Маргарита и Мастер (СИ)

- Да? Ты финдиректор? Или забыл, как тебя били в свеже-побеленном парковом туалете во время проливного дождя? Ты и есть Варенуха, захвативший незаконно власть в Театре Варьете, и скрывающийся здесь под видом мясника-пьяницы Лехи.

- Вы так много знаете, что я уже начинаю вас бояться, - промямлил Варенуха.

И он избил его. Но не сам, естественно, а позвал троих покойников из операторской будки:

- Алексея Девотченко, бывшего командарма Андрея Панина и свово - в том смысле, что иво - сводного брата Оленя, который хотя и был без рогов уже, бил больно и довольно долго, приговаривая:

- Ты почему не пригашал меня раньше на главные роли в свой Товстоноговский Сиэтэ?

- Как же, приглашал, и довольно часто, можно сказать, всегда, когда играл эти главные роли сам!

- Не верю. - И добавил: - Или ты не веришь, что я - это Станиславский, а ты так только: обедал - может быть и очень часто - с Товстоноговым в одном буфере, да и только на утренних спектаклях. Поэтому.

- Поэтому?

- Поэтому мы сейчас с тобой вспомним, так сказать, всё, ибо, как сказал незабвенный Шварценеггер:

- Алл би бэк!

- Ай! Ая-яй! За что?!

- Теперь я буду учительница, Клавдия Семеновна, а ты, мил человек, только Вовочка, опять опоздавший, и более того, вообще не выучивший урок.

- Я учил.

- Гут. Напиши, как произносится буква Д.

- Рассказать, как пишется буква Д? - сделал вид, что глотает от ужаса слюну Вовочка.

- Наоборот-т!

- Наоборот не бывает, профессор.

- Рипит ит, плииз!

- В обратную сторону эта посылка не имеет решений.

- Ты что, деревенский, писать не умеешь?

- Да, в том смысле, что нет. Зато умею играть на фортепианах.

- Гут, пойди к Плинтусу-Вертеру, точнее, не Вертеру, конечно, ибо какие у него могут быть страдания в эти годы систематического воровства у Кой Кого денег из иво разрезанно-вырезанных томов, кроме того, как лишний раз обосраться, оказавшись один в поле воин, а наоборот:

- Плинтус-Поттер, бренчащий сейчас на форте, - а ты садись за ударник.

- И Стоик выдал, как Ринго Старр, пока еще жива была группа Битлз:

- Что? - А вот то, что Диман сам побежал в инструментарий и схватил там гитару Электрика.

Стоик извивался, соответственно, за фортепьяно.

- Какая это буква Д? - удивился Михаил Маленький.

- Да, - ответил Электрик, - ибо это - yeste-D-ey.

- В этот день кто-то родился? - спросил Миша.

- Яишница-Болтушка, - сказала Алла Два. И добавила: - Поджарьте ее еще раз, ребята!

- Йеsтэр, дей,

ол май трабэлз симд соу фар э' уэй.

- Вы кого снимаете? - спросил Михаил Маленький у Девотченко?

- Кого сказали - того и делаем, - ответил главный оператор.

- Но Алла Два не может, кажется, быть Воландом, - сказал Электрик, обладавший не меньшей мудростью, чем его брат-эмигрант именно по этой причине.

- Вы думаете? - удивился Михаил. - Почему? Из-за своих прошлых связей с Христом?

- Они где прошлые - там и будущие. Но, думаю, вы правы, и знаете почему? Кто-то же должен провести апостолов в ад на помощь Иисусу Христу.

- Из Ада, вы хотите сказать?

- Пока не знаю точно, но думаю, в Ад Его провожал Дима, а назад путь показывала апостолам эта Алла Два в роли Марии Магдалины, и второй половины этого Димы.

- Вы думаете он сможет справиться с ролью Воланда?

- Нет, не уверен, но больше все равно никого нет. Если мне только самому попробовать. Да и то, я вспомнил, что сам и играю Иисуса Христа, точнее Его Ноги.

- Но мне кажется уже поздно, - сказал Электрик.

- Мы погружаемся в ад?

- Скорее всего, дело обстоит наоборот: ад приходит сюда.

