Прогулка (СИ)

-- А как же Энрике? -- спросил он, пытаясь шутить.

-- Какой Энрике?

-- Тот молодой человек, Иван, похожий на Энрике Иглесиаса. У нас была с ним дискуссия о дуэльной истории Пушкина. Как помнится, он ухаживал за тобой.

-- Да... Клеился. Но знаешь, вокруг меня много ходит таких Энрике. Мне они параллельны.

Он произносит эти слова безразличным тоном, но Кузнецов вдруг чувствует в душе ревность. Каким бы остроумным, обаятельным он ни был, какое бы положение не занимал в университете, Олег Иванович всё равно чувствовал ущербность своих отношений с Юлей. Его сверстники могли привлекать молодых девушек только богатством или известностью, однако ни денег, ни славы у него не было, и взять их было неоткуда. Притом, он прекрасно понимал, что с каждым годом стремительно теряет свой главный потенциал -- возраст, а ведь именно он давал надежду со временем добиться и того, и другого.

Юлия подошла, вновь обняла его, прижалась с силой.

-- Мы с тобой никогда не расстанемся, никогда! Ведь, правда?

-- Конечно, правда! -- легко согласился он, уступая её настойчивости, но, совершенно не представляя свою совместную жизнь с ней.

-- Я так скучаю без тебя! -- с чувством продолжила она и хотела что-то добавить еще, но ничего не сказала. Она отошла, прислонилась к подоконнику у окна.

Комната для посещений находилась на первом этаже больницы. Сквозь стекло было видно, как в тумане по тротуару шли прохожие. Многие надели марлевые повязки, словно в городе вспыхнула тяжёлая эпидемия вроде холеры или чумы.

-- Помнишь нашу поездку в Питер? -- спросила девушка.

-- Конечно! Это было месяц назад, как я мог забыть?

Они поехали в Петербург в июне, чтобы захватить белые ночи, побродить по светло-сумеречному городу. Ехали на скоростном "Сапсане", пили пиво. Мимо, за окнами, с безумной скоростью проносились города и поселки, в сгущающихся сумерках мелькали далекие и близкие огоньки. Словно шаловливые подростки без комплексов, они с Юлей шутили друг над другом, дурачились, им было весело.

Потом гуляли по Английской набережной и смотрели вместе с такими же, приезжими парами, как разводят мосты. Половинки мостов напоминали поднятые вверх каменные ладони, будто город обращался к небесам с молитвой о благополучии. Ещё их захватило зрелище льющегося сверху на городские крыши серебристого света луны, который подсвечивал уснувшие здания и гранитную набережную, создавая иллюзию волшебства.

Уже под утро, обогнув громаду Исаакиевского собора, они вышли на площадь, где возвышался памятник Николаю I, созданный знаменитым скульптором Клодтом. Император гордо восседал в конногвардейском мундире на скачущем коне.

-- Я прочитала, -- сказала тогда Юлия, стоя у подножия пьедестала и закинув голову вверх, -- что Николай всегда стремился быть похожим на Петра I.

-- Да, поэтому памятник ему поставили с петровским на одной линии и в одном направлении -- на Запад, -- подтвердил Олег Иванович.

Юля усмехнулась:

-- На эту тему есть поговорка: "Дурак умного догоняет, да Исаакий мешает".

-- Николай не был дураком! -- неожиданно обиделся за императора Кузнецов, -- он был далеко не дурак!

-- Да, ладно, это же шутка. Пойдем отсюда, -- предложила Юлия, -- здесь есть где-нибудь круглосуточное кафе? Ужасно хочется есть.

-- Погоди минутку.

Отойдя чуть назад, Олег Иванович попытался рассмотреть бронзовое лицо императора, подсвеченное снизу светом прожекторов. Памятник был создан буквально сразу после смерти царя и его видели люди, близко знавшие Николая Павловича: жена, дети, придворные. Значит, он должен был отражать подлинный характер этого человека, его внутреннее "я".

На взгляд Олега Ивановича, Николай на памятнике не выглядел тщеславным и напыщенным, каковым его пытались представить недоброжелатели. Он был величественным, грозным, человеком с твердым взглядом, и, следовательно, человеком, имевшим твердые убеждения.

На какой-то миг Кузнецов представил себя на месте императора -- сидящем на вздыбленном коне, с гордо выпрямленной спиной. Разве он догоняет Петра? Разве он куда-то спешит, опаздывает?

По его позе, выражению лица этого не скажешь. Они с Петром, словно маленький отряд, охраняющий Россию: Петр скачет в авангарде, а он, Николай прикрывает тылы.

-- Ну, хватит, пойдем уже! -- потянула его за рукав куртки Юлия, -- я есть хочу!

-- Хорошо! -- нехотя, оторвавшись от созерцания памятника, произнес Кузнецов.

Этот памятник он потом вспоминал несколько раз, он ему даже привиделся во сне, только со своим лицом, будто это он, Олег Иванович, скачет на коне, а не покойный император.

-- Я бы хотел с тобой съездить куда-нибудь, в какой-нибудь романтический город, -- сообщила между тем Юлия, вернув Кузнецова к действительности, -- в Рим или Париж. У меня ездили подружки, там было клёво.

-- Наверное, съездим как-нибудь, -- неуверенно согласился Олег Иванович, -- знаешь, я что-то устал, мне пора.

-- Хорошо, я понимаю. Я приду в следующий раз, если ты еще будешь здесь. Обязательно приду. Что тебе принести?

-- У меня все есть, -- немного суховато ответил он.

-- Ну, зачем ты так? Я же тебя люблю! -- сказала вдруг Юлия и в глазах у неё показались слезы, -- почему ты так переменился ко мне?

"О чём она говорит? -- подумал он, и внутренне запаниковал, -- сейчас так не говорят, так говорили в николаевские времена. Может, она тоже была там, в том времени вместе со мною? Только не признается. Или... Всё это мираж, плод воображения моего больного мозга? На самом деле никого нет: ни Юлии, на врача Никитина, ни медбрата Макса? Может всё это просто придумано? Как в фильме "Игры разума", где Рассел Кроу играл гениального математика-шизофреника? Его герой не может отличить реальность от вымысла.

Он с тревогой огляделся вокруг, пытаясь найти приметы вымышленного мира -- любые несоответствия вещей и времени. Нет, всё, что он видел, что трогал, что ощущал в данную минуту, было современным, принадлежало десятому году двадцать первого века. Ничего не выбивалось из общего контекста, не вызывало подозрение во вторжении того, другого мира, в существующую реальность.

Вернувшись в палату, Олег Иванович долго не мог успокоиться. Он вновь и вновь пытался с особой тщательностью проанализировать своё состояние, как анализирует ученый полученные результаты эксперимента. Он ведь и вправду был ученым, профессором кафедры истории России.

Его мысли сконцентрировались на жене.

Если Юлия придуманный им персонаж, живущий только в воображении, то жена, по его логике, должна быть настоящей. По ней, как по камертону, можно проверить себя, провести тонкую настройку психического состояния. Однако жена почему-то не звонила, никак не проявлялась, будто её не существовало вовсе.

10.

Через несколько дней Кузнецова вновь пригласил на беседу главврач. Прямо с порога Олег Иванович начал требовать:

-- Вы должны меня отпустить, я совсем здоров! Меня ждут на работе. Вы не можете держать меня здесь до бесконечности.

-- Конечно, Олег Иванович, мы вас отпустим. Это лишь вопрос времени.

-- Когда? -- Кузнецов настойчиво посмотрел на Никитина, -- назовите конкретный срок.

-- Точной даты я не смогу сказать, -- нерешительно отозвался главврач, опуская глаза вниз, -- мы считаем, что вы еще не до конца оправились.

-- Я долго терпеть это безобразие не намерен! -- вспылил Олег Иванович, -- зарубите это на своем курносом носу! Это что, советские времена, когда здоровых людей сажали в психушку? Я напишу в генеральную прокуратуру, они с вами разберутся!

-- Не надо грубить, Олег Иванович! -- спокойно ответил Никитин, -- разве я ваш враг? На самом деле настоящий ваш антагонист -- это время. Его не обмануть и не победить. Все эти фильмы про машины времени, разговоры о телепортации, являются лишь фантазией человечества, попыткой поиска путей для победы над его неумолимым ходом. Если хотите знать моё мнение, то я скажу, что ваши галлюцинации, перенос в прошлое, связаны с огромным потоком информации на эти темы, гуляющей в интернете или на телевидении. Плюс ваша чрезмерная впечатлительность, мнительность. Вероятно, что похождения этих героев-путешественников вы примеряли на себя, фантазировали, так сказать, занимали себя гипотетическим вопросом: "А что если я окажусь?" В этом нет ничего страшного -- мы все время от времени фантазируем, но вам нужно еще побыть здесь, чтобы вы смогли однозначно отличать реальность от фантазии. Поэтому можете писать хоть в прокуратуру, хоть Президенту -- мы всё равно дадим свое заключение.