Люди разбитых надежд: Моя исповедь о шизофрении

Слушатели сидели и стояли, их взгляды были направлены на маленький одинокий стул впереди. Я поняла, что он предназначен для меня. Проходя через аудиторию, я зацепилась ногой за электрический шнур и глухо шлепнулась на тот стул. Тридцать пар глаз пристально смотрели на меня. Кто-кто когда-то мне сказал, что, если я представлю себе аудиторию в нижнем белье, будет не так страшно. Но мне это не помогало: я так боялась их лиц, что меня не очень заботило, были ли они одеты хотя бы в белье.

Когда аудитория собралась, безупречно одетый мужчина среднего возраста встал рядом со мной и моим стулом. Я не могу точно вспомнить его лицо, но ботинки запомнила хорошо. Он чудесно меня представил, заметив, что я сама обратилась к его организации, надеясь помочь в просвещении людей относительно шизофрении. После этого он отошел. Я подавила желание схватить его за рукав и усадить рядом с собой.

В тот миг я знала, что должна прочитать доклад, а не оттарахтеть его скороговоркой. Я очень медленно начала читать, и чем дальше, тем получалось быстрее. Мой голос вибрировал, и был немного похож на голос Джона Бейза из 60‑х. Я сознательно принуждала себя говорить медленнее. У меня было пылкое желание прочитать все за две минуты, закрыть блокнот и исчезнуть. Но мое выступление должно было длиться 12 минут, а после этого — обсуждение.

Когда я закончила, прозвучали единичные аплодисменты, за ними — гнетущая тишина. Я ощутила панику. Наконец я услышала тоненький дрожащий голос, первый вопрос: «Как вы справляетесь с галлюцинациями?» Я впервые посмотрела в аудиторию, ища лицо того, кто спрашивал. Это была маленькая женщина, ей было очень страшно открыться, но, тем не менее, она мужественно рассказала нам свою историю. Ее дочь, больная шизофренией, сейчас находилась в больнице, ее мучили психотические кошмары.

Мне не хотелось врать ей, говоря, что все обстоит благополучно, но я хотела успокоить ее, сказать, что состояние ее дочери улучшится. Когда имеешь дело семьей шизофреника, всегда попадаешь в сложную ситуацию. Нельзя давать им обманчивую надежду, однако не нужно лишать и веры. Семьи страдают вместе со своими родными, они очень чувствительны ко всему, что касается болезни.

Я ответила насколько могла полнее и получила другие вопросы. Я заметила, как раскрываюсь перед этими людьми, ощутила определенную родственность с ними, которой раньше никогда не знала. Мой страх развеялся, и я думаю, что именно во время той первой встречи я окончательно осознала свое призвание. Я хотела научить людей противостоять шизофрении.

Я никогда не считала, что знаю о ней все. Психические расстройства в значительной мере не изучены, исследования продолжаются. Ученые сейчас работают над выявлением гена, который, возможно, вызывает сумасшествие, и это будет огромный шаг вперед. Но надо еще так много сделать.

Эрик бьет кулаком в воздух. Гладиаторы и демоны бьются перед его глазами. Иногда он попадает по ним.

Он носит светло-зеленые штаны, которые требуют стирки и ремонта. Они болтаются на старом потрепанном ремне, завязанном на боку в узел. Пряжка потерялась много лет назад. Он носит тяжелое зимнее пальто даже летом, спортивный джемпер, на котором когда-то красовались слова про мир и любовь. Символ мира обтрепался, но все еще цел. Каждый день Эрик стоит на одном и том же перекрестке, громко ругая весь мир. Владельцы магазинчиков знают его и не обращают внимания. Прохожие глядят на него с отвращением и продолжают идти по своим делам. Они думают, что он не видит и не слышит их. Но это не так. Он видит их. Он слышит их. Но он занят более важными делами. Демоны побеждают гладиаторов, а он не может этого допустить. Он посылает несколько ударов для того, чтобы исправить положение. Он храбрый и верит, что может помочь в битве.

