Свинцовые тюльпаны

Сослуживец, наблюдавший за упражнениями врача, удивленно повел бровями, привычным движением вынул из-за пояса нож с матово-черным лезвием и буднично, словно занимался этим сутки напролет, вспорол камуфлированную ткань.

— Зачем?! Она ж новая… — возмутился Новиков. От движения клинка рядом с кожей по телу у него промчались «мурашки».

— Не шевелись, нож острый, — посоветовал ему Злой, таким же варварским способом расправляясь и с нательным бельем. Рассеченная одежда повисла крупными лохмотьями.

Убедившись в надежности и простоте такого метода раздевания, Владимир даже попросил резануть еще в одном месте и остался сидеть с голым торсом, придерживая выкроенный кусок кровавых тряпок, приставших к ране. Весь левый бок был буро-красным от свежей и старой крови, которая тонкими струйками продолжала сочиться в штаны.

Взяв поданную Злым склянку, Новиков зубами содрал с нее закатанную алюминием резиновую крышку, выплюнул ее и плеснул прозрачной жидкости на рану. Перекись водорода зашипела, запузырилась, соприкоснувшись с человеческой плотью, потекла красной пеной.

— А-а-а! Мать твою! — зажмурился Новиков. — Жжет-то как! Сколько раз больным раны обрабатывал, но никогда не думал, что это так больно…

Рыжеволосый боец обеспокоенно заглянул в побледневшее лицо доктора.

— Может, тебе анальгетик из аптечки шарахнуть? — предложил он. — Полегче будет.

Тот отрицательно замотал головой:

— Там же наркота. Я соображать нормально перестану, чего-нибудь не то с собой сделаю. Давай лучше это местно обезболим новокаином.

Злой огляделся кругом.

— Где он?

— Там же, где перекись брал. Только этикетка синяя. И шприц нужен. И еще спирт. Много.

Габаритный спецназовец по-доброму усмехнулся:

— А от спирта соображать нормально будешь, да? Хотя вас, медиков, еще в институте его пить учат.

Новикову стало как-то не до шуток. Мелькавшие перед глазами искры улеглись. Вытянув шею, он пытался разглядеть, какой ущерб понес его организм.

— Где ж зеркало?!

Злой подошел ближе. Наклонился.

— Дай я гляну. Я ран много повидал разных.

— Смотри, — пробурчал Владимир, разрывая зубами перевязочный пакет. Не имея возможности контролировать процесс глазами, он промокал рану марлевой салфеткой на ощупь.

— Эк тебя! — уважительно крякнул Злой, любуясь на развороченный клинком бок. — Хорошо бил, в сердце. С правой руки, снизу. Чтоб наверняка ухлопать.

— Но-но! — поспешно осадил друга врач. Выслушивать дифирамбы своему вероятному убийце было, по крайней мере, неприятно. — Знаешь что? Если бы в сердце попал, мы б с тобой уже не разговаривали!

Вояку аргумент не убедил.

— Всяко бывает, — уверенно заявил он. — Сам не сталкивался, но от верных людей слышал, к примеру, что боец своими ногами сутки ходил со штыком под лопаткой. Бригадные доктора только покрепче нож к спине прибинтовали, чтоб не болтался. Да зеленкой полили — против заразы. Так в госпиталь и доставили.

Новиков исподлобья зыркнул на товарища:

— Ты меня страшилками такими не пугай. Я сам могу миллион жутких историй вспомнить. Не задето у меня сердце, понял? Кровища хлестала бы знаешь как! Наружу или внутрь — все одно, вытекла бы вся уже. Или тампонада приключилась…

От последней мысли у него похолодело внутри. И даже как будто дышать стало труднее. В памяти всплыла картина с дежурства в студенчестве — тогда у парня, доставленного в городскую клинику с малюсенькой дырочкой под левым соском, все окончилось плачевно. Не успели спасти его хирурги, и реаниматологи не помогли. Пробитая насквозь сердечная мышца, накачав в свою «рубашку» крови, сдавила сама себя и остановилась.

Замолкнув и уйдя на некоторое время в себя, он прислушался к собственным ощущениям. Потом с сомнением покачал головой. Нет. Не похоже. Не должно быть ничего похожего.

— Сердце… Ты вообще ранение сердца когда-нибудь видел? — снисходительно поинтересовался Владимир. Его сослуживец ответил просто и не задумываясь:

— Ага.

