Последний хит сезона (СИ)

– И вовсе не беспокоите, – пророкотал приятный баритон, – я всегда рад вас слышать, Александр Сергеевич. Дела неплохо идут и на здоровье не жалуюсь, спасибо. Но вы ведь, насколько я понимаю, не для того позвонили, чтобы о моем самочувствии справиться?

– Угадали, я, действительно, хотел попросить вас об одном одолжении…

– Какие одолжения, – перебил Старостин, – это я вам должен! Только скажите, чем я могу помочь?

– Дело несложное: нужно оформить одну милую девушку вашим внештатным сотрудником. Разумеется, временно.

– Просто корочки выписать или она у нас поработает? – деловито уточнил Старостин.

– Немного поработает. Нужно взять интервью у одного человека.

– Вот так? Девушка, насколько я понимаю, у вас трудится, в «Шиповнике»? Я ее знаю? Тема интервью? Приходилось ей когда-нибудь журналистикой заниматься? Писать она умеет? Как ее зовут?

– Подождите, Сергей Михайлович, не все сразу! Девушку зовут Маргарита Рощина, она у нас всего два года работает, так что вы ее не знаете. Журналистикой не занималась, но отчеты пишет грамотно. Высшее педагогическое образование…

– Филолог? – снова перебил главный редактор.

– Нет, математик.

– Это хорошо, – откровенно обрадовался Старостин. – Из математиков прекрасные журналисты получаются! У них голова так выстроена: рациональность, четкость, логическое мышление, система! Правда, пишут, чаще всего, суховато, но я с ней сам позанимаюсь, объясню, что к чему. Думаю, если девочка толковая, она у нас во внештатниках долго не задержится…

Теперь уже шеф не дал договорить Старостину:

– Сергей Михайлович, я к вам Риту посылаю только на одно интервью, – напомнил он. – Я вовсе не заинтересован в том, чтобы она из оперативного сотрудника агентства «Шиповник» превратилась в корреспондента, пусть даже и штатного, газеты «Воскресный бульвар».

– Простите, увлекся, – коротко хохотнул Старостин. – У меня с кадрами беда. Вы себе не представляете, с кем приходится работать! Дельного, толкового человека, я даже с улицы готов взять, не то, что по вашей рекомендации. А писать научим, это все наживное. Какая, вы говорите, тема интервью?

– Я хочу, чтобы вы поручили Рощиной побеседовать с хозяином одного из самых благополучных предприятий города.

– У нас такие есть? И кто же этот счастливчик?

– Виталий Александрович Мурашов, его фирма выпускает видео и аудиодиски. «Хит сезона», может, слышали?

– «Хит сезона»? Как же, слышал, и про фирму, и про Мурашова. У него дела, действительно, идут неплохо. Но давайте сразу договоримся, если ваша девушка что-то особо интересное раскопает, эксклюзив наш, «Воскресного бульвара»!

– По мере возможности, – неопределенно пообещал шеф. – Когда Рита может подъехать?

– Хоть сейчас. Моя секретарша через пятнадцать минут документы подготовит. А фотографию на удостоверение можете по интернету перекинуть.

– Договорились. Пятнадцати минут нам, конечно, не хватит, чтобы все подготовить, но часа через полтора Рита будет у вас.

Покончив с деловыми вопросами, шеф обменялся со Старостиным дежурными любезностями и свернул разговор. Еще до того, как он положил трубку, Гоша уже утащил меня в нашу комнату: переодеть, подкрасить, подобрать паричок – привести в соответствие с образом. На самом деле, я уже в состоянии загримироваться сама, Гоша достаточно со мной занимался и многому научил, но я делаю это гораздо медленнее и не так уверенно, как напарник. Кроме того, Гошке, по-моему, просто нравится самому превращать меня в самых разных людей.

– Думаешь, мне действительно стоит это надеть? – я с сомнением потянула за короткий рукавчик розовую кофточку с большим вырезом.

– Нет, для такого декольте грудь нужна на три размера больше, а тебе на эту витрину выставить нечего, – Гоша, не глядя на меня, сосредоточенно перебирал вещи на вешалках.

– Как тебе не стыдно! – возмутилась я. – Говорить мне такое, прямо в глаза!

– Строго говоря, я стою к тебе спиной, следовательно, в глаза говорить ничего не могу, – парировал напарник. – Кроме того, ты сама знаешь, что твоя грудь, хоть и хороша, но не такого размера, чтобы возить ее перед собой на тачке. – Он сдернул с вешалки бледно-сиреневый батник и обернулся ко мне: – Ой, Ритка! Ты еще не разучилась краснеть!

