В душной ночи звезда (СИ)

- Хвостатая звезда, что ли? Откуда узнал? Знамение тебе было?

- Да, вроде того, - Бод подумал, что иначе, как знамением, это не назовёшь. Его Учителя - все, у кого собирал он мудрость - среди бела дня предстали пред чародеем, и Бод понял, что предстоит совершить.

- Ерунда, - промычала Галла, шамкая хлеб беззубым ртом. - Старые люди рассказывали, что хвостатая звезда уже висела в небе, когда были перемирные лета* с Московией, и все ждали конца света, но ничего миру не сделалось.

- Я есть Змей, Галла. Сама же сказала. Знающий появляется там, где надо стать на пути смертельной угрозы. Звезда это будет, или не звезда, но за ней случится что-то вроде мора, страшного мора.

- А я тебе зачем?

- Я один - ничего. Я - как гиря на пустых весах. Только пять человек, обладающих хоть искрой Умения, - так ты говоришь, - могут уравновесить эти весы. Помни, на другой чаше - ни в чём не повинные люди, наши люди, не чужие. Наши дети и внуки, и те, кто родятся у них после нас. Народ только отошёл от бед, только голову поднял: успело вырасти первое поколение, не видевшее войны, не знавшее голода. (Бод подумал: всё-таки он уже успел сделать немало!) Не дадим им пропасть, мать! Мы можем их спасти! Пойми, выживших не будет. Погибнут все - целый край!

Договорил, а сам вдруг как будто поднялся над землёй и воочию увидел то, о чём рассказывали ему в храме Оанна. Увидел землю как шар, как гигантское каменное ядро, зависшее в душной угольно-чёрной ночи, рябой от звёзд. И одна половина этого ядра, обращённая к солнцу, и есть то место, которое подвергнется опасности. Это даже не полесский край, это - половина мира!

Он сильно покачнулся, приходя в себя, возвращаясь из своего видения, схватил воздух ртом, раздышался, подошвы ног опять ощутили жаркую пыль на тропинке, по которой шли они с цыганкой, огибая предместье.

Не глядя на старуху, тащившуюся рядом, содрогаясь от внутреннего напряжения, нацелил на неё мысль: "Стань рядом с нами! Стань рядом с нами!!!"

Он туманил.

- Сколько, сказал ты, нужно людей? - остановилась цыганка.

- Пятеро.

- Нашёл всех?

- Так.

- Мне откроешь, кто такие?

- Да. Это Мокошь, Серафима...

- И ты, и я! А пятая?

- Пятый - не один человек, их будет много - двенадцать. Они зацепят нас за землю, как якорь держит струг, не давая течению сорвать его. Они - здешние люди - Земля!

- Растолкуй, почему земля?

- Потому что мир создан Всемогущим с помощью пяти сил.

- И я - кто?

- Ну, подумай, мать! Вот Мокошь - она....

Цыганка представила Мокошь и уверенно произнесла:

- Вода.

- Серафима ...

- О, Серафима - огонь!

- Я - древо.

- Ну, а я? - допытывалась цыганка, её ума не хватало.

- Ты - ветер.

- Точно! - восхитилась старуха. Сравнение было правильным, и она согласилась с Бодом: да, они, цыгане, - это вольный ветер.

Цыганка подумала, что из всех своих украшений больше других ей нравились серьги-кольца, гнутые из тонкой проволоки. Это ей, юной хорошенькой девушке, подарил когда-то жених - молодой цыган с буйной гривой чёрных, как смоль, волос. Когда она надевала их, в ушах начинал петь-свистеть ветер: так тонко подрагивали эти кольца, ловя, как снасти кораблика, любое дуновение.

Цыганка вздохнула.

- Ну, так что мне надо будет делать? - спросила, любопытствуя, она, а Бод подумал: старуха ничуть не изменилась. И он терпеливо пересказал Галле её слова, и растолковал, что она почувствует, если всё сделает правильно.

- Да неужто у меня получится? - цыганка загордилась.

Бод, как и остальным, показал, где будет она стоять.

- Не сходи с места, - попросил чародей, - не разрушай квадрат! Сруб стоит прочно, если правильно уложен первый венец. Так и мы должны стать углами надёжной крепости, о которую разобьётся неведомая опасность.

- А что мне будет за такую услугу? - на всякий случай спросила Галла.

