Дети Шини (СИ)

- Ключи оставишь в машине, - сказал Амелин, - а сами в подвале закроемся. Там дверь железная.

- С ума сошел? - закричала я. - А Настя? А Марков? Мы что их бросим? Противно даже слушать.

- А как ты их можешь защитить? Вот, скажи, как? - закричал он в ответ. - Что ты сделаешь, если эти полезут? Если они докопаются до тебя?

Мы похватали с вешалки одежду и вывалились в метель.

Ночь отступала, близилось утро, тьма едва заметно поредела, а снегопад уменьшился. Но ветер всё равно дул такой, что срывал капюшон и заставлял глаза слезиться.

Повсюду намело огромные сугробы, закрываясь локтем от колючих порывов, я лезла за Петровым след в след, а Амелин за мной, продолжая, что-то бешено орать в спину. Но слышно было плохо, и я даже не оборачивалась.

Меня переполняли злость, разочарование и обида, но я только кусала губы, чтобы продолжать молча идти дальше, потому что всё равно не смогла бы объяснить ни ему, ни себе, в чем именно его вина.

Вскоре, пройдя через лесную калитку, мы выбрались на дорогу. Огромный навороченный черный Форд охотников был припаркован вплотную за нашей Газелью, и напоминал хищника, загнавшего жертву.

- Может, угоним? - мечтательно предложил Петров.

- Ты водить не умеешь, - отрезала я. - А того, кто всё умеет, с нами нет.

Петров разочаровано пожал плечами и полез открывать багажник. Сверху были беспорядочно накиданы: одеяла, пледы, куртки, собранная палатка, фонарь, складные стулья, лопата, канистры с водой и какая-то мелочь.

Должно быть, они перевернули всё это в спешке, когда вытаскивали мангал и колонки. Коробки с продуктами обнаружились чуть дальше, но для того, чтобы достать из них что-либо Петрову потребовалось влезть в багажник целиком.

Он зажег фонарь, повозился там немного и вдруг удивленно воскликнул:

- Вот, это да!

- Что там? - мы тоже сунулись внутрь.

В самой глубине, под куском откинутого Петровым брезента, обнаружился целый оружейный склад: ножи, арбалеты, сигнальные пистолеты и ружья большие и маленькие.

И у них обоих тут же, как у детей, попавших в игрушечный магазин, глаза жадно загорелись.

- А давай, пойдем и их на колени поставим? - Петров призывно потряс над головой ружьем. - И потом воспитывать будем.

- Сдурел? - я постучала ему костяшками пальцев по лбу. - У них же тоже оружие, и они, в отличие от нас, им пользоваться умеют. Жутко представить, что будет, если они за него схватятся.

- Бабские страхи, - с вызовом бросил мне в лицо Петров.

Но Амелин неожиданно поддержал меня.

- Она права. При таком раскладе может случиться что угодно. Это тебе не кино, - он взял в руки короткий охотничий нож, покрутил, вытащил из ножен, посмотрел на лезвие и положил к себе в карман. - Вот, это то, что нужно.

- Ты, что? А ну, положи на место!

- Тоня, послушай, если мы всё же решим вернуться к ним, то у нас должно быть хоть что-то, чем защищаться.

- От чего защищаться-то? От отжиманий? - я отобрала у него нож. - Что ж ты такой трус-то? И вообще, Амелин, не беси. И отвяжись уже от меня. И вы оба сейчас же прекратите нагнетать обстановку. Они уже такие пьяные, что через полчаса просто упадут и заснут. Ну, почему Якушин с Герасимовым уехали именно сегодня?

Забрав две бутылки водки, черный хлеб и банку с огурцами, мы потащились назад. Особо, конечно, не торопились, но для прогулок погода была не самая приятная.

А когда зашли в дом, отряхнули снег и скинули одежду, Амелин снова докопался. Просто прижал меня силой к стене и завел прежнюю песню:

- Тоня, я тебя умоляю, не ходи туда. Хочешь, мы с Петровым пойдем, а ты останешься. Обещаю, я обязательно придумаю, как забрать оттуда Настю. Давай так, ты пойдешь в подвал, а потом к тебе придет Настя, и вы закроетесь, и будете там сидеть, пока они не уедут.

- Да отвали ты! - я решительно отпихнула его. - Иди сам отсиживайся.

- Что ж ты такая глупая-то?- он трагически закрыл глаза ладонью.

- Ну, давай, самое время поплакать.

Когда же он убрал руку, то его лицо было темное и каменное.

- Где вы там? - крикнул Петров уже сверху.

- Идем, - отозвалась я.

- Хорошо, - сдался Амелин. - Пусть будет по-твоему.

А когда мы догнали Петрова, и все вместе вошли в залу, то нашим глазам предстала ужасающая картина.

Марков сидел на корточках у стены, обхватив голову руками, а над ним с ремнем возвышался тщедушный Кузя и нещадно охаживал его.

На матрасе, жалобно рыдала Настя, даже Валера, приподнявшись на локте, с любопытством наблюдал за происходящим.

- Ну, наконец-то, - всплеснул руками Макс, завидев нас. - Мы уж думали, что вы ноги сделали и нужно идти вас ловить. Всякие же люди попадаются, не всем доверять можно.

- Что происходит? - отчаянно закричала я, захлебываясь негодованием. - Зачем вы это устраиваете? Мы вас пустили, по-хорошему отнеслись, а вы беспредельничаете. Вы же взрослые люди! Как вы можете?

- О! - хмыкнул Старый. - Килька умеет разговаривать?

Охотники переглянулись, и стали громогласно хохотать, точно он сказал что-то смешное.

- Иди в угол и сиди там, пока не позвали, а вы двое бегом сюда.

- Никуда я не пойду. Я, конечно, понимаю, что вы взрослые, и хотите уважения, но мы тоже люди. Так что давайте всё-таки по-человечески общаться. Мы вам ничего плохого не сделали.

- Иди в угол, - сквозь зубы процедил Старый.

- Вы пользуетесь тем, что вы сильнее, и сами уже не знаете к чему придраться.

Старый, угрожающе глядя на меня исподлобья, развернулся на стуле, собираясь встать, и тут вдруг Амелин как заорет мне в ухо:

- Иди в угол, идиотка.

И как пихнет в плечо так, что я отлетела на несколько шагов назад.

Дальше всё происходило словно во сне.

Они им налили по полному стакану водки и заставили пить. Петров и несчастный Марков взяли и стали цедить маленькими глотками, а Амелин попытался объяснить, что у него на алкоголь аллергия, и что от водки он может даже умереть. Но Макс отвесил ему подзатыльник и сказал, что если он продолжит артачиться, то в него её вольют силой.

Тогда Амелин медленно, но не отрываясь, точно это была вода, всё-таки выпил весь стакан, и Кузя весело зааплодировал.