Славься, Темная Властительница! (СИ)

- Попридержи коней, дорогая, – в голосе зазвенел метал.

- Милый, ты что, поверил этому...

- Я сказал прекрати его душить!!! – металл с оттенком поросячьего визга.

Девушка не могла поверить, он первый раз кричал на неё. Жезл опустился, в уголках глаз заблестели слёзы.

- Вот теперь можем поговорить, – Джерри похлопал по рукояти меча. – Давай на чистоту, ты ведь нас в любом случае не отпустил бы. Да и дело наше гиблое, у тебя наверняка ещё сотни полторы на ногах. Так что давай сыграем в игру. Дроу ведь любят игры? Мы сойдёмся с тобой, один на один, и если ты в ближайшие десять минут ты помрёшь, то мы с женой и нашими людьми идём восвояси.

- Десять минут? – эльф улыбнулся. – Отравленный кинжал? Или может быть дротик? Здорово! Я принимаю предложение. Прикажи своей шалаве, то есть госпоже, будь проклято это слово, отпустить меня.

- Сначала волшебное слово.

- Как пожелаешь, граф. Ребята, если меня укокошат, – остроухий не удержался от смешка, – то пусть эти вот, – он указал на остатки параракского гарнизона, – уходят. Ну а теперь приступим.

- Отпусти его, дорогая.

- Но Ольхри, он же тебя...

- Просто верь в меня.

Лианы отступили. Освобождённый эльф разминал помятые мышцы. Его светлость Ольхредбах сделал несколько кистевых движений клинком – оружие слушалось отлично. У него было несколько преимуществ: во-первых, эльф был ранен, во-вторых, сам Джерри неплохо зачарован, и наконец, в-третьих, у него был щит. С щита он и начал атаку – удар им должен был заставить дроу отскочить и хоть на секунду сбить стойку, но на деле всё получилось несколько иначе. Ударом ноги Карнаж оттолкнул щит, а одним из клинков заблокировал попытавшийся отрубить эту ногу меч, второй клинок свистнул в сантиметре от горла Джерри. Карнаж наступал. Размеренные удары парных клинков следовали один за другим, Джерри пятился, прячась за щитом, все попытки контратаковать давились в зародыше, эльф даже не давал мечу соперника подняться. Со стороны могло показаться, что Пельтон быстрее или сильнее, на самом деле всё было с точностью до наоборот – измученный эльф дрался из последних сил, но благодаря какому-то неведомому внутреннему чувству предвидел не только каждое движение соперника, но каждый его вдох и выдох. Несколько раз клинки Карнажа скользили по доспехам графа, царапая метал и медленно подбираясь к горлу, его удары ускорялись и лишь вопросом времени был момент, когда один из них достигнет цели. Очередная комбинация, меч Ольхредбаха вновь связан гасящим инерцию клинком, второй клинок готов проткнуть живот парня, если тот не поспешит закрыться. В этот самый момент свершилось то, чего не ожидал никто в зале – молодой граф не стал закрываться. Керниевое лезвие, пробив доспех, впилось в плоть парня. Лицо исказила гримаса боли, он выпустил меч и захватил запястье эльфа, зажимая его руку в подмышечной впадине, щит выпал, вернее отцепился, являя зрителям длинный закреплённый на предплечье клинок. Его серокожий противник открыт и обездвижен, рана в животе не смертельна, даже если меч отравлен, Леандра справится с ядом. Он победил.

Он действительно победил, пусть и не так красиво, как хотел изначально. Пока его соперник замахивался, алаарский командующий действовал. Оставив оружие в теле врага, он выдвинул стилет и нанес удар. Конечно, он мог вскрыть врагу горло, порадовав воинов красивым красным фонтанчиком или проткнуть сердце, что тоже смотрится весьма эффектно, но оба варианта, увы, оставляли графу секунды для довершения смертоносной атаки. Карнаж ударил выше, в область плеча, с хирургической точностью перерезая сухожилия на руке. Конечность повисла плетью, лезвие грустно звякнуло о набедренник. Когда враг был полностью безоружен и в голубых глазах блеснули заветные страх и отчаянье, Пельтон нанёс финальный удар, вогнав адамантовый стилет в сердце мнительного графа. Сегодня на редкость урожайный день!