Океанский лайнер так бурлил воду, что засмотревшийся на нее Сирано сказал, не поворачиваясь назад, где стояла Ольга:

- Этот корабль снимали в Титанике, где утонул Леонардо ДиКаприо.

- Говорят, он опять ожил и стал злым фермером-плантатором вместе с Квентином Тарантино.

- Правда?

- Я могу утверждать это почти с полной уверенностью.

Он повернулся назад и сам чуть не упал в воду:

- Перед ним стояла совсем другая девушка.

- Ты меня не узнал? - спросила она, и взяла за руку, чтобы не упал через борт.

- Нет.

- Правда? Хочешь познакомиться еще раз?

Сирано посмотрел по сторонам, не подстава ли это? Но подозрительно никто не смотрит. Если только прикидываются.

- Ладно, пойдем куда-нибудь, - хотел сказать он, но девушка взяла его за руку чуть раньше, чем произнес.

- Что это? - спросил он, когда пришли.

- Это? Не знаю, а ты как думаешь?

- Это очень похоже на лестничную площадку.

- Да? Впрочем, я с тобой очень соглазна.

- Очень соглазна? Ты, что, не русская?

- А ты?

- Да, кто из нас русский, так только: шведы.

- Ну, давай!

- Не могу.

- Почему?

- Не знаю, с чего начать.

- Хорошо, ты пока подумай, а я закурю, можно?

- В каком смысле?

- Прикурить есть?

- Да, да, конечно, - сказал Сирано, и спички, как волшебная палочка, точнее, как:

- По мановению волшебной палочки, оказались: есть!

Откуда, если я бросил курить? Или дело происходит во сне? Во сне ему все еще снилось, что он опять закурил в какой-то чрезвычайной ситуации, например, чтобы:

- Попробовать по чьей-то просьбе, что ему все равно больше не захочется.

Хотя и ясно:

- Это уже не Ван Гог, и не Пабло Пикассо, а следовательно, приплыли:

- Репин опять вернулся в Россию. - И значит, опять:

- Курить будем. - И всё из-за переживаний. Зачем, собственно, переживал Лев Ландау, что вешал на уши, а точнее, просто на шапку, воздушные шарики, хотя и всего только пару? А вот именно только затем, по одной этой причине:

- Прикажут:

- Целуемся? - а он постесняется. Стыдно, и что нерешаемо:

- Стыдно в обоих случаях, что да, что нет. - Какой третий путь?

А третий путь, оказывается, и открыл Моисей:

- Не сдаваться даже тогда, когда нет хода ни туда, ни сюда, ни назад в Египет, ни вперед к призрачному счастью. - Надо просто тянуть вола за хвост, авось само образуется.

Далее, целуются.

- Ну.

- Ну.

Он почесал затылок. Она молчала. Молчание уже начало превращаться в развод по-русски:

- На Волге широкой, на стрелке далекой,

Гудками кого-то зовет пароход-д.

Под городом Горьким, где ясные зорьки,

В рабочем поселке подруга живет-т.

И Сирано вспомнил, что надо сделать половину того, что не получается.

- Когда хочется всё сразу - не получается, - сказала она.

- У тебя тоже так?

- Да.

- Угу. Ага.

- Так. - И не было никаких сил поднять на нее руку, в том смысле, что положить на плечо.

- Это плохо кончится, - подумал он, и сказал:

- Вот если бы так же думал Иисус Христос - ему бы нечего было вспомнить на кресте.

- Да? Зато было бы, о чем мечтать. Как Адаму.

- Так ты думаешь, Мартин Скорсезе показал не воспоминания Иисуса Христа, а его несбывшиеся, как у Адама, мечты?

Даже не знаю, что их них лучше.

- Помечтай об мне при мне.

- Ты думаешь, у меня получится?

- Да, я хочу, чтобы получилось.

Когда мы встретились, то хотели пройти мимо друг друга, ибо знали, если остановимся - это уже нельзя будет исправить. Она хотела уступить мне дорогу, но и я случайно ступил на ту же сторону, и тогда случилось то, что и так было ясно произойдет, если мы случайно столкнемся в безлюдном месте.