Новиков осекся. Совсем крыша поехала — нашел у кого спрашивать. Наверняка спецназовец такую травму не только лицезрел, но и не раз устраивал подобные неприятности врагу.

Круглолицый богатырь смущенного молчания доктора не понял. Озабоченно вглядываясь в повреждения, он напомнил:

— Док, я, конечно, не врач и советовать не могу, но кровь надо как-то остановить. Ты как считаешь?

Еще как надо! Все последнее время Новикова занимал именно этот вопрос. Примененные им временные методы — тугое прижатие раны, орошение перекисью водорода — должного эффекта не дали. Необходимо было предпринять что-либо более существенное.

— Давай все-таки новокаин, обколем, — вздохнув, принял решение врач. — А потом поковыряем рану, найдем порезанные сосуды и перевяжем их. Только для этого надо достать инструменты и… черт… обжечь их, что ли. Или прокипятить хотя бы.

В палатку неслышной тенью скользнул Баюн, гордо неся в руках открученное с микроавтобуса зеркало заднего вида. Узрев доктора, он присвистнул:

— Ничего себе! Док, тебе и правда в больничку надо. На, смотри. Только не пугайся и сознание не вздумай терять. Как поставить лучше?

— Не дождетесь! — устало огрызнулся Новиков. — Хватит меня хоронить из-за какой-то царапины. Не стойте как истуканы. Поможете мне или нет? Если да — давайте работать. Нет — прошу очистить помещение!

Злой обиженно пробасил:

— Зря ты так, Вова. Мы ж как лучше хотим.

— Вот именно. Завязывайте с лирикой, — поддержал его Баюн. — Времени на перебранку нет. Еще раз скажи, что нам делать?

Лицо у врача подобрело. Даже выдавил хоть и кислую, но улыбку.

— Для начала вымойте руки. И покажите мне, наконец, дырку в моем туловище!

Приспособиться к новому видению мира через зеркало оказалось не так-то просто. Легко и непринужденно это давалось лишь Льюису Кэрроллу и его героине Алисе. Как выяснилось, надо было не только установить зеркальную плоскость так, чтобы в ней отражалась именно рана, а не потолок, не ботинки Злого и не другие замечательные, но мало интересные в данной ситуации вещи. Предстояло еще каким-то образом поймать свет от тусклой лампочки и направить его именно в нужное место.

То, как глядя в зеркало, он будет шить собственное тело, Владимир представлял себе смутно. Но отступать было некуда.

— Погоди, не так! — проворчал Новиков. — Ты держи, а я буду поворачивать. Ага… вот… сейчас… Е-мое!

Последний возглас относился к масштабам повреждения. В принципе, рана не была громадной. Наискосок снизу вверх на протяжении сантиметров пятнадцати кожа разошлась широкой полосой, в которой под темно-красными сгустками виднелись рассеченные мышцы и жировая клетчатка. А из дальнего от глаз угла алыми разводами бодренько подтекала свежая кровушка.

— Кишки вроде бы не лезут, — прокомментировал свои параллельные наблюдения Баюн. — А кровь можно прижиганием остановить. Пороху засыпать в рану и поджечь.

— Спасибо! — проскрипел Владимир, легонько тыкая пальцем вокруг раны. — Это самый гуманный способ отправить меня на тот свет… Давай без советов обойдемся, лекарь!

Баюн пожал плечами:

— Всегда получалось. На себе испытано было дважды. Больновато, конечно, но терпеть можно.

— Потому что у тебя кожа, как у носорога, — огрызнулся доктор, взялся за приготовленные друзьями инструменты.

И вдруг вздрогнул от неожиданно зазвучавшего над самым ухом женского голоса:

— Давай помогу!

Задрав голову, он увидел склонившуюся над собой блондинку и не по-детски струхнул. Побледнев еще больше, он почти жалобным голосом протянул:

— Баюн! Злой! Мне, наверное, конец приходит. У меня… глюки уже… от анемии и кислородной недостаточности…

— Э! Э! — обеспокоенно окликнул его таджик и направил свет лампы, которую снял с гвоздя и держал теперь в руках, раненому в лицо. — Хорош помирать! Это не глюк никакой, это гостья наша. И твоя пациентка, насколько я понял. Так что не вздумай сознание терять.