Княжеский отпуск (СИ)

Алексей тоже молчал, будто воды в рот набрал.

- Ну значит так, други мои верные, - сказал курильщик, упираясь ладонями в свои колени и глядя в яркий слепящий огонь, - ежели к завтрему, ну положим, к полудню, вы не доделаете начатое...

- Погоди, погоди, - прервал его сидевший рядом, безымянный, старик - мы ж не за тем сюда пришли... Куда она денется-то?

Курильщик лишь зыркнул на него из-под косматых седых бровей и продолжил:

- Если не докончите начатое, то это сделаю я. А потом примусь за вас, и за них вон, - он кивнул на мальчишек.

- А они-то причём? - встрепенулся Алексей.

- Молчи, рвань! Молчи, говорю! Не про твою честь... Будешь мне рыло своё ситцевое сувать...

Князь, притаившись за деревом, был ни жив ни мёртв: он не привык к таким речам, потому как в его обществе никто так не выстраивал беседу и не вёл себя столь вызывающе. Его друзьями были благородные, в высшей степени интеллигентные люди: министры, генералы и даже принц, с которым на днях свёл знакомство. А на прошлой неделе, например, распивая с ним бутылочку божоле, принц, этот приятнейший, добрейший, тончайшего ума человек, тряся свёрнутой газеткой, где приводилась ужасающая статистика смертности в его стране от известных всему миру болезней, жаловался князю на плохих ветеринаров, не умеющих толком объяснить, почему его борзая никак не может ощениться, и для него сейчас это такое горе, что горше нет на свете. А на следующий день...

Тут воспоминания князя прервались грубым выкриком:

- Пошли домой отсюдова! - заорал курильщик на мальчишек, - и смотрите за ним во все гляделки!

Мальчишки нырнули в кусты и снова побрели по темноте.

Князь не знал, как быть: либо пойти за ними, иначе не найти ему обратной дороги, либо остаться здесь и дослушать остальной разговор. Он сидел тихо, словно мышь в норке, боясь шевельнуться. Ни одного слова не доносилось от стариков, тишина стояла такая, что звенело в ушах, и если сейчас сделать хоть одно движение, то они враз услышат - это не наивные ребятишки.

Князь сидел на траве и что-то покалывало его сквозь штаны. Он только почёсывался, не обращая внимания на большой муравейник у соседнего дерева.

"Семён!", - услышал он вновь голос курильщика.

- А, Семён? Чего приуныл-то?

Семён молчал: видно слово здесь дорогого стоило - он только шарил лаптями по земле и смотрел в огонь. Другие два его товарища тоже молчали и также смотрели на пламя, весело плясавшее на кривых чёрных сучьях.

- Глаза-то не сожжёшь? - спросил курильщик, и вновь пустил струю дыма в лицо Семёна.

- Не сожгу, - буркнул тот.

- Как знать, как знать, - прогнусавил курильщик, и все теперь смотрели на Семёна, видимо ожидая от него какого-то признания.

Тот сидел как к бревну прибитый, не шелохнувшись, даже лапти его перестали скрести землю. Он весь напрягся и ждал чего-то страшного и неминуемого.

- Ребятки, - сказал курильщик, - а не сыграть ли нам в кости?

- Не, не буду, - махнул рукой Алексей и отвернулся.

- И я не буду - сказал безымянный, - спать надо укладываться, а то весь день ходили, как неприкаянные, уже с ног валимся.

- И ещё походите, коли в том нужда будет.

- А как со старухой быть: ты, ведь, завтра велел?

- Завтра будет - завтра: утром решим, - ответил курильщик.

Тут безымянный шепнул ему что-то в самое ухо. Курильщик продолжал спокойно сидеть, а потом согласно кивнул:

- Ты, конечно, прав - главное наше дело не в ней, - он выпустил дым в чёрное небо, - тогда надо разделяться: вы - искать, ну а я... Так надёжней будет.

- А если не найдём?

- Значит будете искать в другом месте: нам деваться некуда.., - но тут он осёкся и тихо спросил:

- Слыхали?

- Нет.

- Вон там, у дуба, шорох какой-то, - курильщик показал трубкой в то место, где сидел князь.

- Показалось.

- Нет, погодь, я же ясно слышал.

- Ну, мышь какая-нибудь, иль белка, - ответил безымянный зевая.

- Да какая белка? Там что-то покрупнее будет. Семён, ну-ка, глянь!

Семён не шелохнулся, сидел как приклеенный и всё смотрел на огонь.

- Семён, оглох што-ль?

- Иду, - тихо ответил тот и неспеша побрёл к дубу.

Подойдя вплотную к дереву, он увидел сидящего там князя. Сергей Петрович посмотрел на него без всякой мольбы в глазах, без сожаления, что оказался здесь так не вовремя, и не произнёс ни слова. Семён будто прочёл в его взгляде: "Делай, что должен сделать". Он быстро отвернулся от князя и крикнул:

- Нет никого!

- Ты хорошо смотрел?

- Хорошо!

- Ну тогда иди сюда.

Семён побрёл к костру не оборачиваясь. Князь продолжал сидеть без движения. Он не знал, что делать: либо вскочить и броситься бежать в чащу, либо ждать, пока все улягутся, а потом тихо покинуть это зловещее место.

Ждать пришлось не долго. Компания посидела ещё с полчаса, было только слышно, как тихо переговаривались трое стариков, кроме курильщика - тот продолжал смотреть сквозь слабеющий огонь догоравшего костра в то место, где притаился князь, и сосал свою трубку.

- Ладно, спать, - сказал наконец он.

Не загасив костра, все начали укладываться прямо на траву.

10

Выждав ещё немного, князь тихонько отполз вглубь леса. Он не знал, как скоро доберётся до дома, но старуху нужно успеть предупредить, как бы она к нему не относилась. Честь русского офицера не позволяла думать иначе: если граф поручил, а ведь простая просьба - это и есть поручение, смотреть за порядком в доме, то нужно следить и за домочадцами, и за их спокойствием. А поскольку старуха нашла здесь приют, то и её должно было оберегать. Но иногда сомнения цепляли его слабыми тощими коготками: а заслужила ли старуха этого предупреждения, нуждается ли она в его защите, и надо ли влезать в чужие дела? И тут же в памяти вставал тот единственный вечер, когда он слушал её странную историю. И в то короткое время князь чувствовал себя ребёнком, которому няня рассказывает на ночь сказку. Что за чудо эти няни! Сколько сказок они нарассказывали нескольким поколениям боярских и дворянских отпрысков, сколько драгоценных зёрен народной мудрости вложили они в молодые души как будущих государственных деятелей, так и в сердца простых служивых людей... И эта теплота из детства отзывалась в нём сейчас своеобразной благодарностью, именно эти переживания были той тонкой нитью, которую он до сих пор старался отыскать, нитью слабой, но осязаемой, связавшей его со старухой.

Князь плутал не долго. Небо начинало заметно светлеть. Через полверсты, сквозь редеющую чащу, он увидел чистую широкую тропу - без древесных корней и прошлогодних листьев. Она привела к местному кладбищу, устроенному на холме. На фоне посветлевшего неба зачернели покосившиеся, наспех сделанные простые кресты: две тощие жерди перетянутые лыком - вот и всё надгробье. Некоторые могилы проваливались и князь едва не угодил в одну, когда проходил между ними, чтобы срезать дорогу. Чуть дальше, внизу, наконец-то забелели стены особняка.

Сбежав с холма, он быстро добрался до дома, и тут же направился к старухиной комнате. Удары кулаков сыпались по старым чёрным доскам низенькой двери до тех пор, пока в тёмном проёме не показалась заспанная старуха. Хотя уже рассвело, её облик, не тронутый утренним светом, оставался в полумраке комнаты, и глядя оттуда, облик этот привёл князя в состояние первобытного ужаса: перед ним стояла не вчерашняя ухоженная благообразная нянюшка-сказительница, а настоящее привидение с глубокими частыми морщинами на посеревшем лице, растрёпанными седыми волосами, паклей торчавшими в разные стороны, и чёрными не подвижными глазами, как у зверя перед броском. Она молча смотрела на него, не приглашая, однако же, войти. Не дав ей сказать ни слова, князь начал сбивчиво рассказывать о том, что услышал в лесу.

Так они и стояли в дверях, пока князь не выговорился до конца. Когда были произнесены последние слова, она схватила его за ворот кителя и втащила в свою "келью". Зажегши свечу, и всё время что-то бормоча себе под нос, она принялась собирать пожитки в не большой мешок. Князь ещё раз окинул взглядом тёмную комнату и увидел, не замеченную им вчера, маленькую железную дверцу. Старуха собралась в пять минут, накинула на себя тёмную грубую рубаху, подошла к той дверце и сказала: