Террор Бешеного

Ровно через два часа Тим Рот спустился к центральному входу отеля и там обнаружил ярко-красную «Мицубиси», естественно снабженную кондиционером.

Роскошный особняк за высокой и мощной железной оградой, снабженной многочисленными телекамерами, располагался в глубине экзотического восточного сада. Хозяин встретил их в саду.

Широши оказался мужчиной среднего роста, довольно упитанным, примерно пятидесяти лет: определить точнее оказалось невозможно — он был обрит наголо, как принято у буддийских монахов. За массивными темными стеклами очков можно было разглядеть умные, проницательные глаза.

Тим Рот поймал себя на том, что не может даже предположить, какой он национальности. Он мог без труда сойти и за европейца, и за представителя одной из восточных народностей. Не рассеивало туман и многоязычие хозяина — в распечатке, изученной Тимом Ротом, особо отмечалось свободное владение и ивритом, и восточными языками.

Это вызвало у Тима Рота, который мог похвастаться знанием лишь нескольких японских повседневных выражений, глубокое уважение. Но он был ошарашен, когда хозяин обратился к нему на чистом русском языке:

— И чем это я привлек внимание Ордена масонов?

Тиму Роту и в голову не пришло поинтересоваться, откуда Широши известно, что он владеет русским.

— Вы обладаете информацией, которая нам очень нужна, — прямо ответил он.

— Что ж, если не станете уговаривать меня стать членом вашего Ордена, то разговор может и получиться! — обнадеживающе проговорил Широши. — Пройдемте в дом, — предложил он и пропустил гостя вперед.

Внутри дом оказался еще более роскошным, чем снаружи. Каждый зал, через который хозяин провел Тима Рота, будто специально был обставлен так, чтобы еще больше запутать гостя: один нес культуру и дизайн Японии, другой был выдержан в индийском стиле, третий — оформлен в стиле русского лубка, в четвертом любой европеец почувствовал бы себя как дома. В каждом зале стояла прохлада, несмотря на то что вне пределов дома бушевала сорокаградусная жара. Но кондиционеры были, вмонтированы так незаметно, словно их не было вообще.

Широши остановился в зале со старинной мебелью в викторианском стиле, стены которого были увешаны полотнами известных всему миру старых мастеров. Если это были и не подлинники, то написанные очень талантливыми художниками копии.

— Здесь, по-моему, будет в самый раз, вы не возражаете? — спросил Широши гостя.

— Ни в коем случае.

— Тогда прошу! — указал Широши на кресла перед небольшим столиком, поверхность которого была украшена перламутровой мозаикой.

— Удивлены убранством моего дома? — безразлично поинтересовался Широши.

— Признаюсь, да, — честно ответил Тим Рот. — Появился соблазн спросить: кто вы по рождению?

— Не пытайтесь догадаться: ничего не выйдет, а от меня вы получите лишь один ответ: я — человек Мира! — В его устах это не прозвучало банальным бахвальством: он просто констатировал очевидный факт. — Впрочем, разве это существенно для вашего дела?

— Вы правы. Мое любопытство отчасти непристойно!

— Я не обижаюсь! Кстати, а почему вы не спросили: откуда я знаю, что вы говорите по-русски?

— Захотите — сами скажете, не захотите — даже спросив вас, рискую не получить ответа.

— Приятно, что вы так откровенны!

— Хотелось, чтобы и вы были откровенны со мной.

— Вам придется потрудиться, чтобы расположить меня к себе! Ведь это вы пришли ко мне за помощью, а не я к вам. — Впервые он позволил себе чуть заметно усмехнуться. — Чай, кофе или что-нибудь покрепче?

— А вы что будете?

— То же самое, что мой и гость, — дружелюбно ответил Широши.

— В таком случае напиток Джеймса Бонда, — предложил Тим Рот.

— Сухой мартини с водкой: соединить, но не размешивать… Без проблем. — Он вытащил из кармана пульт и нажал одну из кнопок. — У вас необычный вкус,

— заметил он, но добавил: — Впрочем, у меня тоже: этот коктейль один из моих любимых!

Он произнес несколько фраз на непонятном Тиму языке в миниатюрный микрофон, вмонтированный в пульт.

Минуты через три из двери, замаскированной под деревянную панель, появился смуглый юноша в белом тюрбане с восточным подносом в руках. Не торопясь и очень изящно он поставил перед ними бокалы с коктейлем, в котором плавала зеленая оливка, вазочки с разнообразными орешками и зачем-то бутылку дорогого шотландского виски двенадцатилетней выдержки. Не забыл и вазу со льдом.

— Это единственный напиток, не считая, конечно, русской водки, который мне никогда не надоедает, — перехватив недоуменный взгляд гостя на бутылку виски, пояснил Широши.

— У нас поразительно совпадают вкусы! — чуть улыбнулся Тим Рот.

Не спеша смакуя любимый коктейль Джеймса Бонда, они помолчали, следуя правилам приличия первой встречи, потом Широши поставил бокал на столик и сказал:

— Не пора ли перейти к делу, ради которого вы нанесли мне визит, не так ли? .

— Не возражаю… — Тим Рот тоже избавился от бокала, сделал небольшую паузу, потом спросил: — Вами руководят какие-то личные причины, когда вы наотрез отказываетесь от членства в нашем Ордене, или вы не видите в этом для себя никакого смысла и перспективы?

— Хотя я и просил вас не касаться этой темы, отвечу, но только при одном условии: больше никогда мы этот вопрос не затронем! — Он вопросительно взглянул на собеседника.

— Согласен!

— Я, знаете, по натуре волк-одиночка и с детства не любил бежать в стае! Вы можете возразить, что, в той или иной мере, любому, в том числе и мне, приходится иметь дело со стаей. Я этого не отрицаю: к сожалению, каждый из нас живет не на необитаемом острове. — Он вынул из маленького ящика стола золотой портсигар, открыл его, протянул сначала собеседнику, а когда тот отказался, взял сигарету, прикурил от вделанной в портсигар зажигалки и с наслаждением затянулся. — И потому, когда я вынужден общаться со стаей, я лишь контактирую с ее членами в силу какой-либо необходимости. Стая получает что-то от меня, я что-то получаю от стаи, потом необходимость в нашем общении исчезает, и я вновь удаляюсь в свое одиночество.

— Похоже, вы не терпите, когда кто бы то ни было руководит вами, я правильно понял ваш основной жизненный принцип?

— Не только руководит, но и пытается общаться со мною, когда мне этого вовсе не хочется! Не обижайтесь, мой любезный новый друг, но ваш знаменитый Орден такая же стая, может быть только чуть более таинственная и зловещая!

Эту шпильку Тим Рот проглотил молча, но отступать было поздно:

— А как вы поступаете, если вас просят о помощи?

— Честно говоря, я не филантроп и не занимаюсь благотворительностью. Рискните и откройте великую тайну масонов, какая помощь вам нужна! — с невозмутимой иронией проговорил Широши.

— Девять лет назад вы активно участвовали в попытке военно-политического переворота в бывшем Советском Союзе…

— Говорите прямо: был одним из основных авторов и руководителей этого переворота. — Он усмехнулся. — Но почему вы называете его попыткой? Мне кажется, что все прошло как нельзя лучше: Советский Союз развалился, да и Россия с трудом удерживается на своих пьяных глиняных ножках… Осмелюсь предположить, что в данном случае моя деятельность полностью совпадала с желаниями вашей стаи, то есть вашего Ордена, не так ли, мой любезный Тим Рот?

— Мне трудно судить: в те дни, когда вы звались Феликсом Андреевичем Артамоновым, я занимался совсем другими делами.

— Ловили рыбку в югославской мутной воде под видом дипломата и тоже развалили совсем неплохую страну, — дополнил Широши, не скрывая, что и он успел кое-что выяснить про своего гостя.

— Я ведь уже сказал, что с вами приятно иметь дело, ведь вы — серьезный человек!

— Поверьте, я вовсе не набиваю себе цену: и вы, и ваш пресловутый Орден мне не нужны и не интересны, — не заботясь более о приличиях, сказал Широши.

— Прекрасно понимаю, но сейчас мы просто просим вас оказать нам небольшое содействие — все дело займет буквально несколько мгновений, и вам не нужно будет покидать уютный мир вашего одиночества.