Новые русские

Михаил Владимирович Рогожин

Новые русские

Макс хочет убить Веру

Макс хочет убить Веру. Не Веру вообще, а собственную. Жену, спящую рядом. Она тяжело дышит, и внутри ее организма что-то булькает, словно пьет ситро из горлышка бутылки. Максу не спится. Длинная зимняя ночь не приносит успокоения. Наоборот, навязчиво будоражит мозг, злит неизвестно откуда возникшей бодростью, подначивает к решительным поступкам. Макс борется с искушением повернуться к Вере и накрыть ее белеющее в темноте лицо своей подушкой. Интересно, сколько в эту ночь мужей испытывают подобное желание? Макса статистика не интересует. Прошло то время, когда его волновали проблемы человечества. Единственная проблема лежит под боком. Удивительно, как долго он маялся в поисках разумного разрешения их семейной ситуации. Самое простое решение, как правило, на поверхности, но его-то как раз и не замечаешь. Сначала Макс хотел тихо уйти навсегда в ночь, с одним чемоданом в руке. Передумал. Слишком похоже на бегство. Лучше устроить прощальный скандал. Но в таком случае взаимные оскорбления скомкают его тщательно сформулированные обвинения. Тем более скандалить с Верой непросто. В момент она становится беззащитной, ехидной и беспощадной. Единственное, чем ее можно вывести из равновесия — это дать по морде. Но за всю их двенадцатилетнюю совместную жизнь Макс не решился даже на легкую пощечину. Хотя теоретически не раз проигрывал этот вариант. К тому же ему казалось, что и Вера все эти годы ждала от него чего-нибудь подобного. Теперь, увы, бить поздно. Пришла пора убивать. Это Макс понял в подземном переходе, возле книжного развала.

Вернее, когда взял в руки массивный том «Сто лет криминалистики» (перевод с английского). Еще ничего не зная об убийствах, описанных в этой книге, он сразу понял, что приобрел нечто, безумно важное для себя. С каким упоением, дождавшись ночи и ровного посапывания Веры, он, крадучись, с книгой под мышкой исчезал в туалете. Там, усевшись на крышку унитаза, дрожащими пальцами лихорадочно перелистывал страницы, обдумывая на ходу принцип каждого убийства. И все-таки мысль о Вере пришла не тогда. Она возникла как бы параллельно. От сложных вариантов расставания с женой он медленно продвигался к более простым. Ну, допустим, случится так, что они обойдутся без скандала. Она, не перебивая, выслушает накопившееся в его душе. Он ясно и коротко, по-мужски скупо, высказав все, попрощается. И что дальше? Делить спокойно двухкомнатную квартиру? На двоих? Нет, на троих. Есть еще дочь Аля. Правда, она исчезла. Позвонила по телефону, что домой не вернется. Но в ордере она вписана. Значит, все равно придется делить на троих. А квартира, между прочим, собственность Макса. Это его родители построили кооператив. И все же Макс не способен на дележ квартиры и имущества. Проще все оставить Вере и не унижаться до мещанской склоки. В таком случае Вера опять в выигрыше. Всю жизнь он проишачил на нее, и этот последний шаг тоже в ее пользу. Остается признаться, что жизнь он прожил не сам по себе, а при желаниях своей жены. Неужели мама родила его для Веры? В книге «Сто лет криминалистики» описан интересный случай расставания с женами. Один мужик, англичанин, приноровился топить своих жен в ванной. Заходил в ванную комнату, когда любимая супруга утопала в пене, ласкал ее ноги, потом резко хватал за щиколотки и дергал вверх. Очаровательная головка скрывалась под водой. Врачи без всяких подозрений констатировали остановку сердца. Максу понравился этот способ. Жаль только, что англичанин совершал убийства, чтобы завладеть наследством своей очередной жены. Максу от Веры ничего не нужно. Он наверняка даже не сможет оставаться в этой квартире. Все продаст и поставит ей памятник. И будет часто приносить к нему желтые грустные розы. В этот момент Вера особенно глубоко вздохнула. Словно из-под земли. Макс вздрагивает и косится в сторону жены. В полной темноте уже не различить ее лица. Такое впечатление, что всего на расстоянии вытянутой руки начинается вечность. Неужели он действительно собирается убивать Веру? Растерянность вызывает легкий озноб. Макс объясняет сам себе, что действительно собирается. Иначе он тряпка, слизняк, загубивший жизнь, дарованную ему Богом. Он убьет Веру не из корыстных соображений, не из ревности, не в приливе бешенства. Макс не испытывает ненависти к жене. Но только факт убийства вернет ему утраченную с годами гордость за самого себя. Без этого любой мужчина становится придатком жены, семьи. Короче, подкаблучником. Возможно, существуют такие, которым это нравится. Макс их не осуждает. К тому же, он сам с наслаждением становился рабом в постели с Верой. Макс инстинктивно щупает под одеялом свой член. Ничего, кроме вялого безразличия. Вера даже раба убила в нем. Вера… Вера… Вера…

