Маргарита и Мастер (СИ)

- Он уже перерешил себя на Воланда, - хотя и подумали:

- Распространяет на весь мир не свое личное мнение, а так:

- Подслушала какую-нибудь Аллу Два, - которая сама-то кто, собственно? Говоря мягко:

- Не каждый, далеко не каждый попавшийся вам на улице человек будет танцевать и петь на столе, даже за ресторан и секс, следующие за пивбаром.

Никто, правда, не говорит, что дура, но дурочка:

- Бывает. - Тем более, никогда не ходит в платье, а только в джинсах, и не очевидно, что это Монтана, которую и остальные Хомо Сапиенсы не стали бы никогда снимать - тем более, если это Бананы, с множеством молние-образных карманов, ибо:

- У человека есть Блат, - и возможно, у самого Зевса.

Или деньги.

И Грейс так и сказала:

- Я буду играть Аллу Два.

Люди пожали плечами, и не потому, что, а:

- Кто это? - а наоборот:

- Лучше Матфея, - который Там был, а она разве:

- Тоже?!

- Если не сказано, что не было - это не значит, что не было, а скорее всего, была, - сказал Монсоро.

Никто не стал спорить:

- Сама придумала себе роль - нам же лучше, ибо больше достанется Оставшихся.

Машина-Олигарх попросил Монсоро высказаться:

- Кого бы он имел в виду?

- Я буду писать протокол.

- Отлично, значит я буду Пилатом.

- А вы?

- Я?

- Да, да. лучше вы, чем я, - сказала Грейс Келли.

- Хорошо, мы с Людой придем.

- Куда?

- Да, куда? - спросил я.

- Сирано, ты будешь играть Иоанна Крестителя, а я любовницу Ирода, - сказала Грейс.

- Но мы...

- Да, вы с Людой, я это уже слышала.

- Когда?

- Так, голоса из будущего.

- Из прошлого?

- Или из прошлого - разница не большая.

- Но мы собрались на трагедию Мастера - Иисуса Христа, - удивился даже Машина, - а ты предлагаешь какую-то совсем древнюю историю.

- В эпизодах он будет и Иоанном, - сказала Грейс, как будто она и была здесь самим Молчановским.

- Может, я лучше тогда сыграю сам Молчановского, пока его нет? - сказал я.

- Ты?! Ты не сможешь, дорогой, - возопила мягким ласковым голосом Келли.

- Если я не смогу - кто тогда сможет, по-твоему? - спросил я, обращаясь ко всем, но глядя в упор на Келли.

Все растерялись, а точнее:

- Запутались в этих хитросплетениях чужих мыслей, - но в крытой колоннаде мелькнула фигура главного режиссера, и стало ясно:

- Сейчас он всё решит.

Пока Молчановский еще пробирался сквозь ряды колонн, я удивился, но так еще и не понял:

- Почему его личные параметры обратные: не уже и выше, а, наоборот:

- Шарообразные: ниже и жирнее.

- Их бин Молчановски, - строго и серьезно сказал этот Пилат, выйдя на освещенную середину, и мало кто заметил, что великая фамилия так и осталась незаконченной. Потом добавил, руками растянув свои жирные щеки в улыбку, а точнее, в насмешку над судьбой:

- Я заказываю Свадьбу. - И почти все поняли, о чем идет слава, а именно, о том, что он теперь здесь будет не только Хаус-Майором, но простым, так и не попавшим в Москву, вопреки мольбам Чехонте, майором милиции небольшого шахтерского городка, где, как часто говорят:

- Тозе зивут луди.

Только Машина-Олигарх спросил, что так и не понял:

- Кого мы будем играть:

- Свадьбу, подразумевая казнь Иоанна Крестителя на свадьбе Ирода и Саломеи, или наоборот:

- Так и пойдем все вслед за Иисусом Христом в Подземное Царство, имея в виду:

- Празднование победы в Галилее?

Но Борзов - а это был именно он, как человек, чем-то так сильно ублаживший Молчановского, что обалдевший предводитель дворянства выдал ему грамоту на самого себя - выбрал на роль Маргариты не свою собственность, Грейс Келли, а:

- Люду.

