Правосудие Бешеного

— Ну и что? — перебил Савелия Воронов. — Что тут Лану может так напрячь, что ей об этом лучше не слышать?

— Да ты дослушай до конца, тогда своих дурацких вопросов не станешь задавать!

— А ты не тяни! Суть, суть покороче можешь объяснить или нет? — не унимался Андрей.

— Ну, ладно, короче так короче, — согласился Савелий, — в общем, мне кажется, что Рогожин этот — на самом деле Рассказов.

— Что?! Эта гадина сейчас в Москве? — тут же напрягся Андрей, проигнорировав оговорку Савелия о том, что это пока только предположение. — Как у него наглости-то хватило приехать в Россию? После всего, что он натворил… Да ему только за одно то, что он, будучи генералом КГБ, дезертировал за границу с важнейшими документами и огромной суммой денег…

— Остынь, Андрюша, — попытался успокоить его Савелий, — я пока на все сто не уверен, что это Рассказов. Потому и сказал, что ка-же-тся! Понимаешь, по описанию Амирана Рогожин на нашего знакомого внешностью не очень-то и похож: нос другой, волосы опять же, цвет глаз… Но повадки, повадки — точно его! И философия его гнилая, типа: я — все, центр мироздания, а остальные вокруг меня — ничто, прах.

— Ну, глаза и нос ни о чем не говорят, ты-то вон сам… — усмехнулся Андрей, напомнив Савелию о его пластической операции, которая неузнаваемо изменила его внешность.

— Вот и я о том же… — сказал Савелий. — Хотя… — он поморщился, — смущает меня информация, которую принес мне Костя Рокотов…

И Савелий пересказал Воронову историю с наркоторговцем.

— Ты можешь поверить в то, что Рассказов стал бы так нагло приторговывать наркотиками? Сотнями килограммов — да, но граммами…

— Да, пожалуй, ты прав. — Андрей был явно разочарован: очень уж хотелось, чтобы это оказался Рассказов.

— И знаешь, что меня больше всего напрягает? Как эти сволочи друг друга находят? Ведь чуют, наверное, за версту.

— Рыбак рыбака видит издалека, — усмехнулся Андрей. — Судя по всему, если информация о наркотиках — правда, то этот горе-Рогожин вряд ли о своем хобби поведал Джанашвили, что вполне может нам на руку сыграть.

— А может, он только обрадуется, что Рогожин запачкан наркотой: авось пригодится, — засомневался Савелий. — Джанашвили тоже тот еще фрукт. Ты, кстати, не слышал новости? Как там, в Думе, все прошло — ведь сегодня Малютин должен был свой секретный доклад читать. Так он наверняка и Джанашвили против шерстки погладил.

— Да, слышал кое-что… — как-то нехотя произнес Андрей и покачал головой.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи подробнее, ты что-то темнишь… — на этот раз насторожился Савелий.

— В общем, деталей я не знаю — доклад-то закрытый был, но в принципе суть такова: Малютин струхнул малость, на попятную пошел. Наверное, надавили на него круто из администрации или еще откуда. Короче говоря, он ни одной фамилии не назвал. Валил все на стрелочника, а самых главных заводил так и не тронул. А говорили, он — принципиальный, копает подо всех, невзирая на посты и регалии…

— Откуда ты получил информацию?

— От коллег из кремлевской охраны: они в зале были и все своими глазами видели.

— Да-а-а… Что-то тут не так, а, Андрюша?

— Не думаю. Просто человек за место свое держится, вот и все. Его понять можно.

— Ты же сам говоришь — надавили. Давить можно по-разному. Можно премии лишить, а можно дочь выкрасть и в Чечню увезти… Посмотрю я на тебя, если, не дай Бог, с твоим сыном что-то произойдет.

— Типун тебе на язык, Савелий! — разозлился Андрей.

— Точно. Извини, но я так сказал, чтобы ты лучше понял, о чем я речь веду.

— Ну и о чем?

— О том, что на Малютина даванули так, что он по-другому не смог поступить… Представляешь, что это могло быть? Вряд ли это касалось лично его, скорее наезд на семью был.

— Выдумываешь ты все! — Савелий так и не сумел убедить Андрея в обоснованности своих предположений.

— Ну, ладно. Ты как знаешь, а я все-таки настаиваю на своем, — заявил Савелий.

— Пойдем-ка лучше спать, Савка, засиделись мы с тобой, полночь уж скоро…

— Знаешь, я, наверное, все-таки домой поеду, — с минуту подумав, сказал Говорков и добавил: — Извинись перед Ланой, что мы ее одну оставили.

— Ты, Савка, не помнишь, что она теперь не одна, — улыбнулся Андрей,

—.скорее она о нас из-за сына забудет.

— Ну, ты не очень-то на жену баллоны кати, она у тебя — о-го-го! — Савелий подмигнул.

— Знаю! — серьезно сказал Андрей.

Братья расстались. Савелий, оказавшись дома, ложиться спать не стал. У него из головы не выходил недавний разговор о Малютине.

«Что-то точно случилось… Причем что-то такое, о чем очень важно знать… — подумал про себя Савелий. — Надо срочно выяснить…»

Поразмышляв еще немного, он потянулся к телефону.

— Извини, братишка, — сказал Савелий, когда трубку на том конце сняли. Он представил, как заспанный Андрей сейчас стоит в одних трусах в коридоре с трубкой в руке — он всегда выходил из комнаты, чтобы не мешать своими разговорами Лане. — Помощь твоя нужна.

— Какая? — невозмутимо спросил Андрей, понимая, что раз Савелий позвонил в такое время, значит, это действительно для него важно.

— Надо узнать все номера телефонов Малютина: служебный, сотовый, если есть, домашний, дачный. Может, у него и в баньке на участке еще аппарат запасной стоит — короче, все, что есть. Я буду ждать твоего звонка, звони, как только, так сразу.

Андрей перезвонил через пятнадцать минут:

— Вот, выяснил у нашего дежурного — хорошо, что капитан знакомый попался, а то…

— Диктуй, — перебил его Савелий и записал все номера на клочке бумажки. — Спасибо, дрыхни дальше! И поцелуй, не поленись, за меня жену.

— А вот это — с особым удовольствием! — пообещал Андрей и повесил трубку.

Было уже два часа ночи, когда Савелий решил поговорить с Малютиным. Первым делом он набрал номер его московской квартиры, но там стоял автоответчик, на котором был записан женский голос с обычным бытовым сообщением. Тогда Савелий позвонил на дачу Малютина.

— Алло? — услышал он в трубке женский голос, тот, что был записан на автоответчике. — Сережа, это ты?

— Извините, — сказал Савелий, — я хотел бы срочно поговорить с Сергеем Петровичем, но…

— Его сейчас нет дома. А вы кто? — Голос дрожал; женщина была явно на грани истерики.

— Коллега, — схитрил Савелий, — да вы не волнуйтесь так, все будет в порядке!

— Вы знаете, я тут места себе не нахожу… Вы, наверное, в курсе его сегодняшнего… ой, нет, уже вчерашнего выступления? Ему весь день звонят, звонят: из правительства, из прокуратуры, из Министерства юстиции, наши друзья… Целый легион журналистов звонил, и наших, и иностранных — и всем нужен Сережа. А его нет! И никто не знает, где он. Как вы думаете, может, в управление охраны сообщить? Или в милицию?

— Думаю, этого делать не стоит, — мягко сказал Савелий, — вашего мужа вполне можно понять: после такого доклада ему надо побыть одному…

— Но он всегда меня предупреждал, когда задерживался где-нибудь! Это так на него не похоже!

— Лучше успокойтесь, прощу вас, и обязательно постарайтесь уснуть, — посоветовал Савелий, — а я попробую его разыскать. Обещаю вам: как только отыщу его, первым делом попрошу его вам позвонить.

Он еще несколько минут успокаивал жену Малютина, и только после того, как почувствовал, что его слова хоть немного, но подействовали на нее, Савелий пожелал спокойной ночи и положил трубку.

У него оставалось еще два номера: прямого служебного телефона, который стоял в рабочем кабинете Малютина, и мобильного. По служебному, как Савелий и ожидал, никто ему не ответил. Сотовый был отключен.

«Жена наверняка по всем этим телефонам прозвонила, — подумал Савелий, — и тоже безрезультатно, иначе бы она так не волновалась. Остается только два варианта: или Малютин сейчас вне этих телефонов, или… не желает ни с кем общаться: мобильный-то наверняка у него с собой, просто отключил, чтобы побыть одному. Может, отложить тогда наш разговор на завтра? Нет, у Малютина сейчас на душе такие кошки скребут, его нельзя оставлять наедине с собой. В таком состоянии мало ли чего может случиться… Еще пустит себе пулю в лоб сгоряча!»