Крепость из песка (СИ)

- Ну а почему нет? Тот идиот меня видел от силу разочек, да и то мельком. Разницы он не почует, а очкастая стрекоза слиняла, отдав нас всех в его руки. Подозревать станет, когда увидит оценки в списке, но разве станут из-за одного меня освобождать кабинет под пересдачу? Не смеши!

- Я даже темы вашей не знаю, да и вообще, у меня тут...

- Ты там итак один из лучших, если не самый! А мне на второй год остаться, или пусть даже в одиннадцатом каждый день оставаться на дополнительные часы как-то не хочется!

- Сам виноват, - огрызнулся Пашка и едва не зажал себе рот, но слова уже вылетели, и обратно забрать их он не мог.

- Чего?

- А и серьёзно! Чего мне с тобой церемониться, когда это ты, а не я, целый год дурака валял.

- Я бы не валял, если б эта стеклоглазая предупредить потрудилась!

- То, что ты предлагаешь - полное сумасшествие, и я в этом участвовать не хочу.

- Ну и не хоти, только дома покоя не жди. Ни от меня, ни от папани, когда ему позвонят и расскажут, какой сыночек молодец, что названия сражений и циферки выучить не может.

- Да что я там скажу? - Пашка сдавал позиции, и это было плохо, но Гришка знал, как загнать его в угол, и, наверное, исход их разговора был предрешён ещё в тот миг, когда братец взялся набирать номер на телефоне. - Какая тема хоть?

- Средние века... что-то там. Не знаю я!

- Какие средние? Разве это десятый?

- Вот у них спрашивай, я не причём! Может, это вроде повторения, может специально такая подстава, чтобы побольше народу сплоховало.

- Так вы проходили это или нет?

- У меня интересуешься? - взвился Гришка. - Вот гони сюда, возьми конспект у кого-нибудь в очереди, да сориентируешься. Какая тебе разница, ты всё равно все даты от начала времён во сне повторить можешь!

- Я тебе не прислуга, не персональный компьютер и не палочка-выручалочка, - вот теперь Пашка был наиболее близок к тому чтобы нажать "отбой". Гришка почуял беду и моментально сменил тактику, не дав рыбке сорваться с крючка. Они оба понимали, кто тут вечная рыбка, но понимание картины не меняло.

- Проси что пожелаешь. Или проси, не знаю, письменного соглашения, что после сегодняшнего дня я к тебе никогда больше не обращусь, сам всё буду делать. А не сделаю, так искать помощи на стороне, потому что родной брат у меня слишком крутой, чтоб до моего уровня опускаться.

Вот и чёрт его знает, что это сейчас было: камень в огород или признание превосходства. Пашка сполз по колонне, присаживаясь на корточки. Знакомые и одноклассники, проходившие мимо, с удивлением глядели на него. Отчаяние на лице парня было видно невооружённым глазом.

Холл постепенно пустел. Без звука звонка, ученики и сами знали, как скоро он будет. Все торопились в классы, а кто - из классов, чтоб не потерять не минуты внезапно появившегося в расписании "окна".

"Окно" Пашки таким санкционированным не являлось, но тратить его попусту он тоже не мог. Раньше уйдёт, раньше вернётся. В конце концов, в чём Гришка не ошибся, так это в способности брата произвести впечатление на любого учителя с первых же секунд, и получить "пять", "зачёт", неважно, что, и неважно, по какому предмету или теме. Средние века? Да будет так!

Оборвав Гришку на середине преисполненной наигранной благодарности фразы, парень сбросил вызов и, пошатываясь, словно от подскочившей враз температуры, побрёл к раздевалке. На дворе был май, но обещали дождь, и туманные тучи вовсю поддерживали предсказание синоптиков.

Стоит ли уточнять, что в журнале в тот день, прямо напроиив фамилии Прилепина, чудом материализовалась наипрекраснейшая, идеальной формы, будто на компьютере напечатанная, хоть на самом деле выводила её человеческая рука, нежданная и негаданная пятёрка?

Удивительно другое: благодарности Гришки в этот раз хватило надолго. Настолько, что звонки не раздавались больше в течение целого года. Сессии, рефераты, даже какая-то научная работа - со всем парень справлялся сам, так что его брат и думать забыл о давнем договоре "взаимопомощи". Ироничное наименование, учитывая тот факт, что помощь то была односторонняя.

