Игры Кришны. Кришитоши (СИ)

— Не делай этого! — кричал я ему, чувствуя, что рассыпаюсь словно фигура из песка.

Стоя в высокой траве, я почувствовал, как чья-то тень поравнялась со мной, принеся с собой холод, от которого содрогнулось все мое тело. Затем тень исчезла, солнце снова согрело меня. Где мои руки и ноги? Промелькнуло в сознании Подняв глаза к небу, я увидел над собой ребенка. Он напоминал мне самого себя на старых детских фотографиях. Потоптавшись на месте и напевая себе что-то под нос, ребенок убежал. Прислушиваясь к удаляющимся шагам, я осознал, что являюсь травинкой, одиноко растущей среди себе подобных. Чьи-то тяжелые шаги и свистящее дыхание отвлекли меня от этих мыслей. Надо мной из ниоткуда появилась коровья морда. Мысль о том, что я могу быть съеденным, испугала меня. Еще через мгновение — и зубы животного переломили мой стебель. Я ничего не чувствовал и только поэтому смог глубже проникнуться пониманием момента. Я находился в полной темноте. На знаю почему, но желание открыть глаза показалось мне странным. Повинуясь внутреннему голосу, я это сделал и увидел себя за столом. В комнату вошла женщина, лицо ее было закрыто. Протянув мне глиняную кружку с молоком, она вышла. Поднеся кружку к устам, я почувствовал аромат летнего надоя. Жадно, большими глотками допив молоко, я прошел в соседнюю комнату, в которой стояла расстеленная кровать. В окно билась пчелка. Раздевшись я лег и беззаботно уснул.

Говинда

Начало пути

Уход Марьям

          Шейх Хасан, покинув Сирию с Хадиджей и Марьям, отправился в Индию, где поселился в славном городе Канчи. Город славился своими шелками, вскружившими голову многим женщинам. Марьям любовалась собой, стоя у зеркала в шелковом сари, окаймленном золотыми нитями. Хадиджа и Лейла обсуждали несправедливость судьбы, лишившей Марьям возможности выйти замуж и стать матерью. Марьям думала о Викторе. Его образ не покидал ее с тех пор, как она уехала из Италии. Всем своим сердцем она принадлежала ему.

— Перышко. Моя половинка… — шептала она тихо, пытаясь скрыть свои чувства от матери.

«Я поступала правильно, — говорила она самой себе. — Было бы нечестно с моей стороны поддаться чувству. А может быть, прав был Виктор и жить надо чувством?» Но сразу же после этого в ее памяти возникал образ отца Франческо, чистотой своей и ясностью взгляда рассеивавший все сомнения.

Углубляясь в переживания, со временем Марьям стала все отстраненнее. Она меньше улыбалась и, казалось, сама жизнь гасла в ней. Хадиджи, привыкшей видеть дочь цветущей и жизнерадостной, тяжело было переживать омрачающее весь дом безмолвие. Марьям перестала выходить к столу, часто ссылалась на недомогание. Когда она наконец осталась совсем без сил, Хадиджа решила отправить слугу за шейхом Хасаном.

              Хасан, прибыв в Канчи, большую часть времени проводил в обществе мудрецов, чьи сердца он покорил своей проницательностью. Излюбленным местом медитации для Хасана являлся храм Шивы. Там, глубоко погруженный в себя, он созерцал Виктора, движимого путеводной звездой к берегам Индии. Внезапно его внутреннему взору предстал образ Марьям. Она пылала в предсмертной агонии, взывая к Франческо.

— В обители Верховной личности, Франческо  покинул уста Гвинды , в виде прекрасной мелодией. Непреодолимой силой она влекла душу Марьям, сохранившую память о нем. В этой жизни ее сдерживает пречистая любовь к Виктору, с ним в высшей обители она является одним целым. Я стану препятствием на пути Виктора в Канчи, задержав его, — сказал Джинн. — Ты же ступай к ней и облегчи ее страдания рассказом о Шиве, решившем проучить свою божественную супругу Парвати. Эта притча послужит ей проводником и освободит от мешающей привязанности.

Сосредоточившись на дыхании, Хасан вышел из состояния медитации. Открыв глаза, он увидел перед собой образ Шивы, проявленный в пяти элементах. Рядом стоял слуга, выслушав которого, Хасан отправился к женщинам.