Макс пришел на кафедру биологии Московского университета сразу после его окончания. Числился в молодых и талантливых. Но в аспирантуру не пропустили, предложили должность лаборанта. Вера работала там же младшим научным сотрудником. Она была старше Макса на девять лет и восемь месяцев. Хотя и сегодня выглядит моложе, чем он. И по-прежнему красивая. Вернее интересная. Черты ее лица слишком крупные для гармоничного сочетания. Вглядываясь в большие удлиненные глаза с редкими колючими ресницами, Макс невольно пугался их беззащитной глубины и поспешно переводил взгляд на вздернутые треугольники верхней губы и чувственный выпуклый овал нижней. Их непосредственная полуоткрытость влекла недосягаемой возможностью поцелуя. Впрочем, когда Вера улыбается, ее крепкие, немного торчащие вперед зубы говорят о мощных челюстях этой женщины. Такая способна перекусить руку. Правда, тонкий нос с широкими ноздрями пикантно приподнят и придает лицу удивленное детское выражение. Вдобавок ко всему огромные очки стремятся объединить столь самоценные в своей пластичности отдельные части лица, благородный овал которого заканчивается женственным подбородком, продолжающим безукоризненную линию шеи. С Максом до сих пор происходит странное раздвоение: вблизи, лицом к лицу, он воспринимает отдельно ее глаза, брови, нос, губы и сосредотачивается на чем-нибудь одном, а когда видит жену со стороны, ловит себя на том, что рассматривает чужую для него женщину. В этом, наверное, и кроется загадка притягательности Веры. Хорошо, что когда он будет ее топить, хватая за ноги, лицо окажется на достаточном от него расстоянии. Интересно, с каким выражением она уйдет под воду? С испугом? А может, отразится страдание? Ноги у Веры длинные, тяжелые, с полными икрами и широкими щиколотками. Их трудно удержать. Да и наши отечественные ванны маловаты для такого замысла. А что она ему скажет, если не удастся утопить с первого раза? Скорее всего, двинет ногой по морде. Однажды они уже были вместе в ванной.

Сначала пытались заняться этим лежа. Но слишком тесно. Пришлось встать. Вера повернулась задом и оперлась руками о края ванны. Максу было удобно. В самый разгар, забыв обо всем, Вера так толкнула его своими белыми, немного отвислыми ягодицами назад, что Макс, поскользнувшись, упал на спину и больно ударился затылком о кафельную стену. С тех пор он не заходил в ванную комнату, когда там мылась жена. На кафедре биологии они оба занимались сине-зелеными водорослями. Вера мечтала защитить кандидатскую диссертацию. Влюбленный Макс взялся ей помогать. Вера протестовала, не желала становиться тормозом в его научной карьере. Но Макс был непреклонен. Не мог без Веры и дня провести. При всем желании ему не удавалось заниматься своими делами, потому что мысли крутились вокруг Веры и ее проблем. А они были. Как раз перед знакомством Макса с Верой ее бросил второй муж. Поехал в Америку с делегацией и попросил там политического убежища. На руках у Веры осталась его четырехлетняя дочь от погибшей в автокатастрофе жены. Смешно, но Вера до сих пор считает сбежавшего мужа честным и талантливым человеком. Макс не любит затрагивать эту тему. Двенадцать лет он воспитывает совершенно чужую девочку, которая уверенно ждет родного папу, который приедет и заберет ее к себе в Америку. Сейчас Аля в бегах. Должно быть, проснулись отцовские гены. «Поди, спит с кем попало», — без всяких переживаний констатирует Макс, и ему становится стыдно не за дочь Алю, а за себя. Когда начинают трахаться дети, самому становится как-то неловко заниматься тем же самым. Хорошо, что у него с Верой закончено. Неужели так и убьет ее без последних объятий? За все двенадцать лет совместной жизни Макс ни разу не изменил Вере. Не хотелось. Да и сейчас, предложи ему на выбор несколько баб, он бы, не задумываясь, остановился бы на собственной жене. Только это не повод отказываться от убийства. Особой жестокостью оно отличаться не должно. Макс не собирается наслаждаться мучениями своей жены. Но ему нравятся эффектные поступки. До сих пор ни одного такого в его жизни не случилось. Если не считать защиту кандидатской диссертации. Вера с блеском прошла ученый совет. Все поздравляли ее, а Макса похлопывали по плечу, давая понять, что не сомневаются, чья это заслуга. Потом Вера закатила истерику. Поведение Макса ей показалось неэтичным. Он, по ее убеждению, всем своим видом демонстрировал собственное участие в написании работы. Макс оправдывался, как мог. Да, его душа ликовала от научной обоснованности материала. Подобные опыты с фитопланктоном до него еще не проводились. Неужели его физиономия светилась самодовольством? По его мнению, он больше нервничал из-за банкета по случаю Вериной защиты. Банкет получился. Напились все. Макс тоже. Он был рад и за себя, и за Веру. Она гордилась собой и совсем не обращала внимания на сидящего рядом мужа. Словно хотела подчеркнуть его непричастность к торжеству. В этот вечер Макс ей мешал, как ставший ненужным сообщник. Для полноты ее счастья не хватало только его исчезновения. Не демонстративного ухода из ресторана, а абсолютного неприсутствия в ее новой остепененной жизни. Макса озадачила ее отрешенность, но не насторожила. Теперь, когда он собирается убить Веру, ее тогдашнее поведение воспринимается им, как первое предательство. Дальше было второе. Между Максом и Верой существовала договоренность — сначала защищается она, потом он. Но диссертация Веры произвела сильное впечатление, ей предложили развить ее в докторскую. Вера обрушила на Макса поток слезливых просьб, любовных признаний, заверений и лести. Максу импонировала значительность, которую он приобретал в глазах жены. Поэтому позволил убедить себя. Это были лучшие годы их совместной жизни. Вера любила его преданно и самоотверженно. Она очень хотела стать доктором наук и заведующей кафедрой. Впервые в постели Макс почувствовал себя любимым.