Игры Кришны. Кришитоши (СИ)

Хасан все пытался найти рациональное объяснение происходящему.

— Ты думаешь, что тебе все это снится? — с насмешкой спросил Джин. — А как же один из столпов Ислама — вера в ангелов и джиннов? Еще до сотворения рода человеческого были созданы существа лишенные материальной формы. Каждая из этих форм имеет свою хронику сотворения и свою религию, как инструмент, вносящий порядок в гармоничное сосуществование элементов. Все стихии способны совокупляться друг с другом, кроме огня. С помощью четырех элементов моя пречистая энергия проявляется и становится доступной глазу человеческому. Я являюсь сердцем жертвоприношения, смелым парением молитвы. Я — божественная искра, скрытая во всем, и преславная душа солнца.

— То есть ты питаешься всем, что горит? — спросил у Джина Хасан. — Понятно, почему создатель уничтожил вашу планету.

— Моя планета не уничтожена! Это произошло до зари сотворения рода человеческого. Все мироздание цвело благочестием, но наша планета погрязла в грехе. Огонь гордыни подпитывала страсть, и вместе они угрожали всей вселенной. Были в роду джиннов праведники. Всякий раз, когда они приходили увещевать в сонмы, джинны отвечали им: «Разве может с нами что-нибудь случиться? Ведь мы созданы из огня! Нами скреплено все во вселенной! Разгневан был Господь. Слал Он бедствия на нечистых, и винили они в бедах своих близких. Решил Господь сурово покарать джинов. Собрал  Творец  войско и повелел ему покончить с распутными — и свершился суд праведный. Объяли войны Божьи планету джинов льдом плоти своей, а когда вернулись, предстали пред Господом своим коленопреклоненно. Спросил их мудрейший, определивший исход «Все ли нечестивцы погибли?» Знал Он что Его воины из милосердия сохранили пламя размером с лепесток свечи. Взял Господь его в ладонь и, возвысив над мирами, сказал: «Будет он искуплением народу своему».

Вырастил Господь пламя чести. Стало оно джином, его благодарным слугой. Обучил его Создатель наукам. Стал Джин Его проповедником в мирах.

Собрал Господь ангелов пяти стихий. Среди них был и ангел огня, нареченный Иблисом. Взял Мудрейших от каждого из них какую-то часть и создал истукана.

— Знаете ли вы имена ваши? — спросил Он у ангелов.

— Нет, — ответили они Ему.

Вдохнул мудрейший в истукана дух свой. Ожило Его творение и нарекло ангелов именами. Повелел Господь всемогущий всем поклониться творению своему. Поклонились ангелы, кроме Иблиса.

— Разве ты из числа непокорных? — спросил Создатель у него.

— Господь мой, — обратился Иблис к Господу своему, склонившись пред Ним. — Твоей мудростью наполнено все мироздание. Волей твоей все содержится во всех мирах. Нет Бога, кроме Тебя. Разве смогу я поклониться другому?

Разгневан был Господь неповиновением слуги своего и проклял Он Иблиса, погасив огонь его славы.

— Радость моя! Справедливейший, Тобою определен исход. Знаешь Ты что не из гордости своей я не поклонился и не из гордости своей говорю сейчас. Мудрость свою ты вложил в меня, от нее принимаю я смиренно участь свою. Встану я на пути у рода его. Буду сбивать с пути, предопределенного Тобой. И увидишь Ты их оспаривающими мудрость Твою. И если смогу воссиять, простишь ты меня и род мой.

— Да будет так, — повелел Господь слуге своему.

— Нет воли и власти Твоей над душами праведными Мне.

— Это догма, — с важным видом заявил Джин. — А это заставит тебя задуматься: все ангелы поклонились. То есть соединились все элементы, кроме Иблиса. Огонь по своей природе не может совокупиться с водой. Эти элементы губительны друг для друга, несмотря на то, что вода проявляется из огня. Все четыре элемента являются пищей огня, проявляющей пламя. Сказано было, что он враг вам. Но Господь мудр и справедлив. Разве мог Он не знать, что огонь не совокупится с водой?

Проявившись в огне, Джин своей огненной рукой дотронулся до Хасана — тот вскрикнул от боли. Джин продолжил свой рассказ.

— Он положил начало роду Адама, совокупность четырех элементов была вверена во власти Иблиса, огня искушающего. Повелел при этом Господь,Иблису, что нет власти твоей над праведными, над теми, кто предан Мне. А что есть по-твоему искушение? В огне искушающем формируется душа.

