Прогулка (СИ)

Не такова ли его жизнь? Последнее пристанище уже близко -- гавань, в которой некогда быстрый корабль закончит длительный путь и встанет на вечный прикол.

Он сунул руку в карман шинели и достал оттуда клочок бумаги. На ней был написан небольшой текст. Николай Павлович прищурился -- с возрастом глаза стали хуже видеть, но очками он не пользовался. Текст был ему незнаком, однако, похоже, написан его рукой. Сильнее всего удивило императора, что буквы были выписаны очень тонко, как будто, писались не гусиным пером, а кончиком заостренной палочки, вроде древнегреческого стилоса.

Он задумчиво погладил свою голову, ощущая холодную кожу лба, разгладил усы. Дождик уже прекратился, но волосы оставались влажными. Похолодало, и ветер с Балтики усилился.

-- Ваше Величество, покройтесь! -- попросил его кто-то из-за спины.

Николай Павлович не обратил внимания на эти слова. Он ещё раз поднял руку с бумажкой и поднес к глазам, чтобы прочитать написанное, но сильный порыв ветра вырвал из замерзших пальцев клочок, понёс его по улице.

Погруженный в свои мысли, царь не заметил всей странности своей находки. Неровно оторванный лист с написанными на них словами, остаток букв в самом низу. Но даже если бы их и заметил, что вряд ли понял, что означают буквы "Комс", напечатанные в какой-то типографии.

Наконец показалось кладбище. Похоронную процессию вышел встречать увидавший государя и перепугавшийся протоиерей в старой черной ризе, в некоторых местах закапанной воском. Он не знал, что делать -- для бедных произносили только краткую молитву, служили литию. Но сам император здесь и столько людей с ним!

Протоиерей предположил, что, умер кто-то из знатных вельмож, членов Госсовета, а может и министров. В присутствии царя надо ли делать торжественное отпевание? Или нет? Как быть? Священник нерешительно двинулся рядом с повозкой, а между тем процессия дошла до места погребения -- свежевырытой могилы и остановилась.

Почувствовав колебания церковного служки, Николай Павлович в полной тишине выступил вперёд, повернулся к сопровождавшей его толпе. Его голос охрип от холода и влаги, но, тем не менее, он троекратно поклонился всем, стоявшим перед ним, и произнёс:

-- Братцы, я исполнил свой долг, а вы помолитесь за почившего солдата!

Он хотел еще что-то добавить, но не стал. Любые слова были бы лишними, принижающими торжественность момента. В такие минуты нельзя мельчить, нельзя поддаваться искушению всё детально и подробно объяснять. Само его присутствие здесь, в данную минуту, всё объясняет.

Услышав просьбу императора, стоявший перед ним народ, начал опускаться на колени ряд за рядом, будто слова царя вызвали огромную волну, покатившуюся до самых отдаленных уголков Васильевского острова. У некоторых, эти слова вызвали слёзы умиления.

Давившая на плечи Николая Павловича глыба вины постепенно ослабила свой гнёт. Конечно, он хотел бы получить полное искупление, но разве такое возможно?

"Словно сходил на Голгофу вслед за Христом, и вернулся живым!" -- печально подумал император.

Посмотрев вокруг, на преклонивших колени и молящихся людей, на могилы давно умерших, кресты, склепы, Николай Павлович ощутил одиночество.

Неужели он достиг последней гавани и придется бросить якорь, чтобы встать на вечный прикол? Неужели ни один док не заштопает пробоины его судна, чтобы вновь отправить в путь по бурному морю?

"Я не умру, еще есть время!" -- подумал он.

Ему захотелось немедля вызвать Бенкендорфа и поначалу отчитать графа за несуществующую записку -- он, император, конечно, ничего не писал, не мог писать, -- потом отдать приказ отправить жандармов на Черную речку, помешать дуэли между Пушкиным и Дантесом.

Но, затем он вспомнил, что Бенкендорфа нет уже десять лет и приказывать некому. С другой стороны, дуэль -- лишь звено в цепи ошибок, сделанных им. Заменив одно звено, всего не исправишь.

Заметив стоявшего у кладбищенской ограды извозчика, Николай Павлович быстрым шагом пошёл прочь с кладбища, словно сильно торопился куда-то.

В Зимнем дворце император приказал принести к себе старое, написанное ещё в тридцатых годах собственное завещание. Он сел в кабинете за стол, взял в руку гусиное перо и, совершенно не задумываясь, твердым, решительным почерком приписал под ранее написанным слова, увиденные на клочке бумажки. Он их запомнил. Текст был следующий:

"Благодарю всех меня любивших, мне служивших. Прощаю всех меня ненавидящих... Я был человеком со всеми слабостями, коим все люди подвержены, старался исправиться в том, что за собою худого знал. В ином успевал, в другом - нет; прошу искренно меня простить".

Через три месяца он умер. Одни думали от осложнения гриппа, другие, что он приказал придворному врачу Мандту дать мышьяк, не выдержав позора поражения в Крыму.

Профессора истории Олега Ивановича, исчезнувшего из психиатрической больницы в жаркие июльские дни, когда Москву с головой накрыло смогом и дымом, с тех пор никто не видел.

Он пополнил собой печальную статистику пропавших без вести людей на бескрайних просторах новой России.

Parvenu -- (фр.) - человек незнатного происхождения, пробившийся в аристократическое общество.

Харита -- в древнегреческой мифологии богиня веселья и радостей жизни.

Сражения в период Крымской войны, в которых русская армия потерпела неудачу.

Клеменс фон Меттерних (1773-1859) -- австрийский министр иностранных дел.

Volens--nolens (лат.) -- волей--неволей.

Из завещания Николая I, составленного во время польского восстания в 1831 году.

1