Влажные Области

желудок и кишечник в довольно сухом состоянии. Чтобы там они впитали в себя

жидкость, разбухли и изнутри начали давить на стенки кишечника, подавая

сигнал, что им нужно выйти.

Так давление кала станет очень сильным. У меня уже звездочки перед

глазами, а снизу меня сковывает страх. Я не буду ходить в туалет несколько

дней. Просто сделаю как моя мама. Буду ждать, пока внутри всё не рассосется.

Интересно, а можно есть пиццу, когда ждешь стул? Не спросив, я решаю,

что при лечении анального отверстия важно есть и то, что особенно любишь. Я

звоню в мою любимую пиццерию с доставкой на дом «Маринара». Я знаю номер

наизусть. Он очень простой, похож на номер службы секса по телефону. Радость

ожидания велика, но я не показываю этого. По телефону пытаюсь говорить как

можно наглее:

«Одну пиццу Фунги, два Пльзенского. Больница св. Марии, палата 218. На

имя Мемель. И давайте там быстро, чтобы она не остыла, пока ее сюда привезут.

Просто скажите в приемной, они позвонят наверх. Пока».

И как можно быстрей и резче кладу трубку.

Есть одна история, о которой все говорят и о которой я много размышляю:

две девушки заказывают пиццу домой. Они ждут и ждут, а пиццу не привозят.

Несколько раз они звонят в службу доставки и жалуются. Потом все-таки пиццу

приносят.

Она выглядит немного странно и необычная на вкус. Одна из девушек случайно

оказалась дочерью контролера качества продуктов питания, и прежде чем они всё

съели, они сложили остатки еды в пакетик и отдали папе.

Все еще думают, что просто пицца такая. При анализе в лаборатории

выясняется, что на пицце была сперма пяти мужчин. То, что произошло до этого,

я представляю себе так: парни из службы доставки вышли из себя. Так как

жалоба поступила от девушек, у них возникли фантазии об изнасиловании. Это

вполне нормально. Они обсуждают проблему, придумывают план и вытаскивают

свои члены, чтобы вместе подрочить на пиццу. Пекари пиццы видят друг у друга

члены. И не только в обычном состоянии. А в состоянии полной эрекции. И видят,

как они дрочат и кончают. Поэтому я завидую мужчинам. Я бы с удовольствием

посмотрела на влагалища моих подруг и одноклассниц. А также на члены моих

друзей и одноклассников. А еще я бы не отказалась посмотреть на то, как они все

кончают. Но такое получается редко. А спросить я не отважусь.

Я вижу члены только тех мужчин, с которыми я трахаюсь, и влагалища тех

женщин, которым я плачу.

А я хочу увидеть в жизни как можно больше!

Поэтому я люблю такие развлечения: еще не протрезвев после дискотеки,

мы взламываем открытый бассейн и купаемся голыми.

Все эти условности с нарушением неприкосновенности жилища мне как-то

не очень приятны. Но хоть доведется увидеть несколько кисок и членов.

Вот как-то так. В любом случае, когда я заказываю пиццу, я очень

невежлива. Я жалуюсь, даже если ее быстро привозят. Я бы с удовольствием

поела пиццу со вкусом спермы пяти мужчин.

Это же как секс с пятью незнакомыми мужчинами одновременно. Ну ладно,

не секс. Но все же, как будто пять незнакомых мужчин одновременно кончили

тебе в рот. К этому стоит стремиться в жизни, не правда ли? Если говорить о себе

- отлично.

Я вообще не могу ходить. А значит, я не смогу забрать пиццу. Мне

следовало бы спросить заранее. Блин. Я пропала. Этого еще не хватало. Мне надо

кого-нибудь попросить принести ее мне. Вряд ли вахтер поднимется в палаты и

будет разносить пиццу. Робин должен помочь. Экстренный вызов. Я

злоупотребляю? Все равно.

В палату заходит другой санитар. На его бейдже написано «Петер». Я

улыбаюсь. Я люблю это имя. У меня кое-что было там с одним. Я называла его

«обоссанный Петер». Он умел отлично лизать киску. Он делал мне это часами. У

него была особая техника.

