Тропою сна (СИ)

- Не хочу пугать, но ваш ребенок не принадлежит миру людей.

- Значит, вы все-таки его увидели, - обрадовалась девушка.

- Вы действительно хотите это услышать?

- Иначе бы мы не пришли, - хмыкнул Лем, последние пол часа он только и думал, что сидят они здесь совершенно напрасно.

- Ну хорошо. В вашем прошлом ребенок действительно есть. Сразу я его не обнаружила только по тому, что искала так, как ищу обычно людей, по человеческой ауре, теплу. Но его я увидела совсем по-другому. Приблизительно так я обычно вижу души, не желающие после смерти покидать наш мир.

- Вы о приведениях? - не сдержался от вопроса Лем.

- Это слишком грубая и мало объясняющая трактовка данного явления.

- Он жив, - упрямо замотала головой Эля, и ее глаза моментально наполнились слезами.

- Я и не говорю, что он мертв. Я лишь сказала, что вижу его в вашем прошлом приблизительно таким образом, как вижу, так называемых, приведений. Но он не один из них, как и не один из нас. Это сложно объяснить, я столкнулась с таким впервые. Он не призрак и не совсем человек, он словно изображение человека, очень качественное отражение самых распространенных черт, которые могут быть в ребенке. Как бы вам это поточнее объяснить. Представьте, что наш мир это плоская картина и, несмотря на то, что каждый изображенный на холсте персонаж может отличаться палитрой цветов, все же все их объединяет состав красок, текстура холста, наконец, рука творца-художника. Вы следите за моей мыслью?

Лем задумчиво выгнул бровь, Эля лишь напряженно молчала, боясь пропустить хоть слово.

- А теперь предположим, что на картину сверху наложили прозрачную пленку, на которую уже не художник-авангардист, а, к примеру, профессиональный мультипликатор нанес маркерами еще один персонаж, но в той же цветовой гамме. С виду он похож на все остальные персонажи картины, но по факту не имеет к ним никакого отношения, да и к миру их картины тоже. Понимаете?

- Смутно. Но предположим, что так. Как он оказался здесь, а главное куда пропал?

- Затрудняюсь ответить, но, похоже, теперь кто-то убрал изображение мальчика с поверхности нашей реальности. Снял прозрачную пленку с картины.

- Что с ним сейчас происходит?

Экстрасенс только пожала плечами.

- Может быть, вы увидите, что его окружает? Опишите место, предметы вокруг? - с надеждой спросила Эля.

- К сожаленью я вижу только наш мир - картину маслом, и, не смотря на то, что могу чуть больше, чем остальные персонажи, все же до другого мира мои способности не дотягиваются. Я смогла разглядеть тот период прошлого, когда ваш сын соприкасался с нашим миром, но теперь у него с нами нет ничего общего и мне не за что зацепиться.

Лем не особенно удивился, это удачно вписывалось в некоторые из его предположений, а вот в Эллиной голове никак не укладывалось то, что ее маленький мальчик не просто трехлетний ребенок.

- Но самое интересное в другом. Еще когда вы только озвучили свой вопрос и упомянули о наличии сына, я увидела, что вы приемная мать, как я уже говорила в вашей ауре не просто нет доказательств того, что вы рожали, но и нет указания на то, что такое для вас вообще возможно. Но при этом вы действительно его мать, на вас есть печать материнства, которую я не сразу заметила. И вот, что удивительно - она бывает только у рожавших женщин, а вы совершенно потрясающее исключение.

От экстрасенса друзья ехали молча, Лему не давали покоя просчеты теорий с учетом новых сведений, а Эля чувствовала только всеобъемлющую пустоту, она безумно тосковала по сыну, не смотря на то, что с его исчезновения прошло чуть больше суток, а еще страдала от разрушительной безысходности. Казалось, что она тонет в бездонном желтом море зыбучего песка и не за что ухватиться для того, чтобы не погрузиться с головой, не говоря уже о том, чтобы выбраться. Временным спасением могло быть только одно, и она набрала знакомый номер.

- Мне очень нужно тебя видеть, давай в нашем месте. - На том конце не стали задавать лишних вопросов, а Лем, услышав, круто сменил маршрут и вместо севера города направил машину в сторону юга.