- А теперь схватить её! – перст дроу указал на парализованную страхом девушку. – Её ждет долгая и интересная... – он прикусил губу. Пол задрожал, из трещин в каменной кладки вырвалась лиана, впиваясь ближайшему солдату в глазницу. Колдунья была парализована вовсе не страхом, в ней клокотал гнев.

Джерри Ольхредбах был в бешенстве. Он не какой-то там молокосос, он правитель Тамана! Как этот пришелец смеет думать, что он как какой-нибудь мальчишка купится на столь жалкий трюк?! О нет, Джерри не выйдет из себя. Но в чём-то, бледнокожий был прав – он граф и должен заботиться не о мимолётной славе, а о жизнях людей. Парень не очень надеялся на победу. Если Сэр Гвидон не вернулся, значит против этого эльфа у него нет ни единого шанса. Но шансы есть у Леандры. Если бы только его любимая смогла пробудить те крупицы тьмы, что есть в каждом сердце, если бы смогла выдавить из себя немного ярости! Его жену надо разозлить, тогда эмоции не только придадут ей решительности, но и усилят способности элементалистки. И он знал как...

Горечь порошка вязала язык. Не так уж много трюков осталось в арсенале командующего ударной армии, алхимическая смесь обеспечивала сверхсилу в настоящем и невероятные, даже для тёмного эльфа, страдания в скором будущем. Кровь в венах буквально бурлила, сердце было готово разорваться на куски, а рефлексы, его без того идеальные рефлексы вознеслись на поистине божественный уровень. Карнаж был так силён, что почти смог увернуться от стула, который швырнула в него превратившаяся в свитую из корней плеть рука элементалистки. Угодив в лоб, мебель скользнула по шлему и вдребезги разлетелась, столкнувшись с каменной кладкой. Перекатившись назад и избежав очередной встречи с бывшим элементом интерьера, генерал с досадой отметил, что остался один, поскольку остатки пришедших с ним солдат частично лежали на полу. «Частично» здесь определяющее слово, так сложно поверить, но вырастающие из земли лианы были достаточно сильны, чтобы разорвать воина в доспехах пополам. Те же, кому повезло меньше, ещё корчились, нанизанные на колья. Тронный зал превратился в маленький филиал преисподней.

Жезл – примитивное оружие. Меньше посоха, а с перчатками, позволяющими складывать несчётное количество рунических комбинаций, не сравнится и подавно. Жезл примитивное оружие и оттого такое простое в обращении. Те три десятка заклинаний, что заключали в себе митрильные трафареты, девушка знала наизусть и использовала автоматически. Щёлкали барабаны, первоматерия вливалась в сверкающий металл, принимая причудливые, но от этого не менее смертоносные формы. Упругие корни опутывали жестоких воинов, ломая кости и отрывая конечности, острые шипы рвали кожу, а пол под ногами медленно превращался в сплошной ковёр, где среди прорастающей травы и кровавых пятен серой точкой мелькал эльфийский силуэт, её единственная цель.

Леандра не могла назвать себя хорошим человеком. Проведение даровало ей магию, а та обеспечила остальное. У неё было всё, не было нужды завидовать, отнимать, ненавидеть. До этого самого момента. Народ любит посудачить о влюбчивости элементалистов, но скоротечность и внезапность не делают их чувства фальшивыми, любовь началась с юношеской страсти, но в какой-то момент жизни Джерри Ольхредбах стал для неё всем.

Магия ослепляет, особенно если впервые по-настоящему чувствуешь её вкус. Могущество, вседозволенность и власть. В один прекрасный миг месть и ненависть уходят на второй план, уступая место желаниям более древним и потаённым. Говорят, что сила элементалистов раньше принадлежала богам. И кто же как не боги должны решать, жить окружающим или умереть? Первоматерия убивала, лианы и корни обрывали одну жизнь за другой, несмотря на то, что алларцы давно утратили всякую волю к сопротивлению. Ожившее дерево с равной неумолимостью настигало раненых, бегущих, молящих о пощаде. Они не сильно интересовали девушку, просто стояли на пути. Эльф. Да, вот эльфа она убьёт с наслаждением, но по какой-то неведомой причине юркому дроу удавалось уходить от её атак, стебли мелькали в считанных сантиметрах от конечностей, острые колья лишь слегка царапали доспех. Несколько раз казалось, что он в её руках, скрюченные корни обращались огромными цветами, меча ядовитые иглы, увы не способные пробить доспех, тугие плети обрубались бритвенно-острыми клинками. Дроу уходил, но он не сможет бежать вечно.