Игрушка (СИ)

Когда в комнате воцарилась абсолютная тишина, Иван заговорил:

"Лев Николаевич во всех своих философских сочинениях не перестаёт указывать на то, что люди должны жить разумно. Его любимое слово - "разумение" представляет собой сочетание двух слов "ра" и "ум". Ра - это солнце (свет), бог солнца и ум - это высшая способность человеческого организма, способность понимать. Получается - разумение это просветлённый пониманием ум человеческий. Лев Николаевич указывает на то, что человек может возвыситься над благом животной личности с помощью собственной духовности. То есть, таким образом, наш автор пытается нам сказать, что человек в состоянии пренебречь своими животными потребностями ради каких-то высших духовно-разумных целей. А это и есть открытый Оксаной дуализм".

"Не я его открыла; я только сделала на нём акцент", - вставила реплику Оксана.

15 "Пусть так, - кивнув в знак согласия головой в сторону сестры, Иван продолжил свой доклад. - Толстой говорит, что разум это и есть та единственная основа, которая соединяет всех нас - живущих, в одно. Я уточняю: разум может всех нас - живущих людей соединить в одно, но ещё не соединил. Человечество уже не однократно пыталось соединиться в одно. К этому стремились Иисус Христос, Мухаммед, Гай Юлий Цезарь, Наполеон Бонапарт. И мы знаем последние две попытки: это во-первых, марксистский коммунизм и во-вторых, фашизм. Теперь же мы предложим миру третью попытку - это наш диалектико-метафизический дуализм. Почему не удались последние две попытки? Да потому, что они были безнравственные. Безнравственно отдавать одних людей в безраздельное подчинение другим. А коммунизм и фашизм это ни что иное, как теории отдачи в рабство одних - другим. Различие между ними то, что коммунизм более хитрая теория, чем фашизм, а, значит, она и более опасная для человечества. По сути же это родственные по своей низости идеологии. Как Гитлер мог физически уничтожить любого человека без отрицательных последствий для себя, так и Сталин.

Господство на основе коммунизма и фашизма это более жёсткое господство, чем господство на основе крепостного права, или оно сравнимо с рабовладельческим строем, когда раб-человек по своим правам стоял ниже скотины. Вот почему разум, рождающий идею как концепцию поступка масс, должен быть нравственным. Нравственная идея - только она отвечает требованию разумности по Толстому.

Идея, и человек идее служащий, должны служить людям и не абстрактным людям будущего, а конкретным - этого человека окружающим сегодня.

16 Вот что писал по этому поводу Лев Николаевич, - Иван сделал паузу и этим подчеркнул значение тех слов, которые последуют после неё. - "Плотская жизнь человека для самого себя стремится к благу, - пишет Толстой. - Разум указывает человеку обманчивость блага жизни для самого себя и открывает один путь для истинной жизни. Путь этот есть отречение от себя.

Другие плотские существа для своей выгоды хотят воспользоваться плотским существом человека. Плотское существо желает себе блага, но с каждым дыханием оно, напротив того, приближается к величайшему злу, - к смерти и, предвидя это, оно лишается всякой возможности блага для себя. А чувство любви не только уничтожает страх смерти, но побуждает человека совсем пожертвовать своим плотским существованием для блага других".

Вот в чём видит Толстой разумный, то есть нравственный, подход к жизни - жить для других безоглядно. Но так нельзя. В этом мы с ним не согласны. На данном этапе развития так не получится; рано ещё так жить. Если бы все люди на земле в одночасье стали бы жить так, как хочет Толстой, то его вариант сработал бы, но этого быть не может. Жертвовать собой ради мерзавца нельзя, это глупо. Значит должен быть переходный период к толстовскому варианту жизни. Этот переходный период представлен нами в диалектико-метафизическом дуализме, то есть - в ДМД.

Если мы будем воспринимать Христа не как какую-то божественную субстанцию, присланную нам от главного бога (бога Отца), а воспримем его как историческую личность: Христос-человек не принял ту реальность, в которую ему пришлось войти после рождения; не принял и пожелал изменить её. Если мы воспримем Христа так, то будет ясно, что имел в виду Л.Толстой, призывая людей свою животную жизнь использовать для достижения высшей цели. Забегая вперёд, скажу: эта цель состоит в том, чтобы сделать 17так чтобы человек возлюбил ближнего своего как самого себя. Таким образом мир насилия уходит и рождается мир любви.