             Марьям лежала неподвижно. Затянувшаяся хворь сделала ее нежные черты лица еще тоньше. Увидев Хасана, она улыбнулась. Казалось, радость вдохнула в нее силы. Хасан подошел и поцеловал ее ослабшую руку.

— Оставь нас, — обратился он к Хадидже. Мать взглядом указала Лейле на дверь и вышла за служанкой следом. Хасан, не выпуская нежной руки Маряьм, начал свой рассказ.

— Однажды божественная супруга Шивы решила подшутить над своим супругом. Подкравшись к Шиве, она из-за спины закрыла ему глаза. Чтобы осветить мир, Шива открыл третий глаз. Разгневавшись на Парвати, он отправил ее на землю, чтобы, родившись в образе человека, она могла суровой аскезой искупить свою вину. Парвати родилась в Гималаях, став приемной дочерью отшельника, который назвал ее Катьяни. Когда девочка выросла, мудрецу открылась ее истинная природа. Узнав о причине ее рождения в материальном мире, он посоветовал ей отправиться в Канчи. Дав Катьяни все атрибуты отшельника (посох, четки, шкуры тигра, зонт, горшок для воды), он сказал, что, когда она доберется до Канчи, все эти атрибуты превратятся в трезубец, гирлянду цветов, сосуд для сомы, корову камадхену, проросший горох, лингам, украшение в виде змеи и иглу. То есть во все необходимое для аскезы и поклонения Шиве. Когда Катьяни достигла Канчи, она своей магической силой сотворила из подаренных предметов все ей необходимое. Слепив из песка лингам, встав на иглу, она сосредоточила свой ум на Шиве. Шива, решив проверить стойкость своей супруги, выпустил из своих волос несколько струек Ганги, которые, упав на землю, превратились в несущийся поток, грозящий снести все на своем пути. Одна из служанок Катьяни, охранявшая покой своей госпожи, пыталась остановить этот ревущий поток, но ей это не удалось. Катьяни, поняв, что река сейчас смоет ее лингам, взмолилась своему старшему брату Вишну. Он предстал перед ней и повелел ей обнять лингам руками, а сам, приняв вселенскую форму, предстал перед Шивой. Шива, увидев своего господина, тут же остановил наводнение, собрав прядь своих волос. Когда Вишну предстал перед Катьяни, свет луны скользил по его шее, делая его лик еще прекраснее.

          Закончив свой рассказ, Хасан услышал, как Марьям испустила последний вздох. Лицо ее выражало полное умиротворение. Новый сон, очаровательное забытье охватило ее. Она внимала завораживающей мелодии, уносящей ее в глубины пространства сокровенного света. Поцеловав ее в лоб, Хасан вышел из комнаты и отправился к Хадидже. Слезы наполняли его глаза. Ничего не говоря, он взглядом выразил свое сожаление. Весь дом наполнился скорбью. Небо заволокло тучами. Ударил гром. Мать-природа оплакивала свое светлое дитя.

Я Говинда

Начало пути

Виктор

Виктор в сопровождении двух воинов, приставленных к нему Петром, достиг окрестностей славного города Канчи. Сопровождал их проводник по имени Рави, который всю дорогу занимал путников своими рассказами о великих царях, правивших Индией в далекой древности. Его повествование не прерывалось даже ночью, когда они остонавливались на привал. Находясь в сравнительной близости от города, ими было принято совместное решение остановиться на ночлег.

— В Канчи нужно входить ранним утром, чтобы насладиться первыми лучами алого рассвета, — сказал Рави.

Сопровождавшие Виктора воины развели костер. Рави отправил своего слугу в близлежащую деревню купить молока у крестьян. Сам же он продолжил свой рассказ.

— Жили однажды два брата, принадлежащие к славному роду кшатриев. Своей силой и благородством духа они были подобны богам. Как-то раз в одном из сражений младший брат проявил малодушие и был предан за это порицанию. Удалившись в лес от своего позора, он наложил на себя суровую тапасию. Вскоре у старшего брата родился сын, на которого он предполагал возложить обязанности продолжать родовые традиции. Совершив щедрое пожертвование для храма и получив благословение священника, он назвал сына Джай. Достигнув юношеского возраста, к разочарованию своего отца, Джай принял решение посвятить свою жизнь служению Богу и, поскольку вся его семья поклонялась Шиве, приняв саньясу, он стал служить в одном из храмов города.