– Это от злости, – прошипела я. – Мы будем обсуждать мою грудь или, наконец, займемся делом?

– Делом, моя радость, конечно, делом, – Гоша сунул мне батник и приказал:

– Примерь. По-моему, то, что надо. Пару верхних пуговок расстегнешь, будет и вполне завлекательно, и загадочно, и с намеком.

Я нырнула за невысокую ширму и, пригнувшись, сняла водолазку. Можно было переодеться и без таких сложностей, напарник наряжал меня не в первый раз, и нечего нового сегодня не увидел бы. И я даже не могу сказать, что сильно обиделась на него за нелепые рассуждения о моей груди. Гошка – это Гошка, и глупо на него обижаться, его надо принимать таким, какой он есть.

Парик мне было дозволено выбрать самой, хотя Гоша одобрил только второй вариант – первый показался ему недостаточно растрепанным. Потом напарник усадил меня перед зеркалом и принялся колдовать. Ничего особенного: чуть-чуть подправить губки, чуть-чуть глазки, на подбородок родинку, на щеку другую – и вот уже из зеркала не меня смотрит незнакомая девица. Девица эта мне не слишком нравится, хотя и выглядит симпатичной, почти хорошенькой. Она явно неглупа, но амбициозности по стобалльной шкале у нее баллов на сто пятьдесят, не меньше. А доброты и простой человечности – явный недобор.

– Ты закончил? – заглянул в нашу комнату шеф.

– Практически… – Гоша встал у меня за спиной и внимательно всмотрелся в зеркало. – Да, пожалуй, все в порядке. – Он шлепнул меня ладонью по спине и приказал: – Встань, покажись!

– На месте покрутись, – продолжила я, послушно поднимаясь.

– Можешь не крутиться, – разрешил добрый Гоша. – Но улыбочку покажи.

Я повернулась к зеркалу и улыбнулась – нежно и немного беспомощно. У каждого мужчины, если у него не камень вместо сердца, при виде такой улыбки, должно возникнуть желание немедленно помочь девушке. Потом я продемонстрировала еще две улыбки: любезно-равнодушную и жизнерадостно-безмятежную.

– Второй вариант, по-моему, больше подходит, – Гошка вопросительно посмотрел на Баринова. – Более профессионально смотрится. Такая, получается, журналюшка, небрезгливая…

– Но-но, – холодно перебила я. – Что значит, не брезгливая?

– В меру не брезгливая, – успокоил меня шеф.

– А глазками-то как зыркнула, – Гошка смотрел на меня с гордостью мастера, любующегося своим творением. – Сан Сергеич, по-моему, все идеально.

– Да, неплохо. Значит так, Рита: сейчас ты едешь в «Воскресный бульвар» и берешь документы у секретаря главного редактора.

– А машина?

– Возьмешь Гошину. Потом оттуда же, из редакции, позвонишь в «Хит сезона», договоришься об интервью. Если директор заартачится, подключишь Старостина, он поможет.

– А если он Старостину откажет, что тогда делать?

– Не откажет, – голос Баринова, почему-то, прозвучал очень недовольно.

А Гошка, наоборот, неожиданно развеселился.

– Старостину отказать невозможно, – засмеялся он. – Старостин даже нашего Сан Сергеича сломал. Была лет пять назад в «Воскресном бульваре» статья и даже с фотографиями.

– Не напоминай, – поморщился, словно от зубной боли, шеф. – Супруга моя тогда половину тиража скупила, всем знакомым раздарила. И у нас еще целый чемодан этих «бульваров» остался.

Редакция еженедельника «Воскресный бульвар» располагалась на седьмом этаже нового четырнадцатиэтажного офисного здания. Я поднялась на одном из трех отделанных металлом и зеркалами лифтов и прошлась по длинному безлюдному коридору.

Странно. В моем представлении, редакция – это место, в котором кипит жизнь, двери кабинетов распахнуты, журналисты громко обсуждают свои, журналистские проблемы, кто-то собирается ехать на задание, кто-то только что вернулся и делится впечатлениями… как назывался сериал, в котором я все это видела, никто не помнит? Я же шла по безлюдному коридору мимо закрытых дверей, и не у кого было спросить, где кабинет главного редактора!