Толстой очень часто говорит о "законе разума". Мы с дедом вычислили, что под этим выражением он понимает такую индивидуальную жизнь человека, в которой тот живёт для других. Итак, констатируем: жить для других разумно.

Толстой, как и мы, уверенно стоит на дуалистических позициях, хотя об этом и не говорит. У него человеческая жизнь разделяется надвое: на плотскую жизнь (жизнь плоти, животную жизнь) и жизнь духа. Последняя в человеке пробуждается (но может и не пробудиться) и Толстой её считает истинной. Жизнь духа (духовная жизнь) для Толстого это "жизнь разума". Я позволю себе зачитать ещё одну цитату, из которой будет отчётливо виден его дуализм. - Иван сделал паузу, откашлялся и прочёл:

"Жизнь разумная требует от человека не того, что требует его плотская жизнь. И потому, если человек понял то, чего требует от него высшая жизнь, но продолжает жить только плотской жизнью, то он непременно почувствует мучительное внутреннее раздвоение. Но как животному для того, чтобы перестать страдать, нужно жить свойственной животному жизнью, а не жизнью растений, так точно и человеку для того, чтобы уничтожить в себе внутреннее раздвоение, нужно жить своей настоящей - разумной жизнью, а не жизнью животного; и тогда плотская жизнь человека станет под начало его разумной жизни и будет служить ей. - Иван сделал паузу, видимо предполагая, что будут вопросы, но аудитория молчала, тогда он продолжил чтение:

Истинная жизнь всегда хранится в человека, как хранится жизнь в зерне, и наступит время, когда жизнь эта делается видна. Истинная жизнь в 18человеке начинается с того, что плотская природа тянет человека к мирским, плотским удовольствиям, духовное же разумение показывает ему невозможность блага в такой жизни и указывает на какое-то другое благо. Человек вглядывается в это другое благо, которое ещё далеко от него; но он сначала не в силах ясно разглядеть его, не верит в это благо и возвращается назад к плотскому благу. Но хотя разум ещё и неясно указывает человеку своё новое благо, он зато уже вполне ясно показывает ему невозможность плотского блага, и человек опять отказывается от этого плотского блага и опять вглядывается в то новое благо, которое раскрывается перед ним. Разумное благо ему ещё не видно ясно, но плотское благо сделалось невозможным; человеку уже нельзя продолжать наслаждаться плотской жизнью, и он начинает по-новому понимать плотскую и духовную жизнь свою. Человек начинает рождаться в истинной человеческой жизни.

Происходит то, что происходит в природе при всяком рождении. Плод родится не потому, что он хочет родится, не потому, что ему лучше родиться, или что он знает, что хорошо родится; плод родится потому, что он созрел, и ему нельзя уже жить в прежнем виде; он должен начать новую жизнь не потому, что новая жизнь как бы зовёт его, а потому, что прекратилась возможность жить по-прежнему.

Духовная жизнь незаметно вырастает в человеке и дорастает до того, что жить ради удовольствия плоти делается для человека невозможным".

Иван умолк. Молчали и остальные. Заговорил Пётр Александрович:

"Да, человек двойственен. В этом я согласен с Толстым. Но у него мне не нравится какой-то религиозный фатализм: мол, обязательно сознание в человеке проснётся и он заживёт другой жизнью. У многих так и не просыпается, так человек-животное и уходит в мир иной. Почему? Я прочёл совместный с дедом труд Ивана и понял, 19что человек только тогда начинает жить духовной жизнью, когда находит смысл жизни. А смысл жизни у человека в деле. Есть суррогат смысла жизни - религиозное сознание. Этот "смысл" (в кавычках) может внушаться человеку другими людьми буквально с пелёнок. Толстой в зрелом возрасте отказался от ранее внушённого ему смысла жизни потому, что увидел - ложь это, глупость и подлость. Стал искать свой смысл жизни. Ему показалось - нашёл в "Непротивлении злу насилием", но так был в нём неуверен, что постоянно говорил тем, кто к нему приходил: "Нет у меня особого учения жизни. Нет!".