Рассказы извозчика. Грустные, смешные и сексуальные(СИ)

Все было, как накануне: моросящий дождь, ключ под камнем, лестница в кустах, одеяло на окне, кромешная тьма и любовь. Впрочем, нет. Любили мы друг друга в этот раз иначе. Если в предыдущую ночь нас охватила безумная страсть и все наши действия подчинялись лишь этой страсти, то во вторую ночь, как опытные любовники, мы, не спеша, наслаждались друг другом. Мы с интересом и подолгу изучали наши тела, экспериментировали, меняя их взаимное положение во время близости. Мы придумывали замысловатые любовные игры и порой смеялись над нашими выдумками, как малые дети. Мы ощущали себя участниками какого-то необычного театрализованного представления, в котором были одновременно и постановщиками, и актерами, и зрителями.

Когда будильник проиграл свою грустную мелодию, мы еще несколько минут неподвижно лежали в постели, не находя в себе сил встать и расстаться.

- Я буду ждать тебя. Буду ждать всю жизнь, - прошептала Айгуль, прикладывая мою ладонь к своим губам.

Голос девушки дрожал. Я поднес руку к уголкам ее глаз и почувствовал влагу на кончиках пальцев.

- Не плачь, - попытался я утешить ее, - мы же расстаемся не навсегда. В сентябре следующего года я к тебе приеду.

Айгуль тяжело вздохнула и, резко отвернувшись от меня, каким-то странным, отрешенным голосом обронила:

- Иди, Женя.

Как и накануне, весь день я проспал мертвецким сном, ненадолго вставая лишь затем, чтобы утолить голод и другие физиологические потребности организма. Утром следующего дня я отправился на поиски работы на лето. Обойдя, в бесплодных попытках устроиться на работу, пару десятков мест, я к вечеру вернулся домой злой и голодный. Едва я открыл дверь, как мне навстречу из кухни выскочила Таня.

- Тебе Айгуль час назад звонила, - выпалила сестра, - она должна сейчас еще раз позвонить.

Я взял тарелку с котлетами и уселся возле телефона. Минут через десять раздался звонок.

- Я по тебе страшно скучаю, - услышал я милый, бархатный голос, и сердце мое сжалось от тоски.

- Я тоже по тебе скучаю, - с трудом проговорил я, и, по наступившей вслед за этим паузой, понял, что и у Айгуль при звуке моего голоса перехватило дыхание.

Мы проговорили около получаса. Айгуль рассказала, как добралась до Торонто, как ее встретили подруги, какая погода сейчас стоит на юге Канады. Я в ответ поведал о своих мытарствах в поисках работы и сообщил, что попытаюсь связаться с родителями. Может быть, еще не поздно устроиться мне в геологическую партию. В конце разговора Айгуль сообщила, что звонить будет редко. Телефонная связь с Казахстаном дорогая, а нам надо копить деньги к моему приезду. Взамен она будет писать мне письма раз в две недели. Я, в свою очередь, обещал отвечать на каждое ее письмо.

На следующий день мне с трудом, но все же удалось дозвониться до партии, где работали мои родители. Мне повезло - мое место еще оставалось незанятым, и я тут же выехал к месту работы. Вернулся я домой через три месяца загоревший, похудевший и с карманами, полными денег. В ответ на мой вопрос сестра протянула несколько конвертов, обклеенных иностранными марками.

- Она на прошлой недели звонила, - добавила Таня, - спрашивала, почему ты ей не отвечаешь. Я объяснила, что ты в поле и посылать письма за границу у тебя нет возможности.

Я чмокнул сестру в щеку и, схватив письма, заперся у себя в комнате. В каждом письме Айгуль писала, что очень скучает по мне и молит Бога, чтобы этот год прошел, как можно скорее. Помимо этого, она сообщала, что устроилась работать бэбиситором на семь долларов в час. В неделю она зарабатывает 56 долларов. Далее шли математические расчеты, сколько Айгуль заработает денег к сентябрю, и как мы их потратим.

Прочитав по два-три раза каждое письмо, я принялся сочинять ответ, в котором подробно описал свою жизнь за прошедшее время. Через три недели пришло письмо от Айгуль, где она с радостью сообщала о получении первого от меня послания. Начиная с того времени, мы регулярно писали друг другу письма каждые две недели.

