором кандидатуры на роль княгини.

Когда на зубах присутствующих прохрустели бутерброды, мэр сказал:

– Я к вашим услугам, господа.

Главный режиссер сразу взял быка за рога.

– Петр Вельяминович, я человек деловой, сам себе режиссер, сам продюсер, сам снимаю, сам копейку считаю. Кино такое же производство, как и все остальное. Понимаете?

Мэр согласно кивнул головой.

– В общем-то да Михалыч!

– Ну так вот, чем мне сюда из Москвы вести актеров, лучше их на месте нанять. – Я видел, как напряглась Княгиня. А главреж, Михалыч продолжал, – за исключением некоторых. Но, – он поднял палец, – с массовкой все понятно, ее на Куликовскую битву можно здесь набрать, а вот с каскадерами плохо. Ныне их Голливуд так развратил, что ломят за свои дешевые трюки неимоверную цену.

– А чего ты хочешь от меня? – не понял мэр. – Откуда у нас кинотрюкачи?

Главный режиссер засуетился.

– Помоги. Отдай мне конную милицию, свой взвод на время съемок, на неделю всего. Пусть ребята то дружину княжескую, то монгол изображают. Я им, одного шайтан-урода, страшилу каскадера Андрея, все-таки привез с собой, он все, что надо покажет и расскажет… А тебя я не обижу… Все равно мне в десять раз дешевле станет…

– А как же…, – мэр что-то хотел сказать, но так и не смог вставить ни единого слова. Михалыч замахал руками.

– Не волнуйся, я твой интерес проведу по бухгалтерии нормально, на твоих хлопчиков спишем, – и Михалыч показал рукой на нас. – Носы у обоих, как у папы или нет…?

Вот и наступила для нас с Данилой, та долгожданная минута, которую потом вспоминают до конца жизни, хохоча и привирая. Главный режиссер принял нас за избалованных родственничков хозяина города. Однако сейчас нам было не до смеха. У мэра темная туча надвинулась на чело. Может быть, до этого он видал где-нибудь нас, местных ирокезов, и сейчас у него наступило просветление в голове, кто его знает, но так или иначе, собравшись гаркнуть на нас, он зло втянул воздух, и подавился хлебной крошкой. Молния полыхнула, а гром не грянул.

Мы с Данилой молча вылезали из-за стола. Мой приятель, молодец, никогда не теряется в нештатных ситуациях. Пока мэр, отвернувшись и побагровев, заходился в чахоточном кашле, Данила небрежно сказал остальным:

– Еще бутербродов принесу, – и, взяв в руки пустой поднос, предложил мне, – пошли поможешь.

– Сидите, сидите, а секретарша на что? – дернулся, было, главреж Михалыч, – но мы уже закрывали за собой дубовую дверь. Данила склонился к красавице Катеньке.

– Видала, вот ту мамзель?

– Ну?

– Княгиню по сценарию играет. Хочешь вместо нее быть?

– Еще спрашиваешь.

– Будешь, но услуга, за услугу. Согласна?

– Конечно… Что для этого надо сделать?

Данила склонился к ее уху.

– Когда все выйдут, и твой начальник вдруг спросит, кто мы, откуда? Скажешь, что мы твои племянники, поняла?

– Я то скажу, – не поверила ему красавица Катенька, – а вот как ты уберешь Княгиню. Она ведь, такая красивая?

Данила долго не задержался с ответом.

– Сивая, красивая!… А мы ее отравим!

– Ох!

– Не до конца, конечно.

Не задерживаясь ни одной лишней секунды, мы вымелись на улицу. Мой дружок одними глазами показал мне на мощный джип, за рулем которого восседал, куря сигарету, молодой парень лет тридцати. Ну и лицо было у него, скажу я вам. Ничего страшнее и свирепей, не придумаешь. Мы видели, как люди, проходящие мимо, когда поднимали глаза на водилу, непроизвольно отшатывались.