— Мой покойный прадед Аль Адиль, — начал Хасан, — считал, что человек — это подобие мировой души и деятельности вселенского разума, наиболее совершенное из всех существ. Гармонией своих органов и форм он раскрывает всю полноту Божественной мысли. И для того, чтобы вступить в царство Бога, он должен покорить свою собственную природу.

Джинн выслушал Хасана и продолжил свой рассказ:

— Действенная природа того, кого вы, люди называете Иблисом, есть соответствующий элемент Божественного глагола, образующий мысль в плотную материю. Мы, чья сущность —  пречистая энергия огня, на всех планетах материального космоса выполняем одну миссию. Через эмоциональное проявление существующих форм жизни создаем магнитное поле. Таким образом все планеты в вакууме магнитных полей занимают каждая свое место. Мудростью своей Создатель определил так, что планеты с учетом их форм жизни высвобождают свою пречистую энергию через коридор, образующийся во время каравана планет, передавая ее солнцу. Солнце, аккумулируя и трансформируя ее, распределяет эту энергию по всей своей системе.

Слушая Джина, Хасан не заметил, как начало светать. Совершив омовение и помолившись, он отправился спать. Утром его разбудил оружейник. Глядя на заготовку, которую сделал Хасан, он с удивлением спросил:

— Как удалось тебе достигнуть того, что мне далось только после долгих лет практики? Я с полной уверенностью наделяю тебя обязанностями оружейника. А теперь преврати этот прут в заготовку, тонкую как перо. Сплети из нее косичку, преврати ее в однородную массу, полученное пропусти сквозь пальцы и снова сплети косичку. Когда закончишь, я покажу тебе то, что делает меч несокрушимым.

Дав Хасану наставление, мастер ушел. Хасан взял заготовки и отправился в кузню.

Джинн предложил Хасану свою помощь и с гордостью добавил:

— Только меч, обожженный мною, будет воистину несокрушим.

Взяв заготовку своей огненной рукой и раскалив металл до предела, он с легкостью вытянул ее в прут, затем с той же легкостью сплел из прута косичку из косички — еще одну и без усилий пропустил сквозь свои огненные пальцы прутик тонкий как перо. — Это сердце меча, — разглядывая свою работу, произнес Джинн. — Теперь настал твой черед. Сделай новую заготовку, повтори весь процесс сам при помощи молота.

Хасан тут же принялся за работу. Выполнив в точности все указания Джинна, он утомился и присев на лежак.

— Что такое сердце меча?

Джин взял в руки сделанную им на наковальне заготовку и принялся их внимательно разглядывать.

— Теперь придется работать с кислотой.

Раскалив обе заготовки добела, Джинн окунул их в емкость с кислотой и, поддерживая одинаковую температуру, обвил работой Хасана свою.

Под звонкие удары молота Джинн рассказал Хасану, что у настоящего меча есть душа. Ее слышит только мастер, изготовивший его, и с годами ее начинает слышать мастер, владеющий мечом.

К вечеру меч был готов. Оставалось только отшлифовать его и прикрепить к нему рукоять. Эту работу они предоставили мастеру. Хасан лишь предложил ему изготовить рукоять из слоновой кости, но мастер не слышал его: он с восторгом читал на лезвии имя меча — «Карающий».

Говинда

Начало пути

Карающий

Персия, хоть и не была частью мамлюкского султаната, из-за своего шиитского большинства все же признавала мощь соседствующего халифата. Среди персидской знати были те, кто имея исключительно торговые отношения с султаном, поддерживали с ним и дружбу. Раз в год они собирали щедрые дары, пополняя казну султаната. Беспрекословно персы подчинялись своим духовным правителям — шейхам. Шейхи имели привилегию пользоваться всеми благами своего народа. Главной фигурой среди шейхов Персии был Нияз. По преданию он имел древние корни, бравшие свое начало от самого Кира. Славился шейх Нияз страстью к невинным дочерям своего народа. В ту пору из-за него многие семьи лишились возможности видеть своих дочерей счастливыми. Слава о развратнике Ниязе распространилась по всему султанату. Султану он тоже не нравился, но, будучи дальновидным политиком и великим стратегом, он предпочитал не вмешиваться в дела могущественного соседа, не входившего в султанат.