Гром грянул с приходом весны. В течение марта я не получил из Канады ни одного письма. В голову мне полезли мысли одна страшней другой. То я представлял Айгуль на больничной койке, умирающей от неизлечимой болезни, то ее труп со множественными ранениями виделся мне на городской свалке среди куч мусора. Чуть не каждый день я слал письма в Торонто с единственной просьбой - объяснить мне, что происходит. Наконец, в середине апреля я получил долгожданный конверт с канадским штемпелем. Письмо, находившееся в нем, поразило меня ничуть не меньше, как если бы вместо него я получил извещение о смерти. Ни одного упоминания о тяжести разлуки, так характерных для предыдущих писем, ни слова о планах моего приезда в Канаду, но, самое главное, ни слова о любви. Складывалось впечатление, что письмо писала не моя любимая девушка, с которой мы собирались в скором времени строить семью, а старая школьная подруга, решившая, в порыве сентиментальной ностальгии, напомнить о своем существовании.

С полчаса я просидел за столом, раз за разом перечитывая письмо Айгуль. Наконец, очнувшись, я приступил к написанию ответного послания. В спокойных, выдержанных выражениях я просил Айгуль объяснить мне причину разительной перемены в содержании и тональности ее писем. Я спрашивал: является ли эта перемена результатом изменения ее отношения ко мне или же она просто была не в духе, когда писала эти строчки. В конце своего письма я прямо ставил вопрос перед Айгуль: по-прежнему ли она ждет моего приезда в сентябре или ее планы на этот счет уже изменились.

Ответа мне пришлось ждать более двух месяцев. В конце июня я, наконец, получил письмо из Канады. Когда я разорвал конверт, на стол выпала фотография. При первом же взгляде на нее у меня из груди вырвался тяжелый стон. На фотографии я увидел Айгуль в белом, подвенечном платье, стоявшей под руку с темноволосым мужчиной лет тридцати пяти у входа в католическую церковь. Рядом расположились многочисленные гости. У всех присутствующих на лицах запечатлелись счастливые улыбки и, в первую очередь, у невесты.

Вынув письмо из конверта, я быстро пробежал его глазами. Айгуль сообщала, что познакомилась с Паоло случайно в доме, где работала бэбиситором. После этой встречи она поняла, что наши с ней отношения были мимолетным, хотя и ярким, увлечением. Паоло - канадец итальянского происхождения, преуспевающий бизнесмен, владелец крупной строительной фирмы. Он крепко стоит на ногах и знает, что хочет получить от этой жизни. Их отношения с Айгуль строятся на прочном фундаменте взаимоприязни, взаимоуважения и совпадения взглядов по многим жизненным проблемам.

Далее Айгуль писала, что в ближайшие годы не собирается приезжать в Алма-Ату, поскольку не хочет встречаться с отцом, который не дал своего согласия на брак. В конце письма она просила у меня прощения и желала мне счастья.

Письмо от Айгуль я получил на следующий день после защиты диплома. Через неделю мне предстояло отправляться на двухмесячные военные сборы. Эту неделю я по сей день вспоминаю, как кошмарный сон. Я, что называется, загудел. Менялись компании, менялись собутыльники, менялись крашенные красотки, но неизменными оставались раздирающая душу тоска и желание утопить эту тоску в потоке вина. Когда, после нескольких дней отлучки, я, наконец, заявился домой, моя сестра в первый момент не узнала меня. Затем она дико вскрикнула и бросилась мне на шею.

Два месяца в военном лагере для большинства моих однокурсников показались впустую проведенным временем, которое без сожаления можно было вычеркнуть из памяти. Для меня же серая, монотонная военная жизнь явилась своеобразным лекарством, которое, как в сказке о мертвой и живой воде, сначала соединило в единое целое растерзанную мою душу, а затем воскресило ее к жизни.

Вернувшись из лагеря, я на следующий день отправился в геологическое управление, в котором, благодаря родителям и своей работе в летнее время, меня неплохо знали. Мне на выбор предложили два варианта работы: либо в поле, в геологической партии, либо в одном из отделов управления. В отличие от своих родителей, я не был заражен романтикой странствий. Более того, прожив свыше двадцати лет в семье геологов, я отлично знал оборотную сторону сей романтики. Поэтому я без колебания решил остаться в городе. К тому же, работа в управлении скорее бы позволила осуществиться моей тайной мечте - заняться наукой и защитить диссертацию.