Последний хит сезона (СИ)

– Так когда за тобой заехать? Часов в шесть?

– Не затрудняйтесь, Алексей Игоревич. У нас рабочий день ненормированный, так что я не знаю, когда освобожусь. Но я не пропаду, меня Гоша домой подбросит.

Нет, все-таки, этот Солодцев, на редкость упорный тип! Даже после всего сказанного, он попытался поймать меня и чмокнуть в щеку. Я, конечно, увернулась, отмахнулась, чувствительно толкнув его в плечо, после чего взлетела на крыльцо и захлопнула за собой дверь.

По лестнице я поднималась бегом. Я не опасалась, что Алексей Игоревич попробует догнать меня здесь, на нашей территории, просто хотелось, как можно быстрее, максимально увеличить расстояние между нами.

Давно у меня не было таких приставучих ухажеров! Честно говоря, я, вообще, поклонниками не избалована, да они мне и не особенно нужны. Приходится признать, что нужен мне только один человек, которого язык не повернется назвать поклонником. Витька Кириллов – невыносимый, отвратительно равнодушный, со сложным прошлым и непредсказуемым будущим, Витька Кириллов, которого я не видела уже несколько месяцев и неизвестно, когда увижу… А вместо него передо мной маячит Солодцев, да еще лапы ко мне все время тянет!

И что с ним, спрашивается, делать? Отбросить в сторону воспитание и прямо, как однажды в подобной ситуации посоветовал Гошка, сказать: «Пошел вон, дурак»? Так милейший Алексей Игоревич, похоже, слов не понимает, и все мои отказы считает милыми девичьими капризами. И если я не хочу, чтобы этот балаган продолжался, в следующий раз мне придется воспользоваться одним из грязных приемчиков, которым научил меня все тот же Гошка. Надеюсь, после этого Солодцев потеряет ко мне интерес. Тут главное, не увлечься и правильно рассчитать силу удара – иск за нанесение телесных повреждений нам тоже ни к чему.

Разогнавшись на лестнице, я проскочила приемную, на ходу помахав рукой Ниночке, и влетела в наш кабинет.

– Привет, Гоша, – начала я и тут же сообразила, что на фоне светлого окна передо мной два мужских силуэта. Я моргнула, не веря своим глазам, и не смогла сдержать глупой, счастливой улыбки:

– Ой, Витя, здравствуй!

– Здравствуй, – невыразительно ответил он и отошел от окна. Не ко мне, а наоборот, в сторону. Радость моя мгновенно испарилась. То есть, я еще продолжала улыбаться, но при этом чувствовала себя полной идиоткой. Передо мной, освещенный ярким майским солнышком, стоял Кириллов первого дня нашего знакомства: тонкие губы кривятся в язвительной усмешке, светлые глаза слегка сощурены и смотрят сквозь меня: мужчинам не пристало обращать внимание на нелепых бестолковых девчонок. Как будто не было у нас ни совместной работы, ни ночной погони за бандитами, ни редких, но таких веселых чаепитий в офисе… в конце концов, я ему жизнь спасла, хотя бы из-за этого Витька мог быть со мной полюбезнее!

Я почувствовала настоятельную потребность, прямо-таки необходимость, сказать Кириллову что-то гадкое и очень обидное, и почти придумала, но как всегда не вовремя, вклинился напарник:

– Ритка, тебя на минуту одну оставить нельзя! Где машина? Только не говори мне, что в аварию влетела!

– Так сцепление же, – я перевела взгляд на Гошку. Господи, а с ним-то что случилось? Напарник явно взвинчен, расстроен, обеспокоен, недоволен… Сердится на меня? Вроде, не из-за чего – вчера мы расстались друзьями, а сегодня еще не виделись. Может, они с Витькой поцапались, а я тут вовсе ни при чем? И Кириллов тоже, просто злится на Гошку и не успел перестроиться? Если он сейчас улыбнется мне…

Я покосилась на Витю – стоит, слегка покачиваясь с пятки на носок (отвратительная, на мой взгляд, привычка), руки в карманах, рассеянный взгляд устремлен куда-то вверх, примерно на правый угол стеллажа с документами. И ни малейшего шевеления в мою сторону!

– Так что сцепление? – Гоша раздраженно дернул меня за рукав. – Я тебе когда сказал, что машину надо на СТО гнать? Где она сейчас?

– Так на СТО, – я отвернулась от Кириллова (подумаешь, прекрасный принц нашелся! Да я и беглого взгляда больше на него не брошу!) и твердо уставилась на напарника. – Как ты велел.

– А почему Солодцев здесь трется?

Тон напарника меня удивил и даже немного обеспокоил. Какие бы разборки ни случились у них с Витькой, Гошка не привык смешивать проблемы. Кириллов – это Кириллов, а Солодцев – клиент, причем клиент, который хорошо платит, и еще вчера Гошка относился к нему вполне доброжелательно. Откуда такая неожиданная неприязнь?

Тем не менее, я ответила четко и внятно:

– Оно рассыпалось, когда я уезжала. Сцепление. А он вышел на улицу. Солодцев. Увидел, что у меня проблемы и предложил помочь. Дотащил меня до СТО, а потом сюда привез.

Кириллов равнодушно отвернулся и снова подошел к окну. Я посмотрела на его прямую спину и почувствовала, что закипаю от злости. Нет, что он себе позволяет? Даже если я была неправа с этим чертовым сцеплением, если мне надо было слушать Гошку и ехать на СТО еще на прошлой неделе, сердиться на меня имеет право тот же Гошка, а Кириллова это вообще не касается!

– А чего это он такой заботливый? – недовольно осведомился напарник. – Ты на него такое сильное впечатление произвела, что он теперь решил взять тебя под опеку?

Я гораздо охотнее сказала бы какую-нибудь гадость Витьке, но Гоша, по неизвестной и непонятной мне причине, тоже вдруг повел себя настолько безобразно, что я бросила на него испепеляющий взгляд и ответила резко:

– Неизгладимое! Я так успешно разогнала его дам сердца, что он всерьез задумался, не взять ли меня на должность постоянной пассии!

– И сейчас он тебя уговаривал? – Гоша тоже говорил громче и злее, чем обычно. – Около нашего крыльца?

– А вы... а ты что, видел? – из меня словно воздух выпустили. – Если ребята сейчас наблюдали, как Солодцев лез ко мне с поцелуями, их хмурый вид можно понять. Хотя… я снова покосилась на Кириллова, который неподвижно стоял, уставившись в окно. Ему-то какое дело? Если напарник еще имеет право задавать мне вопросы, то Витьку моя личная жизнь не касается!

Вы скажете, что он никаких вопросов не задает и даже не смотрит в мою сторону? Еще обиднее. Какое право он имеет вот так, демонстративно не обращать на меня внимания? Словно я пустое место, меньше, чем пустое место! Я решительно повернулась к Гошке и ответила с прежней резкостью:

– Уговаривал, а что? Считаешь, что мне надо было согласиться?

– А ты не могла… – напарник внезапно замолчал, потому что Кириллов, наконец, повернулся и сделал шаг вперед. Странно. Обычно, если Гошка хочет высказаться на тему моей некомпетентности, или бестолковости, или неуклюжести, или… в общем, если Гоша хочет высказаться, помешать ему может только Александр Сергеевич, и то не всегда.

– Ладно, ребята, приятно было повидаться, но мне пора, – голосом хорошо воспитанного робота произнес Витька и, обойдя меня по широкой дуге, двинулся к двери. Впрочем, в этот момент она распахнулась и в комнату зашла Нина:

– Чайник закипел, пирог я нарезала, пошли чай пить! Полчаса у нас еще есть.

– Извини, Ниночка, – а вот улыбка у Кириллова получилась кривая и напряженная. Даже не улыбка, а просто, не разжимаясь, слегка дернулись губы. – Времени нет. Приятно вам попить чайку.

– Но ты же сказал... – неуверенно начала Нина, машинально посторонившись и пропуская его. Витька, очевидно, посчитал, что с нами он уже попрощался, и, четко контролируя положение головы, промаршировал в приемную. – Ты же сказал, что сегодня совершенно свободен! – Нина растерянно смотрела ему вслед.

– А ты помнишь, Ниночка, он мне еще тогда, сразу не понравился, – громко, рассчитывая, что Витька меня услышит, заявила я. – Очень неприятный тип!

Ответа на этот выпад не последовало. Только дверь хлопнула, закрываясь за Кирилловым. Или, это и был ответ? Входная дверь у нас тяжелая, металлическая, с автодоводчиком. Просто так не хлопнешь, нужно приложить усилие и немалое.

Эта мысль немного подняла мне настроение.

– Вы что, поссорились? – Нина перевела взгляд с меня на Гошку.