Он зажимал петушиные гребешки между зубами и языком и лизал там

языком. Туда-сюда. Или языком, с большим количеством слюны на нем, он

облизывал всё от анального отверстия до жемчужинки-хоботка (клитор) и снова

вниз. Очень сильно стимулируя и не пропуская ни одной щели.

Обе техники были просто отличными. Как правило, я кончала несколько

раз. Один раз так бурно, что я напИсала ему в лицо. Сначала он обиделся, потому

что думал, что я сделала это нарочно. Это же как-то унизительно, когда он стоит

там, на коленях, и тут такое.

Я вытерла ему лицо и извинилась. Но думаю, что ему следовало бы

гордиться этим. До этого никому не удавалось довести меня до того, что во время

оргазма я потеряла контроль над мочевым пузырем. И я не была пьяной или что-

либо в таком духе.

Немного погодя он был очень горд. В этот день у обоссанного Петера я

узнала, что моча очень сильно раздражает слизистую оболочку глаза. А как иначе

я бы вообще узнала об этом?

«Где Робин?»

«Его смена закончилась. В ночь сегодня я».

Что уже так поздно? В больнице так быстро проходит день? В самом деле.

Уже стемнело. Я схожу с ума. Ну, отлично. А здесь не так уж и плохо, Хелен,

время незаметно пролетает, когда ты так развлекаешься со своими собственными

мыслями.

«Так, чем я могу тебе помочь?»

«Я хотела попросить Робина об одном одолжении, тебя мне как-то неудобно

об этом просить. Мы же еще не знакомы», - на этот раз я сразу перехожу на ты, в

такой непристойной ситуации выкать кажется мне неуместным.

Это вообще не айс, когда один из собеседников лежит с голой задницей.

«Что за одолжение?»

«Я заказала пиццу, сейчас ее уже привезут, а я не могу ее забрать. Мне

нужен кто-то, кто может сходить и принести мне ее в палату».

Может быть, санитар вовсе и не интересуется правильным питанием, и всё

пройдет гладко.

«А разве после операции тебе не надо есть продукты с балластными

веществами? Мюсли? Отруби?»

Блин.

«Да. Надо. В пицце разве нет таких веществ?»

Гениальная идея. Притвориться дурочкой.

«Нет. Скорее всего это пойдет во вред».

Не пойдет на пользу. Здесь все только и думают что о стуле. Это же моё

дело.

«Но важно есть то, что пищеварительная система уже знает. Резкое

изменение режима питания помешает вызвать стул. Пожалуйста».

Звонит телефон.

Я беру трубку.

«Уже привезли пиццу?»

Я убираю трубку и улыбаюсь Петеру, вопросительно подняв брови.

«Я принесу тебе ее. Сама увидишь, что тебе от нее будет», – говорит он,

мило улыбаясь, и выходит.

«У Вас ее заберет санитар Петер. Никому больше не отдавайте ее.

Спасибо».

Мне везет с санитарами. Они мне нравятся больше, чем медсестры.

Я лежу в палате и жду Петера.

На улице темно. Я вижу свое отражение. Моя кровать очень высокая – это

для того, чтобы у обслуживающего медперсонала не возникало проблем со

спиной, когда они поднимают пациентов. Оконное стекло идет справа налево – во

всю стену – и сверху вниз – прямо до батарей. Огромное зеркало. Когда снаружи

темно, а в комнате светло. Мне бы и фотоаппарат не понадобился, да? Я

поворачиваюсь задницей к окну, головой в том же направлении. Но вижу

размытое отражение. А, всё ясно. Тут двойная рама. Поэтому получается двойное

отражение, слега смещенное. Хорошо, что у меня был фотоаппарат. Когда темно,

я могла бы лежать задом к двери, но все равно видеть, кто заходит, даже не

поворачиваясь. Мне это нравится. А меня видно с улицы? А, да пофигу. Они же

знают, что это больница. Снаружи такого сложно не заметить. На худой конец они

подумают: «Это бедная сумасшедшая девочка, которая под действием лекарств

выставила свою задницу в окно». Они лишь пожалеют меня. Отлично.

Здесь в больнице я стану настоящей нудисткой. Обычно я вовсе не такая. В