Так сколькое же всё-таки можно простить?

Смотря, почему простить...

Год спустя, очередной звонок всё же раздался, разбудив задремавшего у телевизора Пашку. Он в те дни жил с родителями, ну а Гришка успешно заселился в съёмную квартиру с другом, тем самым окончательно заявив о своей самостоятельности. Денег у мамы с папой он действительно не просил, понемногу зарабатывая на ночных сменах в барах и клубах. Почему во множественном числе? В ответ на этот вопрос Григорий лишь пожимал плечами. Да, его часто увольняли. Но он не был в том виноват. Они сами - выгоняли и всё. Даже не выплатив долю зарплаты, причитающуюся за последнюю неделю работы.

Пашка наслаждался одиночеством, а этим словом он мог смело именовать пребывание в одной трёхкомнатной квартире с родителями. Они ему не мешали. Совершенно. Ходили где-то на заднем плане, звеня поварёшками и гвоздиками для будущих настенных панно. Изредка интересовались его делами и, выдержав необходимую паузу, так и не дождавшись ответа, на цыпочках крались в свою комнату, прикрывая дверь его спальни.

Тишина, покой, всевозможные удобства под боком. О чём ещё тут мечтать? Пашка с головой ушёл в программирование, всерьёз подумывал идти доучиваться на магистра, взвешивал возможность совмещения учёбы с работой и склонялся к принятию именно этого варианта. Понятия "личная жизнь", "отдых" и "развлечения" имели место быть в его жизни, конечно же. он читал о них в книгах.

В реальности столкнуться с данными определениями ему пришлось лишь единожды. В тот день, когда его подняла ото сна звонкая трель рождественской мелодии, несколько лет назад выбранной матерью в качестве наиболее удачного звонка, да так и не изменённая, несмотря на то что она соответствовала обстановке, настроению и ситуации вообще лишь раз в год.

Пашка спросонья рухнул с дивана бесформенным мешком из покрывала, двух подушек и человеческого тела. Вскоре из кучи тряпья показалась рука, медленно но настойчиво тянувшаяся к журнальному столику, на краю которого покоился сотовый телефон.

Пальцы поскребли начищенное до блеска стекло, задели вазочку и вчерашнюю газету, паучьими движениями добрались до нужного прибора, который, кстати, продолжал названивать, так словно некто на том конце трубки всерьёз был намерен не отступаться до победного конца.

"Дело важное", - решил Пашка, и тяжело вздохнул, поборов желание отбросить телефон словно ядовитую змею, едва узнал голос брата.

- Здорово! Давно не виделись! - вполне себе бодро прозвучало, но не мог же Гришка звонить просто так, без надежды на помощь или выгоду. Он был чересчур эгоистичен для подобного поступка.

- Да, и правда что, надо будет заглянуть к вам как-нибудь... Но я не поэтому звоню.

Вот правда и всплыла наружу. Даже продираться сквозь длинные витиеватые фразы с заверениями и обещаниями не пришлось - братец сразу перешёл к делу.

- Что случилось?

- Пока ничего, у тебя по крайней мере. Но скоро случится. Вот прямо с минуты на минуту, это я гарантирую. И от тебя требуется только...

- Погоди-погоди, - перебил Пашка, - требуется, значит?

- Ну нет! - вспылил его брат. - Я не требую и не приказываю, просто прошу. Поверь, сказать в приоткрытую дверь две фразы тебе будет совсем несложно.

- Какую дверь?

- Как какую, твою, конечно!

- Почему? - Пашка потерял нить разговора. К нему вернулась охота усесться за рабочий стол и открыть начатый полчаса назад проект, а благие намерения пообщаться с блудным братцем сошли на нет, даже не зародившись.

- У тебя будет кое-какой гость, совсем скоро. Она позвонит в дверь, ну, может, стукнет разок сгоряча. Ты откроешь, только ни за что на свете не впускай её в квартиру, и выслушаешь, что она тебе скажет. Спокойно, не перебивая, говорить она всё равно будет обо мне, а не о тебе. Но примет тебя за меня, и...