- Ни хрена себе, - сдвинул пилотку набекрень Машинист-Машина-Олигарх, и понял, что:

- Уже влюбился в нее. - Более того:

- Не мог понять, почему раньше не видел этого милого, красивого личика со слегка, а может, и чуть больше, чем надо:

- Вздернутого носа.

И пока я просил огласить:

- Весь список актеров и их ролей, - схватил ее за руку, обещая рассказать всю правду, как:

- Кидать уголь в его собственный паровоз.

- У вас есть собственный паровоз?

- Да, в Америке, купил на авторские.

- Зачем?

- Чтобы было куда пригласить достойную барышню.

- Вы думаете, мне понравится в паровозе?

- Всем нравится, а вам понравится тем более.

- Тем и более, почему? - удивилась Люда.

- Ну, вас выбрали, этим, как его, Хароном-Перевозчиком. Паровоз в этом деле: первая вещь.

- Там мягкие диваны?

- Мягкие ли диваны там? - Машина был слегка ошарашен:

- Леди не стеснялась, и сама говорила то, что хотела услышать.

И правильно, иначе чаще всего:

- Ничего так и не дождешься. - А уж Воскресения:

- И подавно.

Тем не менее, я обратился в Майору с предложением разобраться, что здесь происходит:

- Чё-то не то.

- А именно, как вас, мистер? - спросил Борзов-Молчановски.

- Сирано.

- Да, Сир.

- Я хочу сказать, что Харон, хотя и перевозчик потустороннего мира на Стиксе - совершенно не соответствует возможностям Аллы Два.

- Да, наверное, они чем-то отличаются. Хотя действительно, чем?

- Это очевидно, - сказал я.

- Да? Тогда, действительно, действительно надо подумать.

- Можно не думать, - сказал я.

- Вы знаете?

- Этот Стикс-Харон таскает людей с одного берега на другой, собственно для чего?

- Для чего?

- Только для того, чтобы Умершие опять жили, но жили в Царстве Мертвых. Тогда как Алла Два делает совсем наоборот:

- Спасает из Мертвых в Живые.

- И более того, - добавил сам Молчановски, - в:

- Вечно Живые.

Значит, он не просто так вышел прогулять по крытой колоннаде дворца Ирода Великого, а, действительно:

- Начитался древних рукописей Герберта Аврилакского по самые уши. - И кстати вынул из-за пояса, как гимназист зеленую книгу, в которой и пропел:

А век в лицо тебе смеется

и вдаль бежит сквозь треск идей.

Смотри, одно и остается -

цепляться снова за людей,

за их любовь, за свет и низость,

за свет и боль, за долгий крик,

пока из мертвых лет, как вызов,

летят слова - за них, за них.

Я прохожу сквозь вечный город,

дома твердят: река, держись,

шумит листва, в громадном хоре

я говорю тебе: все жизнь.

- Хорошо, - сказал я.

- И он значится, - ляпнул:

- Сирано, ты должен умереть.

Я попытался увернуться:

- Что-то я не слышал, кто вас просил об этом.

- А послание в стихах, ты, что, не слышал?

- Я не думал, что слова о смерти относятся ко мне.

- Тут больше никого не было, кто бы, как говорится в песне:

- Если эни-боди слушает - послушай.

- Дальше идет о девушке рассказ, - сказал я, - значит, она должна здесь быть.

- Хорошо, бери ее, если найдешь, эту свою спасительницу.

И естественно тут же появилась Алла Два, а я вякнул:

- Хочу, чтобы пришла моя Люда.

- Хочу, чтобы пришла моя Люда, - передразнил Пилат, - ты заплачь еще.

И я заплакал - можно сказать и так. Да-нет, точно:

- Я не понимаю, почему меня с ней разлучили? Или я раб, крепостной крестьянин.

- Нет?

- Рыбаки, как и ученые, хотя и бедные люди, но не рабы.

- Да? - сделал удивленное лицо Пилат, - ну, ладно, получишь ее на время свадьбы, а там опять в клетку.