Шум бури (СИ)

Посреди леса их застала безлунная ночь, и они там остались ночевать. Этот лес молодые люди знали до веточки, потому, что большую часть своей жизни провели в нём за работой. Там, где они теперь находились, им нечего было опасаться, и они безбоязненно повели разговор о делах своей жизни. Ни один из них не верил, что Кавдина и остальных арестованных не выпустили; но всё равно есть какая-то опасность для их жизни. Не отпускали всех мысли о происшествии с Асият, и мрачнее всех был Басил. Когда он думал о ней, то начинал часто дышать. Чито же ни о чём не думал. Ему только лишь хотелось когда-нибудь увидеть Царая.

Костёр дымил во тьме, вокруг него сидели вчерашние сельские ребята - сегодняшняя лесная молодёжь. Глядя на огонь, молодые люди говорили обо всём, радовались добытым коням. У Чито блестели глаза, когда он рассказывал о делах Сырхаева Царая. Все его слушали внимательно, и от слов Чито уверенность заполняла их сердца.

- Значит мы не будем одни в этих лесах, - сказал Мацыко, и лицо его просветлело.

Костёр угасал, ночь тоже достигла середины. Сон начал одолевать ребят. Ночь шла. Караульные сменяли друг друга. Когда рассвело, они оседлали коней и направились к подножию горы. Пройдя порядком по лесу, остановились на привал у родника, на зелёной траве. Хлеба у них не было, и их стал терзать голод. Рядом с ними в лесу была большая поляна, где держали овец, и там жили пастухи.

Сала пошёл к пастухам просить хлеба, но когда те узнали, что он бежал из села, то ничего ему не дали, и он вернулся обратно. Пришлось применить силу - другого выхода не было. Чито и Басил, с башлыками на головах, сели на коней, и привезли хлеб, который отобрали у пастухов. Рассевшись свободно возле родника, они съели этот хлеб.

Лошади паслись на зелёной поляне и фыркали, поедая вкусную траву. С опушки слышалась необыкновенно грустная мелодия свирели. Холодная вода родника сверкала на солнце, как рыбий глаз. Летние мухи налетали на коней, и те отмахивались от них своими пышными хвостами. На поляне было тихо, только ветер иногда шумел в кустах. Когда солнце стало греть сильнее, молодёжь перешла в другое место и отдыхала там в тени. У ребят в памяти всплывали их неубранные посевы, и они впали в уныние. А вот Дебола ни о чём не переживал, из глаз его исходил беспечный взгляд, а с губ не сходила улыбка. Чито тоже особо не печалился, зато Басил был очень грустным. Он думал о своей несжатой пшенице, о доме, покрытом соломой, о родителях и сёстрах. В сердце закралась дума: что будет? Эта мысль укладывала его волосы гривой, и со лба капал холодный пот.

- Эй, Басил, я тебя таким не считал, а ты нос повесил, не стыдно тебе? - проворчал Дебола и отвернулся от Басила.

- Как же мне не печалиться, как? Что будет с моими сёстрами, с моей скотиной, со всем моим добром? Чем я буду жить?.. Погубил я сам себя, больше ничего.

- А что, у нас нет домов, сестёр, зерна? Почему ты опечален больше нас?

- Если говорить по правде, то что у вас у всех есть? По одной корове и всё. О чём вам печалиться?

- Иди, в таком случае, - сказали ребята Басилу и показали руками на дорогу.

Басил покраснел, ничего не сказал в ответ и затих.

- Слова ничего не стоят, надо этой ночью проведать Овражное, иного выхода нет, - сказал Дебола и пошёл за конями. Ребята все согласились, лишь Басил даже ухом не повёл.

Глава шестая

Стражники разделились на группы и разошлись в разные стороны. Пристав, зайдя в канцелярию, с мрачным видом сел за стол.

- Так, так! Я им покажу где -где Туруханский край. Я им покажу!

Он достал из кармана папиросы, одну сунул в рот и зажёг её.

- Ахберд!

- Я здесь.

- Слышишь! Иди и извести всех. Сегодня будет собрание и пусть к обеду все соберутся.

- Хорошо! Сейчас.

Ахберд резко повернулся и отправился вниз по улице с известием.

Пристав достал из сумки бумаги и начал их внимательно перебирать. "Мои друзья Бибо, Азджериев Казмагомет, Сугаров Кылци. Это те, кто мешает Дзека, Дрису, Гавди и Азджери".

Пристав сунул бумагу в нагрудный карман и стал читать другую бумагу.

- А-а, вот они, вот! Эх, схватить бы их. Загрыз бы их зубами: Цаликов Басил, Микоев Чито, Алаев Сала, Бердиев Дахцико, Галаов Дебола, Андиев Гби, Черенаев Исмел. Эх, где вы сейчас! Хоть бы один из них налоги заплатил, а пусть попробуют не заплатить! Я сегодня всё их имущество конфискую. А-а!

В комнату вошёл Дзека. Пристав спросил его:

- Здравствуй, Дзека. Какие новости?

- Новостей нет, просто пришёл навестить тебя.

- Вот у этих людей какое есть имущество?

- Кроме Басила ни у кого ничего нет.

- Так что с ними делать?

- У них есть по одной корове, надо отобрать.

- А ихние дома?

- Дома никто не купит, все здесь в селе такие же коварные люди, как и они. Да и коров тут не продать, придётся их гнать в другое село.

Пристав заскрипел зубами, и опять сунул бумагу в нагрудный карман.

Вдруг откуда-то донеслось:

- Уа-а-ай, слу-шай-те! Сегодня в полдень будет общее собрание, кто не придёт, тот будет оштрафован, и пусть никто не говорит, что он не слышал!

- Так это же объявление. Вправду будет собрание? - спросил пристава Дзека.

- Да, - ответил пристав.

Дзека встал и быстро направился домой. Он думал про себя: "Если люди меня здесь застанут, тогда они обозлятся на меня, а мне это зачем?"

С этими размышлениями он вошёл к себе в дом.

Люди начали торопливо собираться, ожидая чего-то.

У канцелярии народу становилось всё больше и больше. Кавдин с товарищами глядел на людей из окна тюрьмы, но к ним никто близко не подходил, все смотрели в сторону дверей канцелярии, ожидая появления пристава. Что же будет? Что скажет пристав? Эти вопросы засели у всех в головах. Люди были мрачны.

Пристав, наконец, вышел и с крыльца канцелярии начал говорить:

- Жители Овражного, вы сотворили такое мерзкое деяние, какое до вас в Осетии совершить никому не удалось, и это вам так просто не сойдёт. Царь на то и царь, да минуют его болезни, что такие дела не прощает. С вами так разговаривать нельзя, да и слов вы не понимаете, но когда узнаете Сибирские морозы, тогда поймёте, как силён царь. Чтобы вам всем не сгинуть, сдайте добровольно грабителей, ваших подстрекателей, которые вас губят!

Никто из людей не поднял голову кверху, все с мрачным видом глядели на землю, опираясь на свои палки.

Из толпы народа послышался голос Дзека:

- Мы знаем, кто у нас что делает, но и вы, несомненно, это хорошо знаете, и что надо делать, то и делайте сами.

- Из нас никто не сдаст грабителей, потому что мы боимся кровной мести, - выкрикнул со своего места Дрис и умолк.

- Если вы боитесь кровной мести, тогда проведём тайное голосование. Заходите по одному, и пусть каждый скажет, кого он считает грабителем. Потом посмотрим и кого надо, тех и будем считать преступниками, - сказал пристав и прошмыгнул внутрь.

Стражники встали у двери и впускали в канцелярию людей по одному. Через какое-то время изнутри послышался громкий крик пристава:

- Что, ни одного у вас нет? Вы издеваетесь надо мной!

После этих слов живший на краю села Быдзеу вышел из канцелярии красный и опять встал с мрачным видом у края забора.

- Что случилось, Быдзеу, зачем он на тебя кричал? - спросил его бедняк Адза.

- Откуда мне знать, кто тут у нас грабители. Я сказал, что один раз Дзека из своего магазина украл восемь фунтов пшеницы и кроме него других грабителей я не знаю. А он набросился на меня, словно волк, и даже не помню каким образом я сумел вырваться оттуда.

- Это что за дело, непонятно. Зачем спрашивают таких, как мы, бедняков, они же всё равно к нам не прислушаются, - сказал Адза и почесал затылок. Тут к нему обратился стражник:

- Заходи!

Глава седьмая

Солнце ещё стояло на ложном закатном столбе, протянув свои верёвки к реке, и, посмеиваясь, смотрело на грустную землю, и в первую очередь на Овражное.