Когда они приехали в любимую кофейню, Янош уже сидел за столиком и пролистывал тоненькое меню, причем делал он это явно от безделья, список предлагаемых десертов друзья уже давно знали наизусть. Молоденькую официантку словно пригвоздили к красавцу-посетителю, и Эля еще в дверях успела пожалеть бедняжку, Ян смотрел на нее приблизительно с тем же интересом, с которым рассматривал знакомый до мельчайших подробностей дизайн уютного зала.

Увидев приближающихся друзей, Ян озвучил заказ, а, присмотревшись к подавленной Эле, добавил к нему малиновый чизкейк. Присевшая напротив него подруга, благодарно улыбнулась. Официантка напряглась и, записывая, принялась украдкой рассматривать прибывшую блондинку. Но, быстро заключив, что такой красивый парень, просто не может встречаться с этой безвкусно одетой, нелепой особой, расслабилась и в мыслях сделала блондинку и кучерявого шатена любовниками.

- Как совещание? - бросил Лем.

- С потерями, - устало ответил Янош, не отрывая взгляд от Эли. Она смотрела в его глаза, и пустота, перемешанная с безысходностью, временно отступила. Он был таким сильным, таким непоколебимым, таким надежным, в своем неизменном идеальном костюме и галстуке, что Эле захотелось взять немного его уверенности взаймы. Не медля ни секунды, она зачерпнула неполную горсть и долго пересыпала в руках, толком не зная, что с ней делать, а потом поднесла к сердцу и ощутила, как медленно она впитывается под кожу с едва заметным покалыванием.

Когда девушка очнулась, парни уже во всю поглощали сладости. Лем пододвинул Эле блюдце с десертом, и она принялась заедать, разочарования и тревоги этого дня.

Официантка обхаживала Яна как назойливая женушка, и Эля отсчитывала четыре минуты, именно на столько обычно хватало его терпения. Когда они истекли, Ян нетерпящим возражений голосом попросил девушку удалиться, та мгновенно побледнела и, расстроено опустив плечи, ушла.

- И почему тебя еще не презирает половина женского населения города? - удивился Лем.

- Потому, что у этих прилипчивых дур, туго с чувством собственного достоинства.

- Ну а те, у кого с этим все в порядке?

- У таких выдрессированные провалы в памяти. Их самолюбие просто не воспринимает отказов, и поэтому мозг резко вычеркивает меня из событий дня.

- Удобно, - развеселился Лем, на что Янош только отмахнулся и потребовал отчета о походе к экстрасенсу. Эля рассказала. Друг, не изменяя себе, раскритиковал от и до, и на том успокоился.

Они частенько собирались в этом месте и даже столик по возможности выбирали один и тот же, поэтому можно было на секунду забыться и представить, что все как обычно, но ни у кого из троих это не получилось. Все темы неминуемо сходились в одной точке.

- А помнишь, когда он только появился, ты не знала что и как нужно делать и мы в три часа ночи искали в Интернете схему заворачивания ребенка в подгузник?

- Да уж, Ян нас еще обозвал бездарями, а утром привел свою маму, как эксперта со стажем по вопросу пеленок и распашонок, - вспоминая, улыбнулась Эля.

- Да вы только благодаря мне тогда не угробили ребенка, - насупился Янош. - А когда у него резались зубы, ты доказывал, что на лицо все симптомы вирусной инфекции и Эльку чуть до инфаркта не довел.

Во всех сегодняшних разговорах правила деланная веселость, и в беззаботном смехе парней сквозила фальшь, они лишь хотели на время отвлечь Элю. Янош пока не получил утешительных новостей из полиции и от частного детектива, а Лем наметив пару встреч с экстрасенсами на завтра, пытался украдкой продумать список самых правильных в данной ситуации вопросов. И оба они не сводили глаз с девушки, серые и карие глаза следили очень внимательно, стараясь уловить в поведении подруги, малейшие поводы для беспокойства, и каждый сканировал ее по-своему. Ян скользил взглядом по желтым шароварам, красному расшитому топу и черных перчатках без пальцев, анализируя не переходит ли сегодня всякие границы даже такая привычная для Эли взбалмошность в выборе одежды, и не связано ли это как либо с ухудшением ее душевного состояния. Лем же предпочитал смотреть глубже, сегодня Эля старалась не на секунду не выпускать Яна из поля зрения, а это значило только одно - ей было очень тяжело справляться с самой собой.