Иногда он помнит, что ему нужно поесть, бывают дни, что забывает. Он хороший воин и нередко жертвует едой, чтобы продолжать борьбу. Но это долгая война и он устает.

Эрик идет в кафе, где может получить бесплатный кофе, а иногда и бутерброд. То, что он не платит деньги, он воспринимает как должное. В конце концов, он же служит спасению человечества.

Он спит в разных углах, но больше всего любит холлы магазинов. Отсюда он всегда может наблюдать за демонами, которые готовят заговоры, пока гладиаторы спят.

Такой храбрый боец — и бездомный.

Я не могу закончить свою историю, не оставив тебе, читатель, пищи для размышлений. Сейчас я работаю в организации, которая помогает нуждающимся найти жилье. Я остро ощутила на себе, да и по опыту других знаю, в какое затруднительное положение попадает психически больной. Вы можете представить, каково это — иметь такое расстройство и не иметь приюта?

Тысячи Эриков живут на улице. Растет количество населения, усложняется и проблема бездомности душевнобольных. Мы делаем все, что можем для улучшения этой ужасной ситуации, но пока что прогресс незначительный. Необходимо повышение общественного сознания, если мы хотим найти эффективные решения.

Послесловие

От автора русского перевода

Данная книга попала ко мне в руки когда я проходил обучение в интернатуре по специальности психиатрия в  г.Киеве. В то время мне постоянно приходилось контактировать с психически больными людьми, сталкиваться с их проблемами и социальной незащищенностью. Одной из главных причин незавидного положения больных является не само их заболевание, а та социальная стигма, которую оно несет. Общество сегодня склонно воспринимать таких людей как социально опасных, относится к ним с боязнью, неприятием, насмешкой или даже явно выраженной агрессией.

Однако такая ситуация была не всегда. У славянских народов издревле отмечалось гуманное отношение к психически больным. «Многие лишенные разума под именем «юродивых», «блаженных», — писал англичанин Флетчер, направленный английским правительством в 1588 г. в Москву с дипломатическим поручением, — пользуются в Москве даже особым уважением».

Правда, и в России были случаи, когда психически больных обвиняли в «бесовой порче» и казнили за колдовство, но это были лишь единичные случаи, в то время, как в католической Европе такое отношение было нормой жизни. В православной традиции, как правило, больных считали не «одержимыми дьяволом», а «богом наказанными», и поэтому относились к ним в основном с теплым участием.

Такое, более гуманное отношение к психически больным можно объяснить тем, что в России не было столь ожесточенной борьбы между различными религиями, не существовало инквизиции, которая трактовала болезненные высказывания психически больных как признак еретизма или овладения человека дьяволом.

За перевод данной книги на русский язык я взялся для того, чтобы сегодня широкая общественность получила возможность задуматься о данной проблеме и пересмотреть свое отношение к ней. Мне не удалось найти книгу на языке оригинала, и поэтому я перевел ее с украинского. Я уверен, что с помощью интернета удастся познакомить с ней большое количество русскоязычных читателей, что будет полезно не только для больных шизофренией, профессионалов, участвующих в лечении данного заболевания, но и для всех неравнодушных к чужим проблемам, которые хотят лучше понимать этот мир и живущих рядом людей.

Учитывая, что книга в Украине издавалась для некоммерческого использования, и контактов с ее издателями, как и с авторами книги у меня нет, то ее перевод я осуществил по собственной инициативе и по собственной ответственности, надеюсь это не вызовет ущемления авторских прав — в конце концов, широкое распространение книги сделает больше пользы, чем вреда. Прошу читателей, которых оставит неравнодушными все, что они прочитают дальше, порекомендовать эту книгу друзьям, знакомым или при помощи своих блогов донести ее всем людям, кому эта тема может быть интересна — общество, в котором мы будем жить завтра, начинается сегодня, и нам решать как в нем будут относится не только к тем, кто может постоять за себя, но и к слабым и больным людям.