"Тебе не нужна никакая плата - так велико задуманное нами дело!" - загремел голос чародея вокруг старухи и внутри её головы. Боду удалось войти в сознание цыганки. Теперь он уверен: старуха сделает всё, как надо. Устоит.

Марья и Анна должно быть, уже готовы. Скоро ЭТО приблизится, пусть начинают собирать людей...

***

Стриж, застигнутый в полёте сильным порывом ветра, ударился о цыганку, упал к её ногам. Бил длинными крыльями по земле, не имея надежды подняться*.

"Это знак! - подумала старуха Галла. - Я умру. Скоро умру. Э-эх! И-и-ийя!!!' - взвизгнула она и оглушительно свистнула. Шум внезапно поднявшегося ветра унёс, заглушил её свист. "Сколько ни осталось мне - всё моё. Я живу, а когда наступит час умирать - я умру, вот и всё, и хватит об этом!" И Галла подняла руки к небу, произнося слова, которые сказал ей странный речицкий бортник.

На лекарку Мокошь, занявшую место с полночной стороны, среди лачуг халупников, налетела испуганная девка, торопившаяся донести до дома свои вёдра. Девушка смотрела в грозное, страшное небо, и не успела развернуться с коромыслом мимо старухи. Тяжким ведром задела жердь в ограде, холодная вода вылилась потоком на ноги и на юбку старой Мокоши. Старуха стерпела, но слёзы побежали снова из её глаз. Мокошь стояла в луже воды и плакала. Девушка перепугалась, заголосила, заламывая себе руки, хоть незнакомая старуха не сказала ей ни слова упрёка.

- Иди уж, хватит причитать, - буркнула Мокошь. Она хотела добавить по привычке: "Жива буду", - но спохватилась, что как раз наоборот. Сейчас ей дали понять: пришёл её последний час. Вот уже, скоро, и как раз на этом месте. "Только бы не подвести бортника, только бы выстоять!" - подумала она и подняла слабеющие руки вверх, выговаривая заклинания.

На своих местах, по своим сторонам света, стояли Серафима и Бод.

Серафима в полуденном углу, на луговине.

Бод - со стороны восхода, сразу за посадской стеной, под тремя огромными тополями.

Они, не видя других, занятых в великом чародействе, правильно произносили могущественные заклинания, надеясь, что и с остальными всё в порядке. Оставалось только терпеливо ждать, когда их голоса зазвучат в такт и сольются в один поклич.

Не сразу, но через какое-то время, это произошло, и тогда через их тела стала проходить сила, пытаясь оторвать от земли и нарушая ритм ударов сердца. Но скоро они приноровились дышать правильно, сердце вошло в новый мощный ритм, и одновременно они ощутили небывалое могущество.

Сила придала невиданную звучность их голосам, и скоро, сотрясаясь при каждом слове, почти отрываясь от земли, каждый их них почувствовал, что вокруг всё завертелось, как будто Явленное стало одним вихрем. Сверху летело то, что грозило гибелью этому краю. Но навстречу от земли поднялся огромный купол, в пяти точках крепко скреплённый с поверхностью: мощный, нерушимый. И Нечто, чему люди того времени не могли придумать название, не могли даже осознать его природу и вредоносные свойства*, столкнулось с куполом - щитом, вставшим между небом и землёй, и заслонившим полмира.

Раскалываясь и дробясь, купол устоял и не дал чужеродной силе пройтись стеной незримого огня по телу земли, убивая всё живое. Всё свершилось на невиданной высоте - в душной чёрно-звёздной ночи, в которой золотым желтком само по себе плавало солнце. Там сейчас происходило небывалое.

Люди увидели, как прямо над городом вспыхнула гигантская молния, объяв всё небо огнём. Чудовищный треск и перекаты заставили всех зажать уши ладонями и открыть рты, чтобы не оглохнуть. На некоторое время они потеряли способность видеть: так сильно ударила по глазам вспышка света. Небо стало стремительно покрываться тучами, которые, казалось, обтекают город, падая с высоты небес, опускаясь всё ниже, ниже...

***

- Приглашаю на бонду*! - стоя у своих ворот, кланялись хозяйка-Марья и с нею бортникова жена, Анна Берёзкова, остановив кушнера Хруса, спешившего укрыться от надвигающейся бури.