Новые русские

— Надо же, какой вы. Умереть от вас можно.

Аслану ее слова показались обалденным комплиментом, он громко от души рассмеялся и мгновенно влюбился. С жарким нетерпением он ждет той минуты, когда наконец дорвется до ее тела. Надя кокетливо уклоняется от чрезмерно откровенных ласк и прикрывает его рот ладошкой, театрально обижаясь на намеки, приправленные чудовищной пошлостью.

Жаке Темиров косится на томные звуки их бесконечных смешочков, но замечаний не делает. Он доволен развитием событий. В дипломате, стоящем между ног, находятся все документы, подписанные в официальной обстановке. Дело осталось за малым. Они регистрируют на Кипре офшорную компанию, которая заключит договор с фондом на поставку машин для опреснения прибрежья Арала. Адвокат Лефтерис, старый знакомый Жаке еще по Джамбулу (этнический грек), встретит их в аэропорту Ларнаки с подготовленными для открытия фирмы бумагами. Останется подписать и выпить шампанское за здоровье соучредителей. Разумеется, не всех. Серьезное беспокойство вызывает дальнейшая судьба Степана Леденева — зарубежного инвестора. Перед отъездом Иголочкин клятвенно заверил Жаке, что «новый русский» не проживет и дня после оформления документов и перевода своих денег на счет компании. Пообещать-то пообещал, но хотелось бы гарантий. Не солидно как-то. Да и Катя от Леденева ни на шаг не отходит. Хуже телохранителя. Темирову такие дамочки не нравятся. Слишком распущенная. Иголочкин намекнул, что имеет на нее виды. Пожалуй, единственная слабенькая гарантия. Темиров снова возвращается к идее полностью поменять контингент после своей победы.

А Катя в кайфе. Она размахивает бутылкой шампанского и повторяет вслед за Степаном:

— А на Кипре после лета начинается весна!

Он отнимает бутылку:

— Иди узнай, когда мы взлетим. Я устал от своей родины. Страна плюшевых медведей. Знаешь, почему мы… нет, не мы — они все говно? Почему американцы впереди? Потому что у них развита быстрота реакции. С самого начала это было принципом выживания нации. Кто первым схватился за кольт, тот и хозяин положения. Кто первым выстрелил, тот и остался жив. А мы? Пока размахнемся, пока ударим, да еще перед этим объявим всему честному народу: «Иду на вы!» Нет, никакого бизнеса с соотечественниками… я этих очень среднеазиатских ребят обую грамотно. С Леденевым в игры не играют!

Катя боится, как бы его не услышали казахи, и затыкает ему рот своими губами. Лишь бы замолчал. Ей на помощь приходят заурчавшие, а потом и заревевшие двигатели. Над дверями зажглись традиционные надписи, в салоне повисла тишина, словно никто не верит, что самолет оторвется от земли.

Полет прошел гладко. Степан быстро заснул. Катя караулила его сон. Темиров еще и еще раз просматривал документы. Аслан упрямо лез Наде под юбку. А Вера с закрытыми глазами убеждала себя, что смерть Туманова возродит Лизу к новой жизни. Заставит воспрянуть из пепла и найти милого, достойного человека.

Аэропорт Ларнака встретит их дождем, вызвавшим взрыв негодования в салоне самолета. Всем хотелось солнца и лета. Степану было все равно. Его насилу растолкала Катя, и он потребовал коньяку. После своей внезапной болезни и чудесного выздоровления Степан так боялся внезапно умереть, что от страха пил, проверяя, выдержит ли сердце или нет. Получился замкнутый цикл — пьет, боясь умереть, а смерть ждет от пьянства. Многие русские не находят выход из подобного противоречия. Коньяк Степану не принесли, и он тоже заметил дождь за иллюминатором, громко резюмировав общее негодование:

— Гляди, начало марта, а у них дождь!

Маленький юркий адвокат Лефтерис, весь являющийся придатком сложного сооружения, состоящего из огромного носа, обузданного толстыми массивными очками, и прямой трубки, торчащей перпендикулярно рту, встречал их с суетной радостью дальнего родственника. Он подбежал к Темирову и по-мусульмански прикоснулся к нему плечом. По выражению глаз старого приятеля Жаке понял — беспокоиться не о чем. На трех таксомоторах они помчались, разметая струи дождя по городским улицам. «Палм-Бич-отель» произвел на Веру и Надю феерическое впечатление. От восторга они схватились за руки и двигались вместе. Всем трем парам были подготовлены апартаменты с двумя туалетами и роскошными ванными комнатами. Куда тотчас, не сговариваясь, залезли уставшие с дороги дамы и, блаженствуя в айсбергах пены, принялись названивать друг дружке. Мужчины, по-быстрому переодевшись, поспешили на тех же такси в Никосию. Контора адвоката находилась на улице Анни Колнини. В небольшом уютном двухэтажном особнячке начались переговоры, вернее, их заключительная часть. Лефтерис проинформировал о правилах, существующих на Кипре для открытия офшорных компаний. На это требуется всего два часа и две тысячи долларов. Но если прибавить еще тысячу, то все будет сделано, пока гости на втором этаже в мягких креслах отведают легкий завтрак. Ни у кого из присутствующих возражений не возникло. Коснувшись адреса новой компании, Лефтерис предложил в качестве офиса свой особняк и назвал весьма умеренную аренду. На что получил согласие клиентов. Небольшая заминка вышла с выбором названия фирмы, но, вяло посовещавшись, остановились на броском, с мусульманско-экологическим оттенком — «Грин Стар». Лефтерис проводил гостей на второй этаж, где действительно их ждал легкий завтрак, состоящий из булочек, сыра и йогурта, и побежал заниматься оформлением и открытием счета.

Для всех присутствующих наступило время поговорить о главном, о деньгах. Степан решил рискнуть. Во-первых, он обещал понтифику Артемию, а во-вторых, получив на счет фирмы «Грин Стар» деньги под заказ на машины для опреснения, он постарается избавиться от навязанных ему соучредителей. Сначала добьется лицензии на проведение валютных операций «Юрта-банка», оставив Темирова с носом, а потом устроит в московских газетах травлю бесполезного фонда и его мафиозного директора Аслана. На взятки денег Степан не пожалеет, а, значит, и результат не заставит себя ждать. В таком случае все средства, аккумулированные на счете компании «Грин Стар», перейдут в его собственность.

Исходя из этих расчетов, Степан энергично заявляет:

— Я в знак нашей дружбы и веры в общее дело перевожу на счет компании пять миллионов долларов. Почти все, чем располагаю. И поверьте, не блефую.

Темиров прикрывает глаза. Аслан впивается собачьим взглядом в хозяина. После некоторой паузы Жаке начинает торговаться:

— Если вы, дорогой, переведете семь, то мы под заказ раскрутимся на четырнадцать миллионов.

— Я же сказал, что у меня последние.

Темиров согласно машет головой:

— Согласен. Мы восемнадцать, а вы все те же семь.

Степана начинает подташнивать от столь жирного куска. Где-то в глубине души он чувствует восточное коварство новых партнеров. Но ведь деньги они готовы перевести. Тем более счет кодированный, то есть без подписи каждого из них деньги нельзя снять или перевести. А Кипр к тому же не Россия. Тут на него государство не наедет. Степан ударяет широкими ладонями по коленям. Его розовое полное лицо светится детским удовлетворением.

— О’кей. Я семь. Но вы восемнадцать!

— Наши документы готовы, — подтверждает Темиров. — Аслан подпишет договор с фирмой «Грин Стар» прямо сейчас. Деньги на счет поступят через неделю.

— Я даю указание Дойч-банку перевести сюда оговоренную сумму.

Все трое улыбаются друг другу. Появляется потный, но такой же энергичный Лефтерис с бумагами в руке. Раздает всем новенькие визитные карточки и кладет на стол документы.

Вера, нежась в хвойной пене, с завораживающим ужасом слушает по радиотелефону рассказ Нади о последних минутах жизни Матвея Евгеньевича. Оказывается, старик очень переживал неизбежный разрыв. Он буквально умолял Надю встретиться с ним в последний раз. У нее не было настроения к этому, поэтому забежала всего на каких-то полчаса. Разделась и сразу в постель, а он о чем-то хотел поговорить. Нервничал, дергался, короче, ничего не получалось. В запале он даже пообещал жениться на ней, если она его не бросит. Наде стало жалко старика, и она занялась бесчисленными манипуляциями, чтобы хоть на пять секунд восстановить в нем мужчину. Это было немыслимо трудно. Он пыхтел, как паровоз, впивался зубами в ее груди, но до дела никак не доходило. Она устала и уже собиралась оттолкнуть его и вырваться из объятий. Но Туманов собрал все силы и бросился на нее. Поначалу Надя не сообразила, что произошло, только поразилась тяжести его тела, вдруг вдавившего ее в матрац. Она попыталась скинуть Туманова, он захрипел и сам повалился на бок. Дальше Надя рассказывать не может, ее душат слезы. Вера понимает, что девушке жалко себя, а не Матвея Евгеньевича